– Мальчики! – несчастно воскликнула миссис Рейкстро. – Я не затем выпустила вас из утробы, чтобы вы постоянно ругались. Можем мы или нет в мой чертов праздник спокойно и мирно поужинать в этом чертовом доме? Гос-споди ты боже мой!

– Обязательно, мама, – ответил Сэм, – но сперва я вколочу в Поли столько Иисуса, что следующие пару лет он будет ссаться пассажами из Библии.

Поли, защищая руками лицо, съежился на полу.

Мистер Рейкстро встал на ноги, подошел к сыновьям.

– Пол, встань, – приказал он.

Сэм почтительно отступил.

– Видишь, папа, – сказал Поли, – он сумасшедший. Они все одинаковы… им лишь бы кому-нибудь навредить. А стоит их уличить в этом, бросаются в драку. Только на такое они и горазды.

– Сын, я попросил тебя встать.

Поли медленно поднялся на ноги.

– А теперь вон с моих глаз.

– Но папа!

– Не «папкай» мне.

– Не дай им себя запугать. Мы имеем право исповедовать свою рели…

– ПОЛ РЕЙКСТРО, Я СКАЗАЛ, ПОШЕЛ ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА! – закричал мистер Рейкстро так громко, так зло, что Ишмаэль, сидящий рядом со мной, весь съежился и прижался ко мне.

Ноздри Поли затрепетали, губы зашевелились, словно у него был миллион возражений. Однако, увидев в глазах отца убийственную решимость, он торопливо вышел из комнаты.

Сэм пошел было за ним, но мистер Рейкстро поймал его за руку.

– Просто пипец, – произнесла Присцилла, попивая свой сладкий чай и улыбаясь.

– Отец, если он еще раз назовет меня педофилом, – сказал Сэм, – я засажу свой член ему в задницу так глубоко, что он будет пользоваться ей вместо фары.

– Он невежда, сын, – мягко сказал мистер Рейкстро, возвращаясь к столу.

– Невежда… твою ж мать, – пробормотал Сэм.

– Выбирай, пожалуйста, выражения. Хен, Иши, извините нас, – сев, сказал мистер Рейкстро.

– Все нормально, – проговорил я, чувствуя, что должен что-то сказать.

– Нет, не нормально, – возразил мистер Рейкстро. – Мы все принадлежим церкви и знаем, что значит вера. Бывает, люди становятся несколько одержимыми. Но Поли… честно говоря, я беспокоюсь.

– В каком смысле? – удивленно спросила миссис Рейкстро. – Ему просто надо найти себе хорошую девушку. Вот увидишь, дорогой, он сразу угомонится.

– Он хочет бросить «Оле Мисс», перейти в Университет Боба Джонса и стать священником, – сказал мистер Рейкстро. – В Университет Боба Джонса! Ради степени по богословию или еще по какой чертовщине. Я хочу, чтобы мой сын получил образование, а не евангельское промывание мозгов. За такое я платить не собираюсь.

– Но он хочет стать священником, – возразила она.

– Тогда пускай платит за себя сам. Уверен, если бы Иисус разговаривал с людьми так, как Поли, то никакой церкви не было бы и в помине. Я воспитывал в своих детях уважение к церкви, ко всем церквям и ко всем людям. Я не учил их тому, чтобы они, сидя за моим столом, оскорбляли меня и говорили мне, что моя семья отправится в ад. Такого поведения я в своем доме не потерплю.

– Он, чтобы вы знали, гей, – проронила Присцилла.

– Он кто? – потрясенно воскликнула миссис Рейкстро.

– Маленький педик. Все это знают, – сказала Присцилла. – Думаешь, хоть одна из моих подруг захочет пригласить его на свидание? Я тебя умоляю!

– Твой брат не гомосексуалист, – твердо произнесла миссис Рейкстро.

– Сэм-то гей, – возразила она.

– И одного такого нам в семье более, чем достаточно, благодарю.

– Спасибо, мама, – сказал Сэм.

– Ну если это правда, – сказала она.

– Сэм, Хен, я считаю, вы поступаете правильно, – сказал мистер Рейкстро. – Принять этого мальчика… ему нужен дом, и я уверен, с вами он его обретет. Он будет мне вроде как внуком.

Сэм нахмурился, словно не мог поверить в то, что услышал.

