Хлопок был слышен почти на всей территории лагеря. Вернувшись в отряд, ребята наткнулись на Марину:

                – Андрей, это вы там хлопнули?

                – А то?! – ухмыльнулся Андрей.

                – Ты дурак? – возмутилась Марина. – А если бы Мухаммеда поранило? Он же принц! Зачем вы его в такое дело втравили?

                – Да с чего бы его поранило? – удивился Игорь. – Что мы, первый раз, что ли? Технику безопасности соблюдаем.

                – Маринка, ты не тарахти, а подумай сама, – рассудительно заявил Андрей. – Ты верно говоришь, Мухаммед не просто пацан, он – принц. Его там, во дворце ихнем, пасут со всех сторон, то – нельзя, это – нельзя. А ему ещё страной своей предстоит управлять. То есть он должен настоящим мужчиной быть, и всё уметь. А как можно стать настоящим мужчиной, если ты ни разу в жизни карбид в бутылку не засовывал?

                Марина только рукой махнула, поняв, что «этих мальчишек не переделать».

                Поездка завершилась в конце августа, в Москве. Здесь регент ур-Рахман и принц провели итоговые переговоры с Хрущёвым и Косыгиным, а также встретились с Председателем Президиума Верховного Совета СССР Мазуровым, с которым обсуждали устройство законодательной системы СССР применительно к возможной интеграции Читрала.

                С Косыгиным и Хрущёвым обсуждали куда более конкретные и понятные Мухаммеду вопросы – возможность протянуть линию электропередачи, развитие перерабатывающей и пищевой промышленности, торговлю, организацию телетрансляции советского телевидения на Читрал.

                Обсуждали и менее приятные проблемы. Серов доложил, что идея вхождения Читрала в состав СССР вызвала резкое неприятие у части богатого населения княжества, исторически тесно связанной с англичанами. Многие выходцы из богатых семей служили на офицерских должностях в британских колониальных войсках. Хрущёв сразу предупредил регента и принца:

                – Вероятнее всего, в случае, если народ на референдуме выскажется за присоединение Читрала к СССР, следует ждать антиправительственного выступления со стороны пробритански настроенных военных. Других офицеров у вас нет, поэтому государственный переворот более чем вероятен. Если рядовой состав, по большей части – выходцы из крестьян, вполне согласны с идеей объединения, то офицеры настроены категорически против. В такой ситуации оппозиционеры, чувствуя своё шаткое положение, постараются убить и принца, и вас, господин регент, чтобы как можно скорее захватить власть.

                – Что вы можете посоветовать, господин Первый секретарь? – спросил регент. – Я отвечаю за жизнь принца, да и целость моей персоны, мне, как вы понимаете, не безразлична.

                – Чтобы успокоить местную знать и реакционное духовенство, я бы посоветовал пропагандировать идею, что в случае положительного исхода референдума будет установлен достаточно длительный переходный период для адаптации населения к социализму, – ответил Хрущёв. – Не может быть и речи о каком-либо «раскулачивании», насильственном отъёме собственности, тем более, что крупных собственников в вашем обществе, как таковых, и нет. Землевладельцы есть, но их наделы не так велики, как, скажем, были в России перед революцией, или есть сейчас в Латинской Америке. У вас большая часть обрабатываемой земли находится в собственности государства, и это – большое преимущество.

                – Но как нейтрализовать офицеров, настроенных пробритански? – спросил регент. – Вы правы, они не пощадят ни меня, ни принца.

                – Офицеров у вас относительно немного, – заметил Косыгин. – Может быть, перед референдумом советский спецназ обеспечит вашу охрану? Тогда, в случае попытки переворота, у вас будет законная возможность уничтожить мятежников. Наши специалисты с этим справятся.

                – Но в случае неудачного переворота часть мятежников неминуемо уйдёт в горы! – ответил регент. – Нам только партизанской войны не хватало.

