* * *
Клонящуюся вниз малиновую гроздь
Ладонью подхвачу — и сразу ягод горсть.
Круглящихся, в пушке. Нагретое на зное
Гремит мое ведро, пока еще пустое.
Но с каждой горстью звук все глуше, все слабей.
Заросшею межой излюбленной своей,
Тесня ветвей ряды, трав разрывая путы,
Иду все вглубь и вглубь, иду. Бегут минуты.
Ведро все тяжелей. И дужка от ведра
Мне в локоть врезалась. В кустах слабей жара.
Малиновки вблизи ленивый свист негромок…
Из травяной глуши, из лиственных потемок,
Валежником густым настроенных берлог
Я выберусь на свет. Присяду на пенек.
Склонюсь к ведру. В лицо повеет тонким, влажным.
Дурманяще–лесным, щемяще–горьким, бражным.
ПРОЩАНИЕ С ПЕРВОЙ ЛЮБОВЬЮ
Боясь прикоснуться друг к другу,
Пройдем по безлюдному лугу.
Дыхание остановив,
Взойдем на высокий обрыв.
Вернемся туда, где расстались.
Там, в спутанных травах, остались
Воздушны, бесплотно–легки,
Стихающие шаги.
Неслышно, по следу, по следу —
К тропинке, к развилке, к рассвету.
К осинке с дрожащей листвой,
Туману над сонной водой.
Прошепчем «прощай», отойдем
Два первых шага, застыдимся
Назад оглянуться. Тайком
Оглянемся. Разом. Поймем
Друг друга, смутимся. Решимся
Вернуться. И сил не найдем.
* * *
Неслышный, ровный бег реки.
В густых ветвях окно.
Осинки, как огонь, легки.
Я тот, кем был давно.
Дрожит на солнце листьев тень.
Трепещет свет в тени.
Пройди нечаянно. Задень
Нечаянно. Толкни…
* * *
Заря. Рассвет. Шестнадцать лет.
Свой одинокий метя след,
Брожу, таинственно молчу.
Я ей понравиться хочу.
Она не смотрит на меня.
И я, застенчивость кляня,
Шумлю и глупо хохочу.
Я ей понравиться хочу.
Я речи страстные шепчу.
Я взгляды дикие мечу.
Я саркастически шучу.
Я ей понравиться хочу.
Идут года — бежит вода.
А ей шестнадцать лет всегда.
И до сих пор, как в те года,
Я ей понравиться хочу.
* * *
Трать, пока имеешь, трать
Время дорогое.
Тратить — это не терять,
А совсем другое.
Исчезают дня следы.
Тихо, чисто, пусто.
Шорох ветра. Свет звезды.
Хорошо и грустно.
* * *
Он поет, запрокинувши голову вверх. Он поет,
Крылья вниз уронив. Закатился. Не дышит.
Меж кустов и колодин по лесу охотник идет.
Но — поющий — смертельных шагов он не слышит.
Перестанет немного, затихнет на миг — и опять.
И пока он дрожит, исступлением огненным пышет,
Тот, с ружьем, успевает поближе к нему подбежать.
Но глухарь его бега не слышит.
Выждет хитрый охотник — и снова глухарь запоет.
Вскинет ствол вороненый и в белое небо пальнет.
Промахнется охотник, удар его мимо пройдет.
Но ружейного грома глухарь не услышит.
Помолчит, дико дернется, кверху глаза заведет.
И охотник прицелится снова и снова пальнет.
Прямо в сердце поющее меткий свинец попадет.
Но и этого тоже глухарь не услышит.
* * *
Мотор завыл. Метнулась вспять бетонка.
Отрыв. Вздыманье. Грудь тревогу бьет.
Кричит, трещит ушная перепонка.
Кровь каждой жилкой вопиет.
Их тянет вниз земли родная гладь.
Излучины, развилины, соцветья…
Не душу тяжко к небу подымать —
Цепляющиеся тысячелетья.
* * *
Снег осел, сугробы сникли…
Зеленеющим вихром
Из–под снега — куст брусники,
Лист в налете восковом.
Полусодранно торчащий
Клок бересты дребезжит.
На мышиный писк тончайший —
Нос к земле — лиса бежит.
Ровной строчкой, убегая,
След споткнулся на бегу.
Только ямка голубая
В талом, масленом снегу.
Пламень, стелющийся, длинный,
С мягким жаром снега слит.
За ликующей с вершины
Терпеливо рысь следит.
* * *
В туман предрассветный уставился князь.
Глаза его застит кручина.
Вершины еловые, в небо вонзясь,
Не дрогнут. Не дрогнет дружина.
В сырой, незаметно светлеющий мрак
Глядит он, как в темную воду.
Вдали, за туманом, невидимый враг.
Готовься, дружина, к походу!
За раны, за землю — лавиной стелясь!
За пленного Князева сына!
Но медлит, потупивши голову, князь…
Глаза его застит кручина.
Туманы редеют. На склоне горы
Леса обозначились зримо.
Смотрите — уже показались шатры.
Столбы восходящего дыма.
Не крикнул, не вздыбил коня, не взмахнул
Мечом в запотевшей ладони.
Тяжелой главою устало кивнул.
И грянули, топнули кони.
Пошли, потекли, распластались — на бой!
В лицо холодящие дали!
Как будто не он их повел за собой —
Его пред собою погнали.
И бился с дружиною храброю князь.
До ночи туманной — с рассвета.
И кровь на прохладную землю лилась.
И слава была. И победа.
Равнину широкую князь объезжал.
На поле широком, как сонный.
Раскинувшись, сын его милый лежал,
Копьем его острым пронзенный.
Что — мщения жажда? Что — яростный гнев
Пред тихою бездной печали?
Склонился. И на землю сел, ослабев.
Как ноги бессильными стали…
Ложился туман. И вздымался туман.
Неслись под копыта каменья.
Немало он видел кровавых полян.
И много расширил владенья.
Дубравы шумели. Пылали костры.
И молвилось слово согласья.
И пело копье. И гремели пиры
На славу. И не было счастья.