– И это ты уже говорил.

   – И повторю ещё не раз, – ответил Иван Александрович. – Мысль в другом: если уж мы знаем, что тот вариант не сработал, зачем ещё раз наступать на те же грабли? Сравнить ощущения? Может, попробуем другую тактику? Зайдём с другого конца?

   – Давай конкретнее.

   – Задача должна ставиться иначе. Не построение социализма в странах Африки, а разрушение колониальных империй, воспрещение странам Запада пользоваться природными ресурсами Африки, взятие этих ресурсов под контроль СССР, – перечислил Серов. – Если в процессе этого где-то в Африке будет попутно построен самодостаточный социализм – замечательно. Если нет – несущественно, это для нас не главная цель. До социализма этим народам ещё дорасти надо.

   Отсюда и предлагаемая тактика: использование наёмников для свержения неугодных нам режимов, устранение прозападных политиков, вплоть до того, чтобы любой наш советник в Африке воспринимался местными как «первый после бога», как строгий и справедливый учитель.

   – Ого! А не слишком ли круто берём? – удивлённо поднял бровь Никита Сергеевич.

   – А с ними иначе нельзя. Не поймут-с, – Серов безразлично пожал плечами. – Ты сам что говорил? «Если вы живёте среди волков, вы должны действовать, как волк». Советский Союз должен восприниматься в мире не просто как один из волков, дерущихся за добычу. Он должен восприниматься как Фенрир, связываться с которым – верное самоубийство.

   Одновременно – формирование в этих странах просоветской элиты, творческой и технической интеллигенции, ориентированной на социализм, – продолжал Иван Александрович, – обучение населения, ликвидация неграмотности, установление подлинно советских форм правления, приобщение населения к советским ценностям и достижениям советского образа жизни – бесплатному образованию и медицине, 8-часовому рабочему дню, охране прав трудящихся...

   Надо организовывать, через кооперацию, небольшие предприятия по обработке продукции местного сельского, лесного, рыбного и прочего хозяйства, и для подъёма экономики, и в качестве доказательства преимущества общественного производства над частнокапиталистическим.

   Вот ты меня послушал, организовал Университет дружбы народов в Александрии, вместо Москвы, организовал «Корпус мира». Это правильно. Нечего всех тащить в Москву. Советский Союз должен восприниматься в Африке, как легенда, «далёкая сияющая вершина», чтобы у всех тамошних народов было чёткое осознание: чтобы жить хорошо, как в СССР, нужно пахать и пахать.

   – О! Вот это – верно, – согласился Хрущёв. – Кормить даром никого не будем. Учить – будем, а кормить – нет. Пусть отрабатывают.

   – Ну, так попробуем зацепить Фервурда? – заговорщицки подмигнул Иван Александрович. – Я тебе ещё раз повторяю: Мандела – такая же пешка, как и все остальные негры. Сам по себе, без нашего присмотра, он всё развалит, точно так же, как Мугабе, и прочие им подобные.

   – Хм... – Первый секретарь задумался. – Ну, попробуй. Почему бы и нет? Мы так или иначе ничего не теряем, а приобрести что-то, возможно, и сможем.

   В 1945 году в ЮАС был принят «Единый закон о туземцах в городских районах», вводивший для чёрного населения жёсткую систему пропусков для входа в белые районы. В пропуске указывалась информация о действующем контракте с нанимателем и разрешение на поиск работы в определённом районе.

   В 1952 г вышел новый закон, принуждавший каждого негра иметь при себе специальную учетную книжку, где указывались полное имя держателя, налоговый номер, разрешение на пребывание в городской зоне, разрешение на поиск работы в городе, разрешение Бюро труда, ежемесячно обновляемая подпись работодателя, подтверждавшего, что держатель продолжает быть его работником, а также некоторые другие данные.

