Подбежавший врач решительно отодвинул Смита:

   – Отойдите в сторонку, сэр, я должен осмотреть раненого.

   – Позвольте ваши документы, сэр, – к Смиту подошёл полицейский, его вопрос был вежлив, но твёрд.

   – Прошу вас.

   Документы оказались в полном порядке, офицер полиции проверил их и вернул владельцу:

   – Благодарю вас, сэр.

   Затем полицейский вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь:

   – Южная Африка перед вами в долгу, сэр!

   Покушавшегося уже допрашивала полиция. Им оказался состоятельный фермер из Наталя, Дэвид Бересфорд Пратт. Полиция установила, что Пратт получил отказ в визе на выезд в Нидерланды, чтобы навестить свою жену. Однако на допросе он заявил, что «стрелял в воплощение апартеида». Впоследствии Пратт был признан невменяемым и помещён в психиатрическую лечебницу, где и повесился 1 октября 1961 года.

   Покушение на премьер-министра взбаламутило всё белое меньшинство ЮАС. Если англоязычные южноафриканцы были просто возмущены, то в глазах африканерского сообщества попытка убить их премьера была связана с позицией Англии. Некоторые газеты прямо заявили, что Пратт являлся агентом британских спецслужб, или «по крайней мере, направлялся ими». (Реальная история)

   Похожие публикации неожиданно появились и в европейских газетах. Во французской, бельгийской и итальянской прессе начали одна за другой появляться статьи, в которых покушение на жизнь премьер-министра ЮАС прямо связывалось с изменениями в британской политике и выступлением Макмиллана в парламенте Южной Африки. Так создалась благоприятная конъюнктура для решительных действий. (АИ)

   Хендрик Фервурд был человеком пожилым, но весьма крепким. Он достаточно быстро пришёл в норму. След от пули зарубцевался, обещая превратиться в эффектный шрам, только прибавлявший привлекательности ему, как политику.

   Уже через пару дней он сам позвонил по телефону, оставленному Смитом, и пригласил его поужинать.

   – Это – самое меньшее, что я могу для вас сделать, – безапелляционно заявил Фервурд. – Жду вас у меня дома сегодня вечером. Вас устроит, скажем, около 7 пополудни?

   – Безусловно устроит, сэр, – ответил Смит. – Рад, что вы в добром здравии.

   Его голос вновь показался премьеру знакомым, но Фервурд никак не мог вспомнить, где он его слышал.

   Смит был пунктуален, он подъехал за две минуты до указанного времени. Охранник проверил его документы, нажал кнопку открытия ворот и взял под козырёк. Премьер встретил гостя на пороге дома, крепко пожал руку, провёл в гостиную:

   – Располагайтесь, мистер Смит. Что вам налить? Может быть, немного виски со льдом?

   – Почему нет? С удовольствием. Как ваше здоровье, сэр?

   – Вашими молитвами, – усмехнулся премьер. – Жить буду.

   Они расположились в удобных креслах, со стаканами в руках, в ожидании пока Бетси Фервурд, супруга премьера, пригласит их к ужину. Приглашение не замедлило последовать. За ужином Хендрик Фервурд поднял тост за своего спасителя. Смит, в свою очередь, предложил выпить за здоровье Фервурда и процветание Южной Африки. Беседа за столом вертелась вокруг общих вопросов. Отвечая на расспросы премьер-министра, Смит рассказал, что он занимается экспортно-импортным бизнесом, живёт преимущественно в Лондоне, но часто бывает по делам фирмы в Претории, Кейптауне и Йоханнесбурге .

   После ужина они уединились в гостиной. Смит за ужином намекнул, что у него есть интересное предложение для премьера. Фервурд был заинтригован.

   – Итак, о чём вы хотели поговорить, мистер Смит?

   – О развитии политической ситуации, сэр. Этот скандал в ООН из-за расстрела негров в Шарпевиле выйдет Южной Африке боком, и с этим надо что-то делать.

   Когда Смит заговорил о Шарпевиле, в голове премьер-министра как будто что-то щёлкнуло. Этот голос... интонации... Телефонная линия искажала тембр, поэтому он узнал голос не сразу. Фервурд едва не выронил бокал с виски.

   Смит увидел, как глаза его собеседника внезапно расширились.

