Я уже придумывал, что ему сказать, как утешить, как ненавязчиво дать понять, что гонки - не единственное счастье в жизни и что, может быть, имеет смысл обратить внимание на какие-нибудь другие житейские радости, вроде жима штанги лежа или прыжков через скакалку. Но тут из угла послышался вкрадчивый голос Джеронимо:
- Вы только не подумайте, что я давлю или пытаюсь что-то продать, но... Так, разговора ради. Если уж зашла речь о гонщиках, о пилотах... Мой дорогой друг Николас имеет счастье носить фамилию Риверос.
Мне так показалось, что всю дурь вымело из головы Франциско моментально.
- Риверос? - На меня уставились колючие внимательные глаза. - Из тех самых Риверосов? Повелители машин? Риверосы, которым подчиняются любые...
- Нет! - крикнула Вероника, вскакивая.
- А что, бывают какие-то другие Риверосы? - фыркнул Джеронимо.
- Ты - Риверос?! - повысил голос Франциско, и я склонил голову, признавая правду.
- Нет, нет, нет! - Вероника сделала быстрый шаг к Франциско, но ствол пистолета нацелился ей в грудь. Этот человек тоже с рождения учился стрелять. А родился он куда как раньше Вероники, что бы ни говорил на этот счет Джеронимо.
- Джеронимо! - закричала Вероника, повернувшись к брату. Тот ответил ей сумасшедшей улыбкой.
- Я могу быть навигатором! - воскликнул он. - А моя сестричка - самая неутомимая велосипедистка после толеданцев!
--
Глава 16
Если в первые секунды после того как мы вышли из кинозала у меня еще оставались какие-то радужные мечты, преисполненные разноцветных пони, единорогов, фей и эльфов, то они развеялись вместе с пороховым дымом после первого же выстрела.
Да, было так легко представить победу в гонках, потом - улыбающегося дона Толедано, который обещает взять нас всех под защиту и дать вооруженный отпор Альтомирано. Фанфары, летящие конфетти, улыбка Вероники, так и кричащая: "Спасибо, что избавили от необходимости делать выбор!" А потом, как в диснеевском мультике, толеданцы, распевая песню о взаимовыручке, набивают продуктами самолет и машут нам, улетающим к востоку, на прощание.
- Э, ты куда их повел? - удивился первый же встреченный в коридоре толеданец.
Он даже понять ничего не успел. Грохнул выстрел, и во лбу у него образовалось отверстие. Толеданец обрушился на пол.
- Вперед! - глухим голосом скомандовал Франциско.
И мы побежали вперед, поворачивая по приказу.
Не будет никакого торжества, не будет радости победы. Франциско сжигал мосты, он ставил остаток своей жизни на одну-единственную карту. А мы трое были всего лишь фишками в этой игре.
За очередной дверью оказался знакомый ангар. Возле "нашего" транспортера отирался паренек в замасленной робе.
- Заправил? - спросил у него Франциско.
Паренек посмотрел на него, на пистолет, на наши кислые лица (кроме, конечно, Джеронимо - этот просто цвел) и мотнул головой.
- Заправь! - велел Франциско.
- Но ведь...
Франциско взял парня на мушку.
- Я ведь и сам могу заправить.
Парень упрашивать себя не заставил. Пока он возился со шлангом, Франциско толкнул нас к двери. Я задержался, чтобы внимательно осмотреть бок транспортера.
- Пулемет, гранатомет... А это что - миномет? - озвучила мои опасения Вероника.
- Верно, дочка, - рассеяно сказал Франциско. - Полезай внутрь.
Я успел встретиться взглядом с Вероникой и кивнул. Бесценный момент, когда мы поняли друг друга без слов. Гнать придется так, будто за нами сам дьявол гонится. Потому что если на остальных машинах такое же вооружение...
Вероника села на велотренажер, Джеронимо - напротив экрана радара, а я - рядом с ним, за руль. Франциско пока висел на подножке, следя за ходом заправки.
"Не подведи, - попросил я мысленно, положив руку на руль. - Нам бы только сейчас выжить, а там... Там видно будет".
Как будто что-то тихонько загудело в машине в ответ на мои мысли. Хотя, может быть, это лишь передалась вибрация от заправочного насоса.