– После всего, через что он прошел по вине своей матери, я знаю, вы, парни, справитесь на отлично. Вообще, оно может пойти вам на пользу. Ребенок в доме… с его появлением все меняется. Начинаешь смотреть на вещи иначе. Трезвее. Просто любите его, и все будет в порядке.

– Что ж… спасибо, – несколько недоверчиво произнес Сэм.

Миссис Рейкстро, судя по виду, было не по себе от перспективы заиметь еще одного цепляющегося за завязки ее передника внука.

– Он же не их ребенок, – заметила Мэри Бет.

– По рождению нет, – сказал мистер Рейкстро. – Но в какой-то момент они могут усыновить его. Все дети заслуживают иметь дом и семью.

– А Сэм ну прямо-таки прирожденный отец, – с усмешкой произнесла Мэри Бет.

– У тебя возражения? – спросил Сэм.

– Я просто сказала.

– Если я захочу стать отцом, то стану. Это не высшая математика.

– Ребята, вам же теперь, наверное, придется ходить одетыми, – заметила она. – Так когда вы разошлете открытки о рождении малыша?

– Мэри Бет, пожалуйста, прекрати, – пробормотала миссис Рейкстро.

– Просто я никогда не представляла Сэмми в роли отца, вот и все. Он хоть подгузники-то умеет менять?

– Ему семь, а не год,– огрызнулся Сэм.

– Вы бы перестали говорить о нем так, словно он не сидит вместе с нами, – сказал мистер Рейкстро. – Иши, ты как, готов к школе?

Ишмаэль, похоже, не знал, что ответить, и как воспринимать этих людей со всеми их криками, спорами, взрослыми разговорами.

– Он очень тихий, да? – произнесла в наступившей тишине миссис Рейкстро. – Сэм, не передашь мне салат? Попробую чуть-чуть поклевать. Не знаю, куда подевался мой аппетит.

Глава 39

Собирая прошлое

По пути в Абердин погода испортилась. Небо заволокли большие, сердитые тучи, которые медленно ползли на восток. Но они и вполовину не волновали меня настолько, как штормовые тучи у Ишмаэля в глазах. Он сидел между нами, напрягшись всем телом и сжав губы в мрачную линию. Его настроение было заметно подавленным.

Ларри с Присциллой, сидевшие сзади, не прекращали дурацкую братско-сестринскую трескотню.

Наконец Сэм припарковался у входа. Пока мы шли к двери, Ишмаэль молча держал меня за руку.

– Ну и дыра, – сказала Присцилла и, наморщив нос, оглядела разгромленную прихожую.

Ишмаэль повернулся ко мне, обхватил меня руками за талию и уткнулся лицом мне в живот, словно не хотел все это видеть, не хотел заходить.

Присцилла, взглянув на меня, нахмурила брови над своими готическими глазами. Она словно вдруг осознала, что в мире есть настоящая темнота – нисколько не привлекательная и ни капли не модная.

– Итак, что нам делать? – спросил Ларри, натягивая большие резиновые перчатки вроде тех, в которых моют посуду. Меня удивило, что он согласился помочь.

– Нам надо забрать отсюда их вещи, – сказал я. – Хозяин скоро придет за ключом. Уже конец месяца.

– Большую часть нужно отправить прямиком в мусорный бак, – сказал Ларри. – Это место похоже на гигантский сортир. Кстати, вы знаете, что сила туалетного смыва распыляет частицы фекалий на двадцать шагов? Вспомните об этом, когда в следующий раз будете чистить зубы щеткой, которая стояла в трех шагах от толчка.

– Ларри, пожалуйста, – устало произнес Сэм.

– Это словно Господь… ты не видишь его, но знаешь, что он существует. Он всюду. На стенах, на раковине, на полу. В воздухе, которым ты дышишь. Ты моешь руки, потом прикасаешься к крану – и вуаля! Опять весь в дерьме. Честное слово, если бы люди знали, что на самом деле представляет из себя мир, если бы они понимали, что нас окружают бактерии…

– О господи, Лар, давай ты заткнешься? – рявкнул Сэм.

– Я не понимаю, как это может не волновать тебя, Сэмстер.

– А я не понимаю, почему тебе не насрать. Цилла, возьмешь на себя Сарины вещи? Раз уж ты девушка…

– По крайней мере формально, – вставил Ларри.

– Ты бесишься, потому что у тебя сиськи больше моих, – сказала Присцилла. – И мое имя – Присцилла.

– Неважно, – ответил Сэм.

– Ненавижу, когда меня зовут Цилла. Я не ребенок.

– Как скажешь.