   – Ну вот вы меня и узнали. Спокойно, сэр, я вам не враг. Ни вам, ни вашей стране.

   – Но вы... КОММУНИСТ? Боже мой, в моём доме – коммунист...?

   – Сэр, если бы я хотел вас убить, мне было бы достаточно не мешать Пратту, – с холодной логикой ответил «Смит».

   – Чёрт меня подери... – Фервурд всё ещё не мог прийти в себя. – Меня спас коммунист?

   – Чудеса случаются не только на Рождество, сэр, – усмехнулся «Смит».

   – Но... почему? – премьер не понимал глубинную подоплеку событий и пытался честно в них разобраться.

   – Потому, что во время войны граждане Южной Африки сдавали донорскую кровь для отправки в Россию. И эта кровь спасла моего отца, когда его, раненого в шести местах, едва живого, умирающего от потери крови, вытащили с передовой, – ответил «Смит». – Отец уже после войны рассказывал, что на упаковке с донорской кровью, что висела на стойке над его головой, было написано по-английски «South Africa», и он навсегда запомнил, что эта кровь спасла ему жизнь.

   Эту душещипательную историю для своей «легенды» он выбрал, основываясь на исторических фактах, остальное было нетрудно.

   – О, боже... Невероятно... Ваш отец... он ещё жив? Как он был ранен?

   – И даже ещё работает. Он был ранен в бою. Бросил гранату в амбразуру немецкого дота, но попал под пулемётную очередь.

   Это была истинная правда, тут он не солгал ни слова.

   – Ваш отец – мужественный человек. И он вырастил хорошего сына, – Фервурд явно был впечатлён.

   – У нас есть пословица: «Долг платежом красен». Я постарался вернуть свой долг вашей стране, только и всего.

   – Но... как вы узнали о покушении?

   – Мы получили информацию... от нашего... источника в британском истэблишменте... скажем так, – ответил «Смит».

   Версия с «британским следом» была высосана из пальца газетчиками, но она хорошо ложилась в общую канву событий, и была именно тем, что хотел услышать Фервурд.

   – Так это всё же задумали британцы? – премьер-министр побагровел. – Проклятые предатели!

   – Да, ваши газетчики ткнули пальцем в небо, но попали прямо в точку, – подтвердил «Смит».

   – А с Шарпевилем? Разве вы не поддерживаете АНК и ПАК?

   – Мы поддерживали политические методы борьбы, но не терроризм. А руководство АНК в последнее время склоняется именно к терроризму, – пояснил «Смит». – ПАК же и вовсе превратился в сборище чёрных расистов. Основная поддержка АНК идёт через Коминтерн, а эта организация живёт во многом собственной жизнью.

   – Но разве вы не руководите Коминтерном? – удивился Фервурд.

   – Это не такое руководство, которое вы имеете в виду. Коминтерн – распределённая сетевая организация, не зависимая ни от конкретных личностей, ни от конкретных правительств, – ответил «Смит». – Коминтерн следует за врагами как тень, он везде и нигде, это – самоорганизующаяся структура, неподвластная в полной мере ни нам, ни Китаю, ни другим правительствам социалистического блока. Мы пытаемся направлять его, но не всегда имеем такую возможность.

   – Боже мой... вы создали чудовище и выпустили его из-под контроля...

   – Да, Фенрир на свободе, и он сожрёт вас, если вы не примете меры.

   – Мы уже запретили АНК и ПАК...

   – Чушь, это ничего не даст, – покачал головой «Смит». – Вы можете обмотать себя с ног до головы колючей проволокой, но это вам не поможет. Только предоставление независимости «хоумлендам» – подлинной независимости, а не марионеточной театральной комедии – может исправить ситуацию. Прислушайтесь к предложению Оппенгеймера, он говорит дело. Но его идею стоит немного дополнить.

   – Вы про идею дать хоумлендам внутреннее самоуправление, а затем и полную независимость? – спросил Фервурд. – Создать созвездие независимых государств Южной Африки?

   – Да.

   – Вообще-то, это была моя идея, – сказал премьер-министр. – Я никак не ожидал, что Оппенгеймер её поддержит, да ещё и прорекламирует. И чем вы предлагаете эту идею дополнить?