                – Важно, чтобы они не ушли в Пакистан, Афганистан и Кашмир, – ответил Хрущёв. – Если они останутся в долине, пусть даже скроются в горах – это полбеды. Можно, конечно, для надёжности, в случае мятежа высадить советский десант и зажать мятежников между охраной дворца и десантниками, как между молотом и наковальней. Я лишь предлагаю варианты. С политической точки зрения, безусловно, было бы более желательно заранее нейтрализовать пробритански настроенных офицеров, арестовать их или ликвидировать, чтобы обойтись без ввода советских войск. В этом случае никто не сможет обвинить СССР, что мы «принесли социализм на штыках».

                – Я хочу, чтобы меня охраняли русские солдаты, – заявил принц. – Мне так будет спокойнее. Я побывал в ваших армейских частях, познакомился с солдатами и офицерами. Они – другие, совсем не такие, как наши, обученные британцами. Не знаю, как объяснить, но другие. Нормальные люди, смотрят на нас, как на людей, а не как на обезьян.

                – Хорошо, ваше высочество, – ответил Хрущёв. – Это мы можем организовать. Ни о чём не беспокойтесь, возвращайтесь на родину. В ближайшее время мы свяжемся с господином регентом и пришлём вам нашу охрану. Если вы надумаете проводить референдум по вопросу присоединения к СССР, лучше всего сделать это перед самым закрытием перевалов, чтобы противники интеграции не смогли организовать вторжение с территории Афганистана или Пакистана. Если же ваш народ примет решение присоединиться к Советскому Союзу, мы сумеем организовать оборону, но на это нужно время.

                После беседы с советским руководством принц и регент в сопровождении пионеров ещё несколько дней провели в Москве. Принца поразили небольшие пассажирские дирижабли, курсирующие над Москвой и Ленинградом, как пригородные автобусы. С друзьями Мухаммед обошёл всю ВДНХ, дивясь величайшим достижениям советского общества, тем более невообразимым для человека из глухой горной долины. Регент ур-Рахман, сопровождавший принца, тоже на протяжении всей поездки был поражён не меньше, чем его подопечный, тем более, что регенту было с чем сравнивать. Он ранее бывал и в Пакистане, и в Великобритании. Пакистан и вовсе выглядел помойкой, утопающей в грязи и бедности, а в метрополии, кичащейся своими традициями демократии, разрыв между богатыми и бедными поражал своей глубиной. Ухоженные богатые районы, вроде Челси, соседствовали с депрессивными рабочими гетто, где улицы были завалены мусором, среди которого копошились оборванные грязные дети.

                (И политики, допускающие, чтобы их народ жил вот так http://amarok-man.livejournal.com/740768.html ещё пытались презрительно называть «коммиблоками» новую советскую застройку 1960-х http://www.sovarch.ru/gallery/21-351)

                Контраст с советскими городами был невероятный. Да, районы старой застройки были и здесь, но в целом и Москва, и Ленинград, и Киев, и Минск, и другие города, где им довелось побывать, выглядели как сплошная стройплощадка. Новые, удобные современные дома росли, как грибы после дождя, тогда как в той же Великобритании строилось в основном только жильё для богатых людей. Ещё больше поразило регента, что квартиры в новых домах людям предоставлялись бесплатно, за счёт государства, в порядке очереди и по нормам жилплощади, установленным в соответствии с санитарными и научными требованиями, безотносительно дохода семьи. Он понимал, что в капиталистических странах подобное в принципе невозможно.

                Ур-Рахман с Мухаммедом побывали и внутри квартир в этих новых домах. Причём это явно не было запланированной инсценировкой, чего регент, откровенно сказать, опасался. Они приехали в один из новых районов Москвы, в выходной день, когда улицы кишели радостными новосёлами. Андрей начал объяснять Мухаммеду, по каким правилам люди получают бесплатное жильё от государства. Проходившая мимо молодая женщина, услышав его, улыбнулась и спросила: