(см «Четырехсторонняя встреча в Париже» http://www.hrono.ru/libris/lib_h/hrush60.php)

   – Да, я тоже обратил внимание на этот эпизод, – кивнул Серов. – Знаешь, тут, мне кажется, сыграл роль очень резкий тон нашего заявления, которое ты в «той» истории зачитал прямо в начале Парижской встречи. Для президента это стало в определённой мере если не шоком, то откровенным ультиматумом, а никакая великая держава не потерпит, чтобы ей предъявляли ультиматумы. Что, если мы поступим диаметрально противоположно?

   – Сделаем вид, что ничего не было, даже если о самолёте станет известно? То есть, нам прямо в наш праздник в лицо плюнули, а мы утёрлись? – возмутился Хрущёв. – Кто после этого станет воспринимать нас всерьёз?

   – Нет, не так, – Серов хитро усмехнулся. – У нас же есть линия прямой связи с США. Ты сам говоришь, что вы с Айком сумели найти некоторое взаимопонимание. Вспомни, в августе 57-го Айк первым обратился к нам с просьбой поискать «пропавший самолёт» (АИ, см. гл. 02-42). Мы тогда в первый момент не знали, как реагировать, он нам своим доверительным обращением чуть всю обедню не испортил.

   Что, если ты сразу после перехвата свяжешься с ним, так же доверительно опишешь, как было дело, и намекнёшь, что Даллес и компания хотят его подставить и сорвать мирные переговоры, а возможно, и его визит в СССР, и весь процесс мирного урегулирования. Типа, мы этого не хотим, но обстоятельства вынуждают нас сделать резкое заявление. И предложить ему вместе поискать пути выхода из ситуации, как раз сославшись на ваши неплохие взаимоотношения, сложившиеся в ходе визита?

   – Гм… Подозреваю, что на этот раз баночки вазелина для Даллеса будет мало, – ухмыльнулся Никита Сергеевич.

   – Я ему трёхлитровую банку пошлю, – хохотнул Серов. – Тут ещё один момент важный. Как ты помнишь, наверное, до майского инцидента в 60-м было ещё два полёта U-2 – 5 февраля и 9 апреля (в разных источниках указываются даты 9 апреля и 19 апреля, где опечатка – понять трудно, но американские источники дают дату 9 апреля). Конечно, сейчас конкретные даты могут сместиться, всё же политическая ситуация уже во многом отличается.

   – Мы это узнаем 5-го февраля, – согласился Хрущёв.

   – Именно. А в апреле U-2 летал над полигоном ПВО в Сары-Шагане, – напомнил Серов. – Я так думаю, что эти два полёта могли быть своего рода репетицией. Нас проверяли на бдительность перед основной провокацией.

   – Гм… Пожалуй… – Первый секретарь задумался. – Причём, в «той» истории после апрельского полёта мы дали дипломатам указание «не шуметь», и Даллес, обнаглев, отправил ещё один самолёт, теперь уже 1 мая, явно с расчётом нас разозлить.

   – И если мы собьём U-2 не 1 мая, а раньше, то майский полёт они, скорее всего, отменят, – закончил Серов. – А перехват разведчика в феврале или в апреле – это уже совсем другой политический резонанс – и не праздник, и до саммита в Париже ещё относительно далеко.

   – И наша реакция может быть не такой жёсткой, – продолжил его мысль Никита Сергеевич. – А если мы ещё и не станем наезжать на Айка, а попробуем обратиться к нему в доверительном тоне, то и эффект от такого обращения может оказаться куда больший.

   – Именно! По-моему, стоит попробовать, хотя бы уже потому, что мы и так знаем, к чему приведёт противоположный вариант, – поддержал его мысль Серов.

   – Тут главное – чтобы техническая сторона вопроса не подкачала, – предупредил Хрущёв. – Ты с Бирюзовым всё подготовь, как в прошлом году, Грушина подключи, чтобы надёжность комплексов была пусть не 100-процентная, но по возможности более высокая.

   – Тут ещё один интересный момент есть, – напомнил Серов. – С 4 января этого года начались войсковые испытания автоматизированной системы наведения перехватчиков «Воздух-1». А в неё уже встроены каналы цифровой связи системы «Электрон». То есть, мы скоро сможем проверить, как функционирует наша январская задумка 57-го года.

   – Ого!