   Эту книжку следовало предъявлять по требованию любого полицейского или чиновника. Отказ предъявить книжку расценивался как правонарушение, за которое негр мог быть заключен под стражу на срок до 30 суток, в течение которых полиция устанавливала его личность. К 1960-му году за нарушения закона об учётных книжках ежедневно заводилось около 1000 судебных дел. В 1960-м правительство ЮАС приняло решение распространить действие закона и на чернокожих женщин. Это вызвало массовые протесты коренного населения. Волну протестов немедленно оседлали негритянские националистические организации Африканский Национальный конгресс (АНК) и Панафриканский конгресс (ПАК).

   Ранним утром 21 марта от 5 до 7 тысяч негров окружили здание полицейского участка в поселке Шарпевиль, расположенном между городами Фандербейлпак и Феринихинг провинции Трансвааль, к югу от Йоханнесбурга, и предложили полицейским арестовать их за отсутствие учетных книжек. Около 60-ти полицейских разогнали демонстрацию, используя дубинки и слезоточивый газ. Толпа разбежалась, полицейские преследовали демонстрантов по улицам посёлка.

   В сотрудников полиции начали бросать камни, затем из толпы по полицейским было сделано несколько выстрелов. В ответ полицейские несколько раз выстрелили поверх голов, при этом никто не пострадал.

   Затем кто-то пустил слух среди негров, что в течение дня кто-то из руководства полиции должен сделать заявление по поводу режима пропусков. Многие из тех, кто принимал участие в демонстрации, стали стекаться к полицейскому участку в ожидании заявления. Толпа все время росла, в ней было много женщин и детей.

   О происходящем в Шарпевиле было доложено властям. Около 10 часов утра над посёлком на малой высоте пролетела эскадрилья военных самолётов. Вероятно, расчёт был напугать собравшихся и заставить их разойтись. Но манифестанты не испугались, наоборот, они начали бросать камни в полицейских и забрасывать ими здание полицейского участка.

   Премьер-министр Фервурд узнал о событиях в Шарпевиле по телефону. Вскоре после телефонного доклада ему позвонил из Лондона Гарри Оппенгеймер. Фервурд слегка удивился.

   Оппенгеймер часто летал в Европу по делам, связанным с бизнесом «Де Бирс» и «Англо-Американ». Основная алмазная торговля была сосредоточена в Лондоне, также алмазами торговали в Амстердаме и Антверпене. Но он обычно не звонил оттуда премьер-министру.

   – Минхеер Фервурд, вам уже доложили, что происходит в Шарпевиле? – спросил Оппенгеймер.

   (Минхеер – общепринятое вежливое обращение на африкаанс.)

   – Да, минхеер Оппенгеймер, а вам откуда об этом известно? Вы же в Лондоне, как я понимаю? – спросил премьер.

   – Я узнал чисто случайно. Мне позвонил один мой деловой партнёр и попросил встретиться с неким человеком.... Вам лучше самому с ним поговорить, это крайне важно для будущей политики нашей страны. Думаю, это займёт всего минуту.

   – Гм? – Фервурд слегка удивился. – Ну,... почему бы и нет, дайте ему трубку.

   – Мистер Фервурд? – неизвестный собеседник говорил по-английски, но с акцентом, он чётко, хотя и не совсем правильно, выговаривал звуки, не зажёвывая их, и не глотая окончания, как обычно делают те, кто говорит на английском с раннего детства. Примерно так же произносил английские слова и сам Фервурд, и другие африканеры, для которых английский не был родным языком. Но собеседник африканером явно не был, он говорил немного иначе.

   – Да. С кем имею честь?

   – Сейчас это неважно. Полицейский участок в Шарпевиле ещё окружён неграми?

   – Думаю, да... конфликт ещё не разрешён... – промямлил Фервурд.

   Точной информации у него на текущий момент не было.

   – Звоните туда, срочно, и запретите полицейским стрелять на поражение! – послышался голос в трубке. – Послушайте меня, это в ваших же интересах! Готовится политическая провокация. Это будет не просто обычный дипломатический скандал, он может стать катастрофой для страны. Любые насильственные действия вашего правительства обернутся усилением санкций ООН и международной изоляции. АНК и ПАК нужен только повод, чтобы начать вооружённую борьбу против правительства, и ваши дуболомы сейчас им его дадут. Звоните же!