Новжа ярко улыбалась, едва не затмевая собой утреннее солнце. Я поразился преданности подруги, готовой пойти со мной хоть на край света. Может даже на медведя? Кстати, о нём...

― Ты слыхала о звере, мешающем нашим собирательницам?

Новжа скрестила коленки:

― Да, об этом говорили в городе.

― И что говорили?

― Что в этом году мы останемся без заготовок из диких ягод, которые можно обменять.

― И всё?

― А что ещё должны были говорить?

― Просто... ― я запнулся, немного страшась такой же дикой реакции как тогда в приёмной. ― Я думала, может медведя можно было бы убить...

― Ну... ― Новжа задумалась, её ноздри немного раздулись от напряжённости размышлений. ― Можно было бы взять яд у целительницы, который она использует в лечебных целях, и подмешать в кормушку к медведю, но целительница не даст. То есть, я хочу сказать, что если бы они хотели убить медведя, то давно бы это сделали.

Я испытал облегчение, не столкнувшись в очередной раз с недоверием и страхом, но потом вспомнил, что матери Новжи разводили домашний скот. Уж она-то к убийствам привыкшая и не считала это чем-то из ряда вон выходящим.

― Так зачем ты деревья пилишь? ― спросила подруга заинтересованно.

― Чтобы стать сильной.

― Для чего?

― Пока не могу сказать. Но это очень важно.

― Тогда можно и мне с тобой?

― Если хочешь.

Получив моё согласье, Новжа широко улыбнулась и побежала искать пилу. На волне её воодушевления и я наскрёб остатки сил. В конце концов воины не должны легко сдаваться и пасовать перед трудностями, как бы больно при этом ни было, тело привыкнет. Должно привыкнуть. Оно не посмеет меня подвести.

Первая неделя работы на лесопилке обернулась пыткой. Айя язвительно, но сдержанно обмолвилась, что я наконец-то стал приносить хоть какую-то пользу. Впрочем, говорила она это неуверенно и словно бы с сожалением. Свебеле же не нашлось до моих занятий никакого дела. Похоже, забота старших сестёр проявлялась лишь в критических для моей жизни ситуациях. Чтож, лучше, чем совсем ничего.

Полностью выжатые и уставшие, мы с Новжей решили устроить себе выходной в день, на который был намечен общегородской сход.

От каждого дома в Быстроречье направлялась одна или две представительницы. Всё происходило на городской площади, только туда могло поместиться разом около двух сотен человек. Некоторые приносили с собой табуретки, прочие стояли в задних рядах. Обычно сходка начиналась, когда день только шёл на убыль, длилась под управлением хранительниц, и я оказался в самой серёдке у края круга, расчищенного для выступлений отдельных ораторов. Пусть моё присутствие здесь и было не более чем формальностью, я предвкушал интересное зрелище.

Ярша прихватила с собой половину младших садовниц, служивших под её началом, в будущем одной из них предстояло занять место старшей. Близняшки не явились, несколько разочаровав меня, пусть я и знал, что тема с медведем исчерпала себя, по крайней мере, так все считали. Прислонившаяся к фонарному столбу Вралета снова дымила трубкой, отпугивая желающих устроиться рядом с ней.

Стоило солнцу начать двигаться к горизонту, как Айя встала, более никого не дожидаясь, заговорила, а стихшая толпа внимала её речам.

― Объявляю общегородской сход открытым. Сегодня на повестке две темы для обсуждения. Полагаю, одна из них уже стала предметом сплетен.

Женщины, переглядываясь, закивали.

― Но мы начнём обсуждение не с этого, ― продолжала первая хранительница. ― Гостья в нашем городе, обменщица Вралета, пожелала внести предложение по обмену табака.

Многие повернули головы в сторону, облачённой в кожаное, женщины, которая так выделялась на общем рубашечном фоне. Она криво улыбнулась свободным от трубки уголком рта в подтверждение слов Айи.

― Исключено! ― подала хриплый голос целительница Кора, устроившаяся на табуретке с мягкой подушечкой. ― Табак вреден для здоровья. Плохо влияет на лёгкие, зубы, кожу и здоровье будущих детей, если вы их намереваетесь завести. Я лично исследовала это ещё при предыдущей хранительнице, и сомневаюсь, что с тех пор хоть что-то переменилось.

