***

Время как будто остановилось. Мне казалось, что мы мчимся по лесной дороге уже целую вечность.

Шен молчал, не сводя глаз с дороги. Его руки уверенно держали руль. Мощный двигатель «Миракла» ревел диким зверем и его ворчание немного успокаивало. Я почему-то решила, что на таком автомобиле можно будет уйти от погони, если та надумает увязаться следом. Но, к счастью, позади никого не было.

Я машинально поправила тонкий магнитный браслет. Он должен блокировать сигнал, по которому меня могут разыскать.

Глупость какая! Проводить сложную процедуру вплавки, навсегда сохраняя информацию о человеке на его запястье, чтобы потом все это стало бесполезным от одного-единственного магнита. Выходит, у любой системы есть недостатки.

Пару раз нам приходилось останавливаться и полностью отключать огни, оставаясь в полной темноте. Это случалось, когда в небе проплывал гудящий штурмовик. Слишком велика была вероятность, что нас заметят.

Лесная дорога была ровной, хорошо укатанной техническими машинами, проезжавшими здесь на лесозаготовки. Ехать по ней легко. Единственное, чего я боялась — заблудиться. Карта, загруженная в бортовой компьютер, хранила только официальные трассы. Использовать навигатор нельзя — он связан с сетью и нас могут засечь. Правда, Шен уверял, что все отлично знает, и я верила.

Пока Шен сосредоточенно вел машину, я взяла сумка, которую дал Эрих, и изучила содержимое. Десять новеньких пачек валюты, папка с бумагами и электронная записная книжка.

— Здесь все основные документы фирмы, — сказал вслух, просматривая список загруженных документов. — А здесь… — я открыла папку. — Шен, это завещание.

Я встретилась с братом глазами.

— И кто наследник? — бесцветно спросил он.

— «…разделить между моими детьми Шеннардом и Летицией Кастелли…» — не без удивления зачитала я. — Я думала отец назовет тебя. Ведь так обычно делается.

Уголок рта на лице Шена чуть-чуть приподнялся вверх.

— Думаешь, Эрих всегда играет по правилам?

— Нет, — я сложила документы в сумку и сунула на заднее сидение. — Теперь я точно знаю, что нет.

— Куда ты хочешь поехать? — спросил Шен.

— А есть выбор?

— Перед тобой вся империя — выбирай. Хотя, нам бы лучше смыться из этой паршивой Ллерии. Юг, север, запад, восток — все наше. Мы абсолютно свободны.

В голосе явственно слышалась горечь. Я поняла, что Шену так же паршиво, как и мне и он так же пытается это скрыть.

— Так куда, Лети?

— В Альянс, — уверенно сказала в ответ.

Шеннард не удивился.

— Пожалуй, этот холодильник не самой плохой вариант. Ты знаешь закон о границе Северо-Западного Альянса? Нет? Любому, кто пересекает ее и добровольно заявляет, что хочет принять гражданство, дают убежище и защиту. Им нужны люди и этим пользуются.

Я подумала не о гражданстве, а о заснеженных вершинах Йерских гор и далекой общине шаянов.

— Погодим с этим вопросом, Шен, — ответила, глядя из окна на показавшиеся вдали огни города. — Сначала нужно отсюда выбраться. Где находится Хейли?

— В самом конце Двести восемьдесят шестой. Восточные трущобы.

— Не слишком роскошно, — заметила я.

Дома, выстроенные в таких районах, называли крысиными норами. Старые полуразвалившиеся, с дрянной канализацией и дырами в крышах. В этих кварталах постоянно водились грязь, нечистоты, полчища грызунов — средневековье да и только. Городские власти давно постановили отправить все под снос и даже подписали приказы. Но людей, живущих там несмотря ни на что, было некуда переселить и властям пришлось смириться с существованием грязного пятна на карте города.

Шен ничего не ответил на мое критическое замечание. Стоит ли говорить еще раз о том, что найти человека в трущобах гораздо труднее. Ежедневно туда прибывают толпы новых жителей, которым это позволено. А уж в преддверии зимы и вовсе — низшие ступени и те, кто не имеет их вовсе ищут пристанища, чтобы пережить холода.

