На этом все и разошлись, учителя и дети на урок, а Фрося домой.

Она на сей раз одержала явную победу, но на душе у неё всё равно остался неприятный осадок. Она отлично понимала, что «на чужой роток не накинешь платок», а Анечка унаследовала все типичные черты своего народа.

Глава 42

Перед пасхой Фрося собрала от своих курей три десятка яиц и отправилась осваивать базар. Не смотря на косые взгляды постоянных торговок, она смело заняла свободное место за прилавком.

Узнав предварительно приемлемую цену, развернула тряпицу со своим скромным товаром и начала торговать. Дело было перед праздником, яйца были особо ходким товаром, ещё чувствовались отголоски войны — продуктов в магазинах не хватало и поэтому уже через пол часа она счастливая шагала со скромной выручкой домой.

Дело было сделано, она заявила о себе на базаре.

Прошли праздники, сменяя друг друга: Пасха, Радуница, Первый Май и День Победы. Фросе наконец, привели из деревни её молодую коровку, которая стала сразу же всеобщей любимицей семьи, её нарекли ласковой кличкой Рыжуха. Старшие дети вышедшие на каникулы и подключившийся к ним Андрейка, с энтузиазмом выгоняли молочную кормилицу попастись на свежую травку.

Дом их к этому времени уже не стоял крайним в разрастающемся городе, но всё равно до пастбища было недалеко.

А Фрося с большим увлечением осваивала базар, по мере созревания на её огороде редиса и укропа, петрушки и моркови. А позже она уже на приобретённой тележке доставляла на базар молодую картошку, свеклу, огурцы, помидоры, капусту и всё то, что считала возможным продавать, пользуясь на базаре заслуженным авторитетом хорошей хозяйки и торговки. Позже она наладила домашнее производство масла, творога и сметаны — эти продукты пользовались огромным успехом. Все быстро привыкли к бойкой торговке, лёгкой на улыбку и острое слово. Продавцы и покупатели уже не представляли без неё рынка. Перед Пасхой родила её соседка-подружка Оля и уже летом она составила Фросе компанию. Старые торговки завидовали симпатичным молодкам, у которых мигом раскупали товар. Старый Вальдемар махнул на Фросю рукой, понимая, что теперь у людей не будет вопросов о происхождении достатка в их доме, но часто укорял строптивую молодуху:

— Фросенька, ты себя загоняешь хозяйством и базаром, у тебя не остаётся совершенно времени на воспитание детей, и можно было бы подумать о своём будущем, не гоже молодой женщине жить без мужчины.

Сам он окончательно потерял надежду на возвращение Алеся, прошло уже пять лет, как от того не было никакой весточки. А Фрося продолжала ждать и почему-то верила, что её любимый жив. И часто ночью тихонько плакала в подушку, тоскуя об уходящей молодости, и о нерастраченных желаниях.

Не зря вёл с ней все эти разговоры Вальдемар, ведь в Поставы стал наезжать, когда раз в месяц, а когда и чаще Ицек из Вильнюса. Молодой человек явно запал на Фросю. Он приезжал всегда с подарками, угощениями для детей, подолгу сидел с Вальдемаром, вёл с ним беседы, а взглядом всё время искал Фросю. Ицек буквально пожирал её глазами, искал повод уединиться, а той было не до гостя. Она носилась по двору и огороду, то курам задать зерна, то свиньям готовила пойло, то доила корову или шила, варила, убирала, стирала… А когда вечером они всей семьёй и гостем садились ужинать, у неё уже не было ни сил ни желания на ухаживания Ицека, хотя отношение к нему было весьма дружеским.

Глава 43

Время стремительно неслось, перелистывая листки календаря, отмеряя дни и месяца, складывая их в годы.

Стремительно улетала молодость Фроси, лишь изредка отмечая значительные и незначительные события. А к значительным можно смело отнести вызов Фроси в местное отделение НКВД, где дружески когда-то отнёсшийся к ней начальник, сообщил радостную весть, что Алесь жив, что он отбывает длительный срок в одном из лагерей необъятной Сибири.

