Во время визита Хрущёва во Францию в марте 1960 года он обсуждал с президентом де Голлем широкий круг вопросов. Во время переговоров в резиденции президента в Рамбуйе де Голль обратился к нему с неожиданным предложением:

                – Господин Хрущёв, до меня дошла информация, что страны ВЭС готовят совместную программу космических полётов. Кажется, она называется «Интеркосмос»?

                – Вы хорошо осведомлены, господин президент, – признал Никита Сергеевич. – Передайте господину Мельнику мои поздравления

                (Советником де Голля по вопросам разведки был Константин Константинович Мельник-Боткин http://russkiymir.ru/media/magazines/article/100076/)

                – Обязательно, – усмехнулся де Голль. – Но я хотел спросить: считаете ли вы возможным участие в этой программе представителей Французской Республики?

                Возможность участия Франции в программе «Интеркосмос» в СССР обсуждали. Разговор об этом был и с руководством Главкосмоса, и с руководителями КГБ и ГРУ, и с военными.

                – Почему бы и нет? – ответил Хрущёв. – В конце концов, мы с вами уже строим космодром во Французской Гвиане. Полёт французского космонавта в составе международного экипажа на советском космическом корабле был бы логичным следующим шагом в нашем сотрудничестве. Если, конечно, вы хотите этого.

                – Хочу ли я? – улыбнулся де Голль. – Я многое бы отдал за то, чтобы французский космонавт полетел в космос раньше американского, пусть даже не на французском корабле! В конце концов, я реалист, и понимаю, что построить работоспособный космический корабль за год-полтора Франция не сможет, а уж ракету – тем более.

                – Я не уверен, что мы сможем обеспечить полёт французского космонавта раньше американцев, – честно предупредил Никита Сергеевич. – Просто потому, что восточные немцы, китайцы и индийцы встали в очередь раньше, а возможности по подготовке носителей у нас, к сожалению, ограничены. Подготовка ракеты занимает около двух месяцев, предстартовая сборка и испытания – около недели. Корабль можно готовить параллельно, но это тоже около месяца.

                – Но мы же с вами – люди военные, господин Хрущёв, – подмигнул де Голль. – Это – вполне решаемая задача планирования. Нужно лишь заранее изготовить ракету и корабль, завезти их на космодром и не спеша готовиться к пуску. У вас и так уже два действующих космодрома – в России и в Индии. Мы вполне можем закончить строительство в Куру к декабрю этого года.

                Первый секретарь понимал, чего хочет де Голль. Полёт французского космонавта с французского космодрома, пусть даже и на советской ракете, был бы знатным пинком для американцев.

                – Корабль ещё не готов, – ответил Никита Сергеевич. – Мы сейчас очень интенсивно его доводим. Люди работают на пределе, специалистов на все три космодрома у нас просто нет. Пока нет.

                – И это – тоже вполне решаемая задача планирования, – усмехнулся де Голль. – Вот, посмотрите, как можно это сделать. Я тут немного расписал схему перед нашим разговором...

                Они обсудили возможные варианты.

                – Разрешите мне взять ваши намётки, – попросил Хрущёв. – Я должен показать их специалистам. Сам я не могу принимать такие решения, поймите меня правильно.

                – Конечно, берите, я всё понимаю, – согласился президент. – Постарайтесь убедить ваших учёных, я более чем уверен, что при должной организации работ всё получится.

                – Попробую, – ответил Первый секретарь. – А вы пока организуйте отбор кандидатов в космонавты. Нужны как минимум два человека – основной космонавт и дублёр. Медицинские требования я передам вам через посла Виноградова.

