У него в комнате я убрал часть вещей, чтобы освободить место для его одежды с игрушками. Он сидел на кровати, и щуря на меня свои печальные глазки, наблюдал за тем, что я делаю.

– Теперь это твоя комната, – сказал я. – Она тебе нравится?

Он пожал плечами.

– Если держать окошко открытым, то здесь будет свежо и приятно, – заметил я.

Он ничего не ответил.

– Ты несчастлив, я знаю, – сказал я, сев рядом с ним. – И мне очень жаль. Тебе, наверное, по-настоящему страшно.

Он безучастно опустил глаза на колени. Выражение на его худом, как у эльфа, личике было зажатым.

– В тебе больше нет света, – проговорил я.

– Как это, дядя Хен?

– Ну… Понимаешь, когда человек счастлив, он будто бы светится. У него сияет лицо. Но ты… в тебе света нет. Словно кто-то пришел и отнял его у тебя. Ты должен снова пустить к себе свет, малыш.

– О.

– Вот что тебе нравится делать?

Он пожал плечами.

– Ты любишь играть?

– У меня нет друзей, дядя Хен.

– Еще заведешь. Вот увидишь. Но чем тебе нравится заниматься?

– Не знаю.

– Смотреть мультики?

Он пожал плечами.

– Играть во дворе?

– Не очень.

– Ладно.

Мы замолчали. В конце концов я взял его за руку и улыбнулся. Я хотел, чтобы он знал, что мы переживаем все это вместе.

Глава 42

Визит мисс Гвен

– Значит, у вас появился ребенок, – сказала следующим вечером Гвен. Она заехала посмотреть, как наши дела. – Я и не знала, что у вас имеется матка.

– На меня не смотри, – сказал Сэм.

Гвен смерила Ишмаэля оценивающим взглядом.

– Какой хорошенький пирожочек. Он уже разговаривает?

– Иши, это наша подруга Гвен, – сказал я. – Она живет за твоей новой школой. Давай-ка с ней поздороваемся.

– Привет, – пробормотал он.

– Иши, как тебе Бенд? Нравится здесь?

Он пожал плечами.

– А ты не болтушка. Мне нравится это в мужчинах. Мужчин, я считаю, должно быть видно, но только не слышно. Иши, мы с тобой станем друзьями. Что скажешь?

Он снова пожал плечами.

– Ему уже можно пить пиво?

– Не думаю, – сказал я чопорным родительским тоном.

– Жаль, а то мы бы с ним по-настоящему подружились. Ладно, я просто шучу. Господи, Хен, ты теперь такая заботливая мамаша, да? Вообще я заехала, потому что привезла кое-что для вашего малыша.

– Я не малыш, – оскорбленно заявил Ишмаэль.

– Ну разумеется, нет, – смеясь, ответила Гвен. – Тебе сколько уже? Три с половиной?

– Мне почти восемь. Скажи ей, дядя Хен.

– Такой взрослый? Божечки! Ну и дела. Что ж, мистер Взрослый Мужчина, я привезла тебе кое-что интересное. Хочешь увидеть, что именно? Может, я даже дам тебе поиграться с этой штуковиной, раз уж ты уже не малыш.

– Хорошо, – сказал он с нарастающим любопытством.

Зная Гвен, нашу дружественную соседку-лесбиянку, это могло быть все, что угодно, – от ружья до коробки с салютом и квадроцикла.

– Гвен, – предостерегающе произнес я.

– Мамочка, не волнуйтесь, – сказала она. – Господи, ты прямо вылитая наседка. Наседка Хен!

– А знаешь, это прозвище может прижиться, – сказал Сэм со смешком. – Как жизнь, Наседка Хен?

– Заткнись, – сказал я.

– Наседка Хен!

– И ведь тебе тридцать лет.

– Как несется, Наседка Хен?

Мы пошли за Гвен к ее пикапу. Шарла тоже побежала за нами, а Ромни, которая то и дело наклонялась, чтобы пощипать траву, осталась бродить по двору.

– Он старый, но еще ездит, – сказала она, выгрузив из багажника детский велосипед и поставив его на землю. – Мы покупали его для мальчика Шелли. Думаю, он ему больше не нужен, раз уж он теперь в колледже. Ты знаешь, какие пошли сейчас дети. А вот Иши, мне кажется, он понравится.

Улыбка Иши была настолько широкой, что я подумал, как бы у него не треснули щеки.

– У меня никогда не было велосипеда, – шепотом проговорил он. – Смотри, дядя Хен!

– Ты умеешь ездить на нем? – спросил я.

Он покачал головой – медленно и очень торжественно.

