— Говорил. И опять бы сказал, если бы можно было. Да вот не могу теперь.

— Почему же?

— Самому деньги понадобятся.

— На что понадобятся? — спросила уязвленная Адель.

— Сейчас узнаете, Адель, сейчас узнаете, — ответил Альсид. — Случай представляется.

— Какой-такой случай?..

— Для нас случай.

— Уж не собрался ли ты?..

— Ну да, — сказал Альсид, — ферма Энкорм…

— Лачуга… да и та еле держится. И далеко… За Обуановым именьем, в сторону Гранвиля?

— Правильно. Ферма Энкорм: двенадцать гектаров и дом.

— Дом-то чинить надо. Того и гляди, завалится.

— Правильно.

— А земля…

— Земля хорошая: луг — пять или шесть сетье… Перелески есть, а все остальное — пахотная земля, и под свеклу, и под пшеницу годится… Да еще клин засеян в этом году люцерной.

— Двенадцать гектаров? И тебе под силу их купить?

— Хочется своим хозяйством обзавестись. Люсьенна так задумала.

— Ах, дьявол! Или вам плохо здесь?

— Хочется своим домом зажить.

— У тебя же есть дом в поселке.

— Правильно, — мы его продадим, уже покупатель нашелся. Да еще деньги у нас отложены… Потом у Люсьенны есть вещички, она согласна их продать…

— Какие вещички? — Ну, разные там… Золотые побрякушки… Мелочь, но кое-что за них можно выручить.

— С ума ты сошел! Не хватит ведь у тебя денег.

— А надо, чтоб хватило, — мы уже решили купить. Раз представился случай. Я уж, можно сказать, договорился.

— Как же ты нас не предупредил?

— Не успел. Там до сих пор все в аренду было отдано, я и думать об этом не думал. (По-видимому, Альсид говорил неправду.) А вчера вечером встретил в Монтенвиле хозяина фермы. Он мне сказал, что хочет продать, потому как срок аренды кончается. Я ему сказал, что могу взять, тем более что мой домишко в поселке его устраивает и он готов его купить. Ну, мы и договорились. Как хотите, господин Женет, а бывает так, что надо сразу решать.

— Да ты же не можешь купить, у тебя денег нет.

— А Земельный банк на что?

— Тебе дадут там?

— Под обеспечение. Земля же у меня будет. У них так: берешь в долг и выплачиваешь из своих заработков. А раз я не прошу всей суммы, то дело может устроиться, я справлялся.

— Значит, и мы тоже можем занять!.. — сказала Адель.

Она уже позабыла о решении Альсида, о его дезертирстве. Альбер стоял весь бледный, — он и не думал об участке в Ормуа, он думал о Люсьенне. Энкорм далеко, по ту сторону имения Обуана, если Люсьенна уедет туда, он никогда больше ее не увидит. И при этой мысли он понял, как Люсьенна дорога ему.

— Нет, ты не сделаешь этого, Альсид, не сделаешь! — сказал он молящим тоном.

— Да ведь надо. Вы тоже бы так сделали.

— Неужели ты уйдешь от нас?

— Придется, — ответил Альсид с обычной странной своей усмешкой. — Теперь уж больше нельзя нам у вас оставаться.

— Так вот сразу и бросишь нас?

— Нет, не сразу, когда хлеб уберем. Мне надо до осени починить лачугу на ферме и выехать из поселка. А тогда я примусь за зимние работы.

— Да с чем?

— Не беспокойтесь, я все обдумал. Хватит грошей, чтобы купить плуг и даже лошадь, если понадобится. А не хватит, так буду брать лошадь поденно: тоже договорился.

— Да уж ладно, — сказала Адель. — Мы не можем их удерживать. Они в своем праве, чего же им не попытать счастья? Не век же батрачить на чужих. Да и чего уж так расстраиваться? Уйдет от нас Альсид, — мы, понятно, много потеряем, но надо постараться по-другому устроиться: нанять работницу и работника, а может, и двух работников — для обоих дела хватит.

