Я открыл глаза и спросил Софию:

— Как давно твои родители в разводе?

София пожала плечами и потерла пальцем о домик. В тусклом свете я различил, что она касается слов «тут была София», написанных шрифтом с завитушками. Она грустила тем способом, что не требовал от меня никаких действий, и это заставило меня захотеть сделать что-то. Я порылся в кармане своих брюк-карго, пока не нашел маркер, а потом наклонился через нее и написал «тут был Коул». Я подписал это. Я хорош в своих подписях.

Ее зубы образовали крошечный полумесяц в темноте.

Я услышал, как голос Терезы стал громче, и мы с Софией оба начали снова слушать. Я пропустил конец ее предложения, но безошибочно уловил ответ Тома через открытые окно и дверь.

— Мы с тобой оба знаем, что любовь для детей, — сказал он. — Мы взрослые. Совместимость для взрослых.

— Совместимость для моего Блютуза и моей машины, — ответила Тереза. — Только вот они прекрасно ладят, и мой Блютуз никогда не заставляет мою машину чувствовать себя дерьмово.

— Что же, — сказала Изабел, тонко, четко и осуждающе. — Я собираюсь оставить вас двоих здесь. Мне есть чем заняться, как, например, просверлить дыру в своей собственной колокольне. До скорого.

Том отвел свой смертельный взгляд от жены, чтобы посмотреть на дочь.

— Я ехал два часа, чтобы увидеть тебя.

Изабел стояла к нам спиной, так что я видел то, как она скрестила руки за спиной, вместо ее лица и то, как сильно своей левой рукой она ущипнула правую, что та аж покраснела. Голос по-прежнему был ледяным:

— И вот я перед тобой.

Она покинула комнату. Том облизнул зубы. Затем он сказал:

— Я смотрю, твое воспитание творит чудеса, Тереза.

Не существовало такой вселенной, в которой мы с Томом Калпепером были бы друзьями. София склонилась над телефоном, быстро набирая смс. Я не видел ничего, кроме имени Изабел вверху экрана.

Мгновение спустя Изабел появилась на площадке и проскользнула в домик — мне пришлось втиснутся рядом с Софией, чтобы освободить место. Изабел выглядела так, как будто была сделана изо льда. Ее взгляд был направлен туда, где я подписал домик, но на самом деле она смотрела в никуда.

— Вот, — сказал я.

Я протянул ей маркер, но она не взяла его. Она произнесла:

— Я хочу забыть, что когда-либо была здесь.

София предложила:

— Я могу зайти внутрь и принести несколько печенек, если хочешь.

Изабел отрезала:

— Я не хочу, чтобы ты приносила мне чертову еду, София!

Ее кузине каким-то образом удалось сжаться еще сильнее и занимать еще меньше места. Изабел прикрыла глаза, приоткрыв рот.

Я был в сэндвиче из двух несчастных девушек, и у меня не было своей машины, чтобы уехать куда-нибудь, а даже если бы и была, то это был бы Сатурн. И когда София произнесла «печеньки», я на самом деле захотел одну, потому что наш обед был испорчен подозрительными суши-поварами. Но сейчас Тереза и Том Калпеперы устраивали настоящий фестиваль крика на кухне, так что, честно говоря, никто не смог бы зайти внутрь без жертв среди гражданского населения.

— Я взял бы печеньку, — сказал я Софие, — но я слежу за своим весом. Ты же знаешь, что камера накидывает двадцать футов, а жизнь становится бессмысленной, если я не могу выглядеть прелестно на камеру.

Изабел фыркнула. София засопела и пробормотала что-то.

— Что? — спросил я.

— Искажение объектива, — вдохнула София. — Вот почему она накидывает двацать футов. Каждый — вдох — объектив технически является рыбьим глазом, так он увеличивает середину всего, типа твоего носа, живота и т. д. Все из-за освещения, вспышки, ведомой вспышки и — вдох — это мешает теням и краям, так что ты выглядишь толще.

— Ну, — сказал я. — Тебе лучше знать.