- Теперь ворота открой, - велел парню Франциско. И, как только помещение наполнилось углекислым ветром, прозвучал еще один выстрел.
- Господи боже, - пробормотал я, посчитав эту фразу приемлемой в данном случае. А вот мой эмоциональный двойник вовсю заходился в панике. Может быть, все-таки есть в таком положении вещей некоторые плюсы? Ведь если бы не он, это я бы сейчас рыдал, истерил и вообще вел бы себя неподобающе.
"Ты, как всегда, путаешь причину и следствие, - усмехнулся внезапно успокоившийся двойник. - Это не я краду у тебя эмоции. Это ты меня создал, чтобы брать с меня пример в случае необходимости. И, как скверный писатель, пытающийся логикой вычислить нужные эмоции, раз за разом садишься в лужу. Вот и сейчас это свое "Господи боже" ты выдал таким тоном, будто спросил: "Да когда же все это уже закончится?" Хотел показать солидарность с товарищами по несчастью, а сам лишь провел между вами очередную черту. Ты никогда не решишься переступить через эту черту, а им рано или поздно надоест к тебе забегать. И все закончится. Нас снова будет только двое: ты и я".
Дверь захлопнулась, вернув меня в реальность. Реальность оказалась непроглядной.
- Покрути-ка педальки, милая, - попросил Франциско. - И давайте все без ложных надежд: я прекрасно стреляю на слух.
- А мне вот интересно, - с осторожной язвительностью начала Вероника, - как ты потом оправдаешься перед доном? И перед моим отцом?
- А твой отец - некромант?
- Чего? - удивилась Вероника.
- Вот и дон Толедано тоже нет. Не забивай голову глупостями, милая. Крути лучше педали.
Секунд пять спустя послышался мягкий гул хорошо смазанного механизма велотренажера. Почти сразу кабина-салон озарилась светом.
Франциско сел слева, положив одну руку на джойстик, а другой сжимая пистолет.
- Я, вообще-то, тоже стрелок, - сказала Вероника. - Может...
- Береги дыхание, - оборвал ее Франциско и добавил, повернувшись ко мне: - Езжай в строй, да поторапливайся.
Потарапливаться действительно было нужно: таймер на приборной панели отсчитывал последние пять минут до начала гонки. Я запустил движок, Джеронимо прильнул к окуляру перископа, пощелкал переключателями.
- Давай, чисто!
Я врубил задний ход и аккуратно, следуя подсказкам "навигатора", вывел гигантский БТР из ангара.
- Когда начнется, перископ убирай, - инструктировал Франциско. - Штука хрупкая, если снесут - обида выйдет. Только в крайних случаях! А так - радара хватит.
Разворачивая машину, я бросил взгляд на экран радара и увидел семь разноцветных точек, стоящих в ряд. Все цвета радуги. Мы же обозначались белой стрелкой.
- Красный - это дон Толедано, - объяснял Франциско. - По нему стрелять нельзя. Выстрелишь - в клочья разнесут самонаводки.
- Ты это себе сейчас говоришь? - спросила Вероника.
Франциско, кажется, немного смутился, но виду не подал. Я аккуратно подрулил к ряду точек и запарковался. Тут же затрещала рация:
- Франциско! Как это прикажешь понимать?
Франциско схватил микрофон и, облизнув от волнения губы, ответил:
- Дон Толедано, я собрал команду, мы участвуем!
- Рехнулся? А если вас подорвут? Мне что, головой отвечать за этих...
- Не подорвут! - улыбнулся Франциско, глядя на меня блестящими глазами. - За штурвалом - Риверос.
Кабина заполнилась охами, ахами и сдержанной матерщиной. Я понял, что мы подключены к общему эфиру.
Дон Толедано помолчал, обдумывая варианты. Должно быть, сам поступок Франциско говорил о том, что приказывать бесполезно. Это была последняя битва старого наркомана. И дон Толедано предпочел сохранить лицо:
- Мы поговорим о твоем послушании, когда все закончится. А пока, раз уж ты отнял время на жеребьевку, назначаю ваш экипаж комментирующим. И смотри, чтобы тишины в эфире я не слышал!