Ангресс, наверное, как и вся Ллерийская империя, несмотря на высокий уровень развития, практически лишен среднего класса. Тех, кто называется срединными ступенями мало что отличает от низших или высших. Они или богаты, или бедны, но с правами богачей.

Этот мир насквозь парадоксален и просто пронизан какой-то внутренней неправильностью. Я удивляюсь, как он до сих пор держится на той тонкой ниточке, что связывает все вокруг.

Мы приближались к городу, все еще двигаясь по редеющему лесу, вплотную подступившему к трущобам. Лес пытался отвоевать себе украденные когда-то территории, а люди были рады его визиту, уничтожая деревья для отопления жилищ.

— Шен, здесь не будет патрулей? — спросила я, настороженно рассматривая мир за окном.

Брат покачал головой.

— Не знаю. Лети, не спрашивай ни о чем.

Крысиные норы полностью оправдывали свое название.

Безликие обшарпанные дома. Многие заброшены, зияли черными провалами окон. В других горел свет, из труб на крышах вырывался дымок — знаки присутствия людей.

На перекрестке стояло несколько человек, одетых в старые поношенные вещи. Они грели руки у металлического бака, в котором горел огонь, смеялись, о чем-то говорили.

— Шен, похоже, им плевать на комендантский час.

— Это отверженные, Лети, — ответил он. — Что еще с ними могут сделать власти? Бросить в тюрьму — так это им на руку. Получить питание и крышу над головой.

— И много их в городе?

— Несколько тысяч.

Отверженных как будто не существовало. Это были буквально забытые всеми люди. Ни одна благотворительная организация не стала бы оказывать таким помощь.

Мужчины, стоящие у бака, проводили «Миракл» удивленными взглядами и как ни в чем не бывало вернулись к своему разговору. Какое им дело до остального мира, если нужно сражаться за выживание?

В свете фар я различила старую поржавевшую табличку, указывающую номер улицы — двести восемьдесят четыре.

— Мы уже рядом, да?

Шен кивнул.

Он заметно волновался и все чаще выстукивал пальцами на руле лишь ему понятную мелодию.

На крыльце одного из домов — неплохо сохранившегося и состоявшего из двух этажей — я увидела лампу, выкрашенную когда-то давно в красный цвет. Провисевшая тут не один год, лампа подрастеряла былую яркость цвета, но все еще освещала три ступеньки слабым чуть красноватым оттенком. Из приоткрытого окна на втором этаже слышался пьяный смех и хриплое пение известной поп-звезды.

Следующий за этим дом был украшен видавшей виды неоновой вывеской и, судя по окнам-витринам, яркому свету внутри, здесь располагался местный бар.

— Ничего себе, — выдохнула я, увидев почти фантастическую картину.

— Не удивляйся, Лет. Трущобы — государство в государстве. Здесь полно таких клоповников.

— И власти это допускают?

Мне случалось бывать в трущобах, но увиденное только что стало настоящим откровением.

— До поры до времени. Трущобы сдерживают отверженных и низшие ступени. Все это существует, пока властям удобно.

Тайлер говорил тоже самое. Он сказал, что настоящая жизнь начинается в трущобах с наступлением ночи. Пожалуй, теперь я смогу убедить в этом воочию.

Шен свернул в темный тупик и погасил огни.

— Приехали? — спросила я.

— Да. Лети, посиди тихо здесь, а я пойду за Хейли.

— Шен? — я посмотрела на него и, наверное, он сразу понял.

— Лети, просто послушай меня, ладно? Это займет совсем немного времени. Не бойся, хорошо?

— Хорошо.

Он вышел из автомобиля.

Я видела, как Шен повернул за угол и его на мгновение осветили тусклые лучи фонаря. Затем он бесследно исчез.

Я тут же обхватила себя руками и подняла голову. Небо, затянутое тучами, изредка прорывалось сквозь их плен и подмигивало искорками звезд.

Послышались голоса и смех. Я тут же сжалась в комок. Сижу совсем одна, в дорогущей машине — никакого мало-мальски доступного оружия под рукой нет — в самой ужасной и опасной дыре на свете. Со мной может случиться все, что угодно — от ареста до банального ограбления.