   Никита Сергеевич просиял, и было от чего. Впервые предстояло опробовать разрабатывавшуюся с 1957-го года единую систему ПВО страны. Это была гигантская сеть радиолокаторов, управляющих ЭВМ, командных центров и отдельных ЗРК, объединённых цифровыми каналами связи сети «Электрон» в некое подобие даже не американской системы SAGE, а, скорее, в охватывающий всю территорию страны аналог комплекса «Aegis». Сеть ещё не была развёрнута полностью, развёртывание системы такого масштаба должно было занять несколько лет.

   Она состояла из нескольких подсистем, первоначально создававшихся отдельно, но после январского совещания 1957 года (АИ, см. гл. 02-23) интегрированных в единое целое. Основными подсистемами были уже упоминавшаяся АСУ ПВО «Воздух-1», система опознавания «свой-чужой», получившая шифр «Кремний-2», сеть обработки и передачи информации «Электрон», и, в качестве отдельных компонентов общего «организма» ПВО страны – многочисленные зенитно-ракетные и зенитно-артиллерийские комплексы, с собственными радарами.

   АСУ ПВО «Воздух-1», существовавшая в стационарном и передвижном («Воздух-1П») вариантах, была предназначена для полуавтоматического съёма, а также автоматической передачи, отображения и обобщения данных воздушной обстановки на индикаторные устройства системы; приборного наведения самолетов-перехватчиков на обнаруженные воздушные цели; управления и оповещения войск и соединений ПВО. Она представляла собой сеть наземных РЛС (шифр «Паутина»), данные от которых шли в центр наведения. Его ЭВМ (в реальной истории использовалась аналоговая ЭВМ «Каскад», в АИ – заменена в 1959 г на цифровую) осуществляла вычисление координат целей и соотносила их с положением истребителя-перехватчика, передавая данные на борт при помощи радиолинии управления «Лазурь-М». По этой линии шла вся необходимая информация для успешного перехвата цели: заданный курс, включения форсажа, включения РЛС, команды целеуказания, пуска ракет, отворота от цели и т.д. Истребитель-перехватчик, приблизившись к объекту-нарушителю, должен был захватить его собственной РЛС, после чего поразить цель ракетами.

   Система прошла государственные испытания в 1956 году, и её аппаратура была поставлена в серийное производство. Комплектование войск ПВО компонентами системы и их освоение в войсках заняло почти 4 года. Проведённые в январе 1960-го войсковые испытания подтвердили готовность частей и соединений ПВО к выполнению боевых задач с применением технических средств системы «Воздух-1». В качестве мишеней для проведения условных пусков ракет применялись два самолета – Як-25РВ и Ту-16. При этом туполевская машина могла подниматься только до высоты 12500 метров. Яковлевский самолет, максимально облегчённый и имевший крыло большого удлинения, почти как U-2, добирался до нужной высоты в 20000 метров. (источник http://topwar.ru/76135-vozduh-1-sistema-navedeniya-perehvatchikov-na-cel.html Подробно о системе «Воздух-1» см учебник в двух томах. Том 1 http://www.rtv-pvo-gsvg.narod.ru/doc/Wozduch_1.djvu Том 2 http://rtv-pvo-gsvg.ucoz.ru/doc/Wozduch_1-2.djvu)

   По решению январского совещания 1957 г НИИ-5 начал опытно-конструкторскую работу под шифром «Луч», целью которой и стало объединение этих отдельных систем в единую АСУ ПВО страны, получившую сначала название «Луч-1», (последующие модификации соответственно назывались «Луч-2», «Луч-3», «Луч-4» см. http://www.vko.ru/oruzhie/piramida-nachalas-s-vozduha). Главным конструктором системы «Луч» и её информационной сети «Электрон» был назначен начальник отдела НИИ-5 Анатолий Леонидович Лившиц. (с 1960 г – директор НИИ-5).

   Первые эксперименты по передаче координатно-временной информации в цифровом виде по проводным и беспроводным каналам связи были проведены в июне-июле 1957 года, и продемонстрировали преимущество данного способа связи по быстроте и помехозащищённости. Реакция средств ПВО ускорилась в несколько раз, появилась возможность централизованного управления. Перехват U-2 5 августа 1957 г над космодромом Байконур (АИ, см. гл. 02-42) стал блестящим тому подтверждением.