Сражение на кухне набирало обороты. (Только что Тереза гордо прокричала: «Разве «адвокат» — не просто синоним слова «шлюха?». А Том ответил: «Если мы говорим о женщине, которая работает всю ночь, то, думаю, правильным словом будет «доктор»).

Я вынул свой телефон.

— Хочешь посмотреть выпуск, который мы сняли сегодня?

София сказала:

— О чем он?

— Это сюрприз. Я могу сказать тебе, но тогда мне придется стереть тебя с лица Земли.

Изабел открыла глаза. Я поклацал в своем телефоне и открыл веб-сайт. Обе девушки наклонились немного ближе к освещенному экранчику в темноте.

Выпуск начинался с моей ссоры с Лейлой и быстрыми темпами переходил к нашей с Чедом борьбе за Джереми.

— Что за идиот, — сказала София.

— Он знает, что Джереми женился на тебе раньше? — глухо вставила Изабел. Я знал, что она сказала это из-за Софии, чтобы казалось, что она поглощена просмотром видео, и ее грубость была прощена. Это работало также потому, что София отчаянно хотела ее простить.

После того, как я заполучил Джереми, мы трое отправились по адресу, что дала мне Изабел. Это была свадьба преданного фаната в Эхо-парке^[28]. Ну, это по словам Изабел он был преданным фанатом. Многое зависело от таланта Изабел одновременно изображать меня в Интернете и также знать, как искать что-то. Потому что если бы это оказалось свадьбой обычного человека или заурядного фаната, то мы направлялись к неприятностям. Время поджимало, а в Сатурне таинственным образом в дороге закончился бензин. Мы были вынуждены идти за бензином к заправке, где заправщик совершенно случайно меня узнал.

Я поставил видео на паузу.

— А это часть, в которой я проверяю, на самом ли деле Изабел знает все.

София спросила:

— Почему?

— Это она нашла свадьбу.

Широко раскрытые глаза Софии повернулись к Изабел.

Изабел произнесла:

— К счастью для меня, я знаю все.

И она знала. В конечном счете, мы добрались до Эхо-парка, где что жених, что невеста оказались преданными фанатами, а невеста неожиданно упала в обморок, в основном на камеру, когда увидела, как мы с Джереми выходим из машины. К ужасу всех присутствующих родителей, мы зажгли и сыграли несколько песен во всю мощь. Даже Лейла отбила не так ужасно. Это на самом деле был хороший эпизод.

София счастливо вздохнула:

— Это так романтично. Вживую тоже было так?

— Конечно, — сказал я.

Изабел листала комментарии к видео в Виртуальном Мне. Их было много. Слишком много, чтобы прочесть их все, даже если захочешь. Изабел покосилась на самый недавний. Он был длинною в абзац, полон любви к «Наркотике» и свадьбам, в нем спрашивалось, напишу ли я когда-либо еще одну песню типа «Злодея».

Пока мы оба читали, появился еще один комментарий.

Комментарий номер 1,362, всего одна строчка:

«падение коула сен-клера лицом вниз, вот как я его помню»

Изабел поджала губы. Она не смотрела на меня. Я чувствовал себя в ловушке между этим комментарием и перепалками в суши-ресторане и с Чедом. Я чувствовал, как мое прошлое подбирается все ближе и ближе, а не наоборот.

София все еще была в восхищении от зажигательной концовки нашего выпуска.

— Как думаешь, Изабел, на твоей свадьбе будет рок-группа?

— Я не выхожу замуж, — сказала Изабел, выключая телефон и убирая его. Она все еще не смотрела на меня, на дом или на что-либо. — Я не верю в хэппи-энды.

Позже, в пустой квартире, это было все, что я мог четко вспомнить. Прерванный обед с Бейби был окутан туманом гнева и унижения. Разговор с Чедом — перепачкан сомнениями. Улыбки гостей на свадьбе — забыты.

Я помнил только, как единственный человек, с которым я хотел быть, говорит, что не верит в хэппи-энды.

Когда позже той ночью или раньше этим утром я сел в Сатурн, на радио играл «Злодей». Мой голос зарычал на меня, когда я свернул в переулок:

«

Разве не этого ты всегда от меня хотела?

По скидке поздней ночью не в своем уме