Пожилой человек сообщил Фросе печальным голосом, что Алесь лишён права на переписку на десять лет. Возможно, в будущем, будет ему послабление, а пока ей надо запастись терпением, а ещё лучше, устраивать свою личную жизнь, ведь никакие брачные узы их не связывают. Он также по-дружески ей посоветовал, лучше быть подальше от врага народа, каковым официально числится её Алесь. Также, этот доброжелательный начальник предупредил, что бы она не делала никаких запросов, если не хочет навлечь на себя и детей, а также Вальдемара неприятности, а иначе их могут выслать в места не столь отдалённые, как пособников врага.

Фрося хорошо должна уяснить, что по всем признакам, они являются не благонадёжной семьёй. Не смотря на серьёзный тон предупреждения, на несправедливость обвинения, на расплывчатость настоящего и будущего их отношений с любимым человеком, Фрося возвращалась из органов окрылённая новостью, о которой тут же поведала дяде Алеся.

Вальдемар находился уже несколько лет, словно в замороженном состоянии, был в полном рассудке и здорово помогал Фросе, занимаясь со школьниками, а их, как не хочешь, в семье было уже трое. Он давно уже никуда не выходил со двора, по-прежнему передвигался на своих ногах, хотя и с палочкой, только с каждым годом ниже и ниже пригибался к земле. Надо сказать, что новость его не потрясла так, как Фросю. Он Спокойно выслушал сбивчивый рассказ возбуждённой женщины, кое-что уточнил, спокойно заметил, что для него это сообщение очень мало что значит, ведь встретиться с племянником ему уже не суждено.

Безусловно, весть о том, что Алесь жив, не может его не радовать, но, увы, он ясно представляет, в каком состоянии духа и физическом тот пребывает в том лагере, где условия жизни далеко не курортные. Живёт, по всей видимости, он там с болью в душе за несправедливое наказание среди не самого интеллигентного люда и кто его знает, что в таком положении лучше жизнь или смерть, но это всё в руках божьих. А ей, Фросе, стоит всё же подумать о своей жизни, годы-то уходят, дети подрастают и пока она имеет влияние на мужчин своей природной и душевной красотой, стоит задуматься о предложениях воздыхателей.

А надо сказать, кроме Ицека, который по-прежнему наведывался иногда к ним в Поставы, уже явно давший понять Фросе о своих намерениях, были и другие мужчины, которые пытались подъехать к такой красивой молодухе, ставшей в свои тридцать с лишним, как наливное яблочко лицом, и статью, бойкая на язычок, прилично одевающаяся, и такая рачительная хозяйка, известная уже на весь город, благодаря своей торговой деятельности в базарные дни.

Нет, Фрося не прислушалась к советам Вальдемара, весть о том, что Алесь жив, окрылила её новой надеждой, она тут же дала понять Ицеку, что бы он больше не приезжал к ним, не будоражил детей, потому что где-то у них есть живой отец и тот удручённый покинул Поставы с твёрдым убеждением больше никогда не появляться на горизонте у Фроси. Что касается других её воздыхателей, то все они наталкивались на острый язычок и потихоньку отсеивались, понимая тщетность их надежд.

Глава 44

Старшим детям Фроси исполнилось по двенадцать лет, и она, помятуя о том, что говорил ей когда-то раввин Рувен, собралась ехать с девочкой в Вильнюс.

Но для того, чтобы отправиться туда, надо было предварительно поговорить с Анечкой, рассказать ей историю её рождения и спасения, о её где-то живущей матери, и, главное, признаться в том, что она, Фрося, ей не родная мать. А это было самое трудное и самое неприятное в предстоящем разговоре.

Анечка к этому времени превратилась во вполне сформированную девочку с чертами девушки. Она уже очень отличалась от своих многих сверстниц развитыми формами. Несмотря на стройность, у неё была достаточно пышная грудь, под осиной талией выдавались выразительные бёдра, на тонкой шейке гордо восседала головка с пышными чёрными кудрями. Хотя лицо трудно было назвать красивым, его всё же портил крупноватый нос с горбинкой, но в чёрных глазах было столько огня и таинственной глубины, а в смуглых бархатных щёчках, полных губках было столько чувственности, что она казалась очень даже симпатичной.