– Я тебя научу, – сказала Гвен. – Усаживай свою тощую задницу на сиденье, и погнали, сынок!

– Разве ему не нужен шлем? – спросил я.

– Наседка ты наша, он же не на «Формулу 1» собирается, – сказала Гвен, закатывая глаза.

Ишмаэль сел на сиденье и, сияя смешанным с ужасом удовольствием, взялся за ручки с таким лицом, словно они были сделаны из чистого золота.

– Держись крепче, маленькая козявка, – сказала Гвен.

– Я не козявка!

– Ну конечно же нет. Тебя послушать, так можно подумать, что ты вырос в Аппалачских горах. Теперь поставь ноги на педали. Да, вот так. Я буду придерживать тебя, пока не приноровишься. Готов?

Ишмаэль с энтузиазмом кивнул.

Я пошел следом, боясь, что он упадет, что он расшибется, что Гвен выкинет что-нибудь глупое или опасное. Иначе она не была бы Гвен.

– Слушай, Наседка Хен, – сказала Гвен через плечо, – я вырастила пару-тройку детей, так что знаю, что делаю.

– Я просто не хочу, чтобы он упал, вот и все.

– Желаю тебе с этом удачи. Только закупись заодно бинтами и йодом, потому что падать он будет. И часто. Твоя работа – быть рядом и помогать ему встать.

Гвен прошла за ним всю подъездную дорожку, поддерживая его, пока он не научился удерживать равновесие. Наконец он сделал дерганный поворот и выкатился во двор. Ромни, навострив уши, заблеяла, словно недовольная тем, что он сминает ее драгоценную траву.

– Осторожнее! – крикнул я, когда его повело в направлении дома.

Он дернул рулем и резко повернул в сторону выезда на дорогу.

– Расслабься, – произнес Сэм.

– Смотрите! – прокричал Ишмаэль и, гордый собой, оглянулся на нас.

– Ковбоец, ты молодчина! – крикнул Сэм.

– Следи внимательней за тем, куда едешь, – наказал я.

– Смотри, дядя Сэм!

Ишмаэль довилял до дороги и, едва не царапнув бок моего маленького пикапа, повернул в нашу сторону. Затем сделал крутой поворот обратно во двор, но скорость была слишком большой, и он неуклюже свалился с велосипеда.

Он мигом вскочил, готовый к новой попытке, но Ромни – на которую он чуть не наехал и которую испугали его выкрутасы, – наклонилась и начала наступать на него со спины.

– Осторожно! – закричал я. – Ромни сейчас…

Бам!

Ромни боднула Ишмаэля под зад и повалила его ничком на траву.

Гвен зашлась хохотом.

Сэм усмехнулся.

А я с сердцем, застрявшим в горле, бросился к Ишмаэлю.

– Ты цел? – взволнованно спросил я, помогая ему встать на ноги.

По его щекам текли слезы. Он стрельнул сердитым взглядом в сторону Ромни. Та выдала долгое «ме-е-е» и снова принялась жевать траву.

– Хороший мой, ты в порядке? – спросил я.

Он вытер глаза.

– Ты не поранился?

Он покачал головой и повернулся к велосипеду, полный решимости попробовать снова.

– У тебя здорово получалось, маленькая ты козявка, – провозгласила, подбежав к нему, Гвен.

– Я не козявка!

– Я зову всех своих маленьких приятелей «маленькими козявками», но только тех, кто мне нравится. Но если тебя это злит, тебя называть так не стану. Окей?

Он поднял глаза и, похоже не понимая, о чем она говорит, смахнул с лица слезы.

– Давай, великолепный ты наш мужичок, – сказала она. – Хочешь попробовать еще раз?

Он кивнул.

– Только больше не разгоняйся. Здесь главное – ритм. Чтобы сбросить скорость, пользуйся тормозами. Найди правильный ритм, парень, и все будет отлично, и ты доедешь до самого Мемфиса – если твой дядя Хен не уследит.

Гвен снова помогла ему в самом начале, и на сей раз Иши поехал медленнее, осторожнее, но гораздо ровней и увереннее. Сделав круг по двору, он направился к нам.

– Смотри, дядя Хен! – гордо прокричал он. – У меня получается!

– Ты молодец! – крикнул я.

Мы понаблюдали за ним еще пару кругов.

– У вас есть что-нибудь выпить? – спросила Гвен. – И я имею в виду вообще что угодно. Ну, кроме мятного шнапса. Последним человеком, пытавшимся напоить меня мятным шнапсом, была однорукая лесбиянка с Тасмании, которая хотела грин-карту, – и мне бы стоило ей отказать. Мы называли ее Флиппером – за глаза, – но я вам этого не говорила.