— Расходы-то какие!

— Но ведь и земли будет больше. Земельный банк! Вот как хорошо придумано!..

— Люсьенны больше не будет!

— Наймем кого-нибудь. Не хуже Люсьенны будет работать.

— И за скотиной работница будет ходить?

— Будет делать все, что ей прикажут. Да ведь и я тут буду…

Адель пришла в какое-то восторженное состояние. Земельный банк!.. Земельный банк!.. А дурак нотариус ничего ей об этом не сказал! Правда, она его и не спрашивала, до сих пор она давала понять, что у нее всегда найдутся деньги — сколько потребуется. Пусть теперь он достанет их для нее — так или иначе, лишь бы достал!.. Участок они купят, теперь можно в этом не сомневаться. И работу наладят, как надо. Прежде всего, раз земли будет на двадцать гектаров больше, то уж нельзя вести дело так, как на маленькой ферме: понадобятся и работники и машины. Да, теперь, надо все поставить на широкую ногу, — только так можно подготовиться к новым приобретениям и постепенно скупить все именье Обуана, вместе с домом и всеми постройками.

— Ладно, — сказала она, — так и сделаем. И если хочешь, Альсид, продай нам два своих гектара. Может, это тебе на руку?

— Нет, — ответил он, — я же вам сказал: сколько надо, все у меня будет. А эти два гектара я по-прежнему стану сдавать вам в аренду и каждый год получать с них доход. Цену я повышать не хочу. На вашем месте я продал бы никорбенский участок — четыре гектара.

— Хорошая мысль! — согласилась с ним Адель. — Тебе уж этот участок не нужен будет.

«Работница… вместо Люсьенны, — думал Альбер, — жизнь совсем будет не мила. Ах, дьявол! Надо поскорее жениться… Все равно на ком, мне теперь безразлично».

— Если надо, — сказал он Адель, — я согласен жениться.

— Наконец-то! — обрадовалась она. — Наконец-то образумился! Жена — ведь это работница, а жалованье ей платить не надо, только кормить ее. Да вот спроси Альсида, разве он не рассчитывает, что его мальчишка будет ему помощником, когда подрастет?

— Ну, понятно, — ответил Альсид, — надо, чтобы и он работал для будущих своих дней.

Но Альбер еще раз заговорил о том, что уже было решено, — все цеплялся за обманчивую надежду. О женитьбе он сказал в минуту досады и гнева, но в глубине души и не думал об этом. Жениться? На ком? Ни одна женщина не привлекала его, кроме Люсьенны, пожалуй.

— Ты хорошо подумал, Альсид? Ты знаешь, на что решаешься?

— Оставь, Альбер. Наверное, давно уже у них это на уме. Оставь! Силой не удержишь ни его, ни Люсьенну. Мы им постараемся помочь, если будет время и средства. Так или иначе, а все равно надо по-другому устраиваться, раз земли у нас прибавляется. Альсид был первым нашим работником, вот и все.

Альсид подумал: «Первым работником. Правильно, а ведь ни одного франка они не прибавили мне». Он хорошо знал Женетов, они походили на него, он в конце концов, может, доводился им родственником, а если и не был им родней по крови, то уж, во всяком случае, был им сродни по своей тяге к земле.

— Я рад, что вы не сердитесь на меня, — сказал он.

Но сам-то он сердился на них, он никогда не переставал на них сердиться, — с тех пор как родился, с тех пор как услышал то, что о них говорила его мать. Но он смотрел вперед, не останавливал взгляда на ферме Энкорм. Все когда-нибудь устроится, надо только выждать. Бог все рассудит. Слово «бог» было для Альсида только словом, потому что в бога он нисколько не верил. Да, придет день, и суд божий свершится, надо только верить, что он должен свершиться… и делать то, что для этого надо.