Возможно, это было бы как обычный голливудский фильм, где сюжет наконец-то подошел к своему логическому завершению.

Но мы были больше, чем это.

Когда настал тот день, я стояла рядом с Шейлой, держа ее за руку, и подняла желтую табличку с именем моего парня, когда его самолет приземлился.

Я не удивилась, что он сперва обнял свою маму.

Но только потому, что как только его руки обвились вокруг меня, он не отпускал меня. Ни в аэропорту. Ни в машине. Он едва ослабил их у своего дома, чтобы поприветствовать своего отца.

Иначе говоря...

Ничего не изменилось. По крайней мере, не в худшую сторону.

Нет, на самом деле, это ощущалось в сотни раз лучше.

После длительного расставания наше воссоединение оказалось намного слаще моих фантазий.

Он пах также. Ощущался так же. Его глаза неотрывно следили за моим лицом, пока он улыбался, и произносил мое имя снова и снова, в то время как я целовала его, чтобы успокоить его лихорадочный шепот.

Я осталась у него дома и мои родители не были против. Я была уже взрослой, и могла принимать самостоятельные решения, и пока Нили не возражали, я могла так поступать.

Рождественским утром я держала руку Колтона, пока его родители укладывали подарки вокруг нас.

Прямо перед тем, как мы стали их разворачивать, пришли мои родители.

Мне стоило подумать, что это было несколько необычно, но, в конце концов, это было Рождественское утро.

Они устроились у камина, и раздали свои подарки, пока мы были окружены чем-то вроде стены из праздничной бумаги и блестящими серебряными лентами.

Не заняло много времени, чтобы открыть каждую коробку.

Мы обменялись благодарностями и, когда я была готова переодеть пижаму и принять душ, миссис Нили наклонилась передо мной и положила конверт на мои колени.

- Что это?

Я предчувствовала, что это был еще один пропуск в музей, поэтому сузила глаза, готовая сказать ей, что я действительно не нуждаюсь в них, так как ее сын имел неограниченный доступ к экспонатам.

Но как только я открыла рот, мой парень прервал меня:

- Мы спросили твоих родителей, и они согласились.

Я уставилась на него в замешательстве, в то время как держала конверт в руках:

- Это же пропуски в музей, верно?

Мистер Нили наклонился вперед, и я мельком увидела свою маму, как она прикрыла рот рукой и слезы навернулись на ее глаза. Мой отец сделал глубокий вдох, и громко выдохнул.

Шейла вытянула руку и пробежалась пальцами по моей щеке:

- Мы хотим, чтобы ты поехала.

Мои пальцы дрожали, пока я разрывала конверт, и я ахнула, поняв, что держу в руках.

Авиабилет!

- Действительно?

Колтон ответил, и его голос был твердым и непоколебимым:

- Я хочу, чтобы ты была там, Лили.

Я почувствовала, как слезы наполняют мои глаза:

- Ты уверен? Точно? Ты точно уверен?

Он нуждался, чтобы я поехала с ним, чтобы я могла быть там, и могла убедиться, что он в порядке. Чтобы он продолжал делать то, что делал и не чувствовал себя одиноким.

Он хотел меня.

- Я уверен на сто процентов.

- Самолет третьего числа, - голос мамы дрожал, и мой папа положил руку на ее голову.

Мой мозг кипел от взрывающих его вопросов и каждого обещания завтрашнего дня, от предвкушения.

Я смотрела на своего парня, и видела, каким он был на самом деле - со светящейся улыбкой, счастливым. Его глаза, наконец-то, смотрели в мои намного дольше, чем обычно.

Голливудский фильм все-таки получил свой счастливый конец.

И хотя дорога к счастью была наполнена шишками и синяками, всегда оставалась надежда на счастливый конец.

Я тому живое доказательство. 

Мое образование больше не будет ограничено стенами кирпичного дома, пока я сижу на пластиковом стуле.

Больше нет.

Жизнь - это значит жить, и если вам предлагают шанс испытать исключительные вещи с необыкновенным человеком, то нет ни одной причины в мире, чтобы сказать «нет».

Так и было.

Я сказала «да», потому что наша любовь не отличается от какой-то другой любви.

Она наша и это главное.

Это правдивая история о девушке, которая влюбилась в парня.

Ничего больше.

Ничего меньше.

И я бы не хотела ничего другого.