                Французы провели отбор кандидатов на удивление быстро, без задержек и тягомотины. Двух подобранных ими лётчиков – Жана Куру, «тёзку космодрома» и Жана-Мари Саже в Главкосмосе утвердили сразу, а вот третья кандидатура вызвала у Сергея Павловича лёгкий шок. Желание лететь изъявила Жаклин Мария-Тереза Сюзанн Ориоль, известная французская лётчица, на счету которой к 1960-му году было 3 женских мировых рекорда скорости, на самолётах «Вампир», «Мистраль» («Вампир» французской постройки) и «Мистэр» IVN (Всего у Жаклин Ориоль пять рекордов скорости, ещё два – на самолётах «Мираж-IIIC» и «Мираж-IIIR», в 1962 и 1963 гг)

                – Они там с ума посходили? – возмутился Королёв. – Она же 1917 года рождения! 43 года тётке!

                – Вот и будет повод запустить её пораньше, – усмехнулся Мстислав Всеволодович Келдыш. – Чтобы не затягивать. Я же предлагал женскую группу тоже формировать. Можно будет международный женский экипаж запустить. Отказать французам в данном случае будет некорректно, да и просто невежливо.

                Ответ Королёва привести не представляется возможным. В конце концов, Сергей Павлович сдался и дал добро на формирование женского отряда космонавтов.

                Не менее интересными оказались и кандидаты от ОАР. Египет и Сирия предложили по одному лётчику. Это были египтянин Хосни Мубарак и сириец Хафез Асад (АИ). Оба были боевыми лётчиками, проходили обучение в СССР. Асад летал на МиГ-17, Мубарак – сначала на истребителях, затем – на бомбардировщике Ил-28.

                Когда о них доложили Никите Сергеевичу, тот хмыкнул:

                – А что? Когда пойдут в политику – статус национальных героев-космонавтов им определённо популярности прибавит. Моё мнение – пусть летят, если по здоровью отвода не будет.

                Основательные и педантичные немцы решили подстраховаться, понимая, что в таком сложном и опасном деле, как космические полёты, могут возникнуть любые неожиданности. В дополнение к первым двум кандидатам они подготовили ещё двоих, чтобы при любом раскладе у Восточной Германии оставался шанс отправить в космос своего гражданина. Вклад ГДР в подготовку программы «Интеркосмос» был наиболее значительным – без поставок немецкого оборудования подготовить такое количество космонавтов было бы невозможно, поэтому со стороны других членов ВЭС возражений не было.

                Формирование «группы №2» было завершено к июню 1960 года (АИ), после чего космонавты приступили к тренировкам. В состав 2-го, международного отряда вошли:

                - от ГДР – Зигмунд Йен, Рольф Бергер, Вольфганг Бюттнер и Клаус-Юрген Баарс.

                - от Польши – Анджей Абламович, Людвик Натканец.

                - от Чехословакии – Властимил Давид, Ярослав Шрамек, Рудольф Духонь.

                - от Югославии – Любомир Зекавица, Боян Савник,

                - от Франции – Жаклин Ориоль (переведена в женский отряд после его формирования), Жан Куру, Жан-Мари Саже.

                - от Китая – Чжао Баотун, Чунг Цзун.

                - от Индии – Индер Мохан Чопра, Капил Бхаргава,

                - от Индонезии – Росмин Норьядин, Игнатиус Деванто

                - от ОАР – Хафез Асад, Хосни Мубарак.

                В ходе формирования отрядов не обошлось без происшествий и курьёзов. Уже через пару дней после начала занятий генерал-лейтенант Каманин (звание генерал-полковника он получил только в 1967 г) вызвал к себе старшего лейтенанта Финштейна (АИ). Начало разговора не предвещало ничего хорошего:

                – Товарищ старший лейтенант, вы подписку о неразглашении перед поступлением в отряд давали? – спросил Каманин.

                – Так точно, товарищ генерал-лейтенант! – громко и чётко ответил недоумевающий Финштейн, внутренне похолодев.

                Он помнил, что не сказал никому ни слова о поданном заявлении в отряд космонавтов, об этом знало только его полковое начальство.

                – Так почему же, чёрт тебя подери, лейтенант, весь одесский Привоз уже несколько дней обсуждает, «как здорово, что наш Зямочка будет космонавтом»?!! – от души рявкнул Каманин.