― Не существует в мире вещей исключительно полезных, ― возразила Вралета, выступая вперёд с трубкой наперевес и выходя в круг ораторов. ― Но у табака есть и масса положительных свойств. К примеру, он успокаивает нервы, расслабляет. А как порой приятно прикорнуть на веранде собственного домика, развалившись в кресле-качалке и затянувшись щепоткой табака, ― она довольно прищурилась. ― Я всячески советую табак в употребление женщинам, живущим в постоянном напряжении и беспокойстве. И, хочу заметить, что все мои бабки и прабабки дожили до ста лет, при этом не выпуская трубки из рук.

Кора скрестила руки на груди, отвернувшись от обменщицы, и посмотрела на Айю:

― Знай, что я против, ― грозно оглядела окружающих. ― И не приходите мне потом жаловаться на кашель и одышку, если решитесь употреблять эту дрянь.

Окружающий говор наполнили смешки и ворчание. Кто-то считал обсуждение вредной для здоровья травы пустой тратой времени, но некоторых это заинтересовало. Подняла руку одна из подмастерий кузнечихи, Айя кивнула, дав ей слово.

― Я думаю, ― сказала молодая женщина, ― что можно сделать пробный заказ, а потом решить нужно нам это ли нет.

― Чепуха! ― воскликнула целительница. ― Табак вызывает привыкание. Начнёте употреблять и никогда не отучитесь, даже если станете худо себя чувствовать. Эта... ― она сдержалась, не став оскорблять гостью Быстроречья, ― обменщица Вралета хочет подсадить нас на эту траву, чтобы в будущем мы не смогли от неё избавиться и были вынуждены идти на обмен.

Вралета на это ничего не возразила, молча вытряхнула тлеющий табак на мостовую и вернулась на своё место у фонарного столба. Но, несмотря на грозные и веские предостережения целительницы, в толпе всё равно нашлись заинтересованные «чудесными» свойствами табака. Айя попросила проголосовать, и большинством поднятых в воздух рук было решено, что в общий план табак вноситься не будет.

― Если желаете, то можете лично договориться с обменщицей Вралетой, ― вставила слово Свебела с доброжелательной полуулыбкой.

― Теперь перейдём к делам насущным, ― снова поднялась с места Айя. ― Кто-то с неизвестной для нас целью оскверняет деревья в Саду Древних, рискуя накликать беду на всех жительниц города.

Присутствующие притихли и напряглись, нахмурившись. Молчаливое осуждение повисло в воздухе. В круг вышла старшая садовница Ярша. Широко расставив руки, она подобно священнику обратилась к своей пастве:

― Не выразить словами наше возмущение, и гнев, и недоумение. Чем Предки могли не угодить одной из нас? Чем её обидели мёртвые, подтолкнув на столь бесчестный и чудовищный поступок?

Свебела, сидящая по правую руку от меня, скрыла за ладонью усмешку. Чрезмерную показушность Ярши и правда было трудно не найти забавной. Но никого кроме Свебелы не развеселило выступление старшей садовницы.

Оглядывая женщин, я заметил первую мать Новжи, её оказалось легко узнать по ярко-рыжим пусть и очень коротко обрезанным волосам. Сама Новжа на сход не явилась, отдыхала после тяжёлого труда. Хотелось бы и мне сейчас оказаться в своей постельке, а не сидеть здесь, отгоняя комаров. У самых ступней Свебела зажгла пахучую палочку в медном блюдце. Хорошее средство от насекомых и один из товаров, который мы получали в обмен на нечто другое.

― Мы провели тщательное расследование, но так и не смогли обнаружить виновницу, ― продолжала Ярша на высоких нотах. ― Теперь это дело в наших общих руках.

― А можно узнать, что именно вырезали на деревьях? ― поинтересовалась незнакомая мне женщина из толпы.

И без того тонкие губы Ярши обратились в ниточки. Даже я всерьёз встревожился, вдруг вспомнив про древо первой матери Васхи.

― Мне действительно больно говорить об этом, ― изрекла старшая садовница драматично, ― но рано или поздно вам всем бы это стало известно, ― она тяжело вздохнула, заставив окружающих напрячься ещё сильнее.