Братья Фуэрте тем временем упивались своей свободой и новообретённым чувством безнаказанности. Людей убивали направо и налево. Например, когда вышибала в одном из баров докопался до Гориллы, настаивая чтобы он перелил пиво из бутылки в пластиковый стакан, тот в ответ выстрелил ему в лицо. В другой раз, он застрелил охранника ночного клуба, когда тот честно признался, что не в курсе с кем говорит. Когда какой-то парень дерзнул ухаживать за одной из девушек, которых Горилла считал своими, Косой забил того насмерть обрезком арматуры в собственном доме. Хуже того, они убивали наших агентов, граждан США, которые вели за ними наружное наблюдение, и им всё сходило с рук. Одного из них вычислили по бессменному мини-вэну, в котором он неотступно сопровождал их грузы. В течение нескольких месяцев до своей гибели агент просил предоставить ему пару других машин, чтобы меньше бросаться в глаза, но руководство неизменно отказывало в связи с ограничениями в бюджете. Братья Фуэрте сунули его головой под отбойный пресс для пластмассы, запустили механизм и держали там, пока череп не столокся в муку. Продолжали они охоту и на Апреля. В девяносто четвёртом они пытались взорвать отель в Гвадалахаре, в котором проходило празднование пятнадцатилетия дочери одного из друзей Апреля, куда он был приглашён гостем. Правда в момент закладки заряда пластита С4, у одного из горе–подрывников с Тридцатки зазвонил мобильный телефон, и их самих разнесло на мелкие кусочки там же. Пытались братья контролировать и публикации в национальных СМИ. У меня есть неопровержимые свидетельства оплаты за правку статей, которую братья Фуэрте переводили в некоторые из центральных органов печати. Они сами добавляли пассажи, расписывая злокозненность конкурентов из Прибрежного картеля, обвиняя их в том, что именно те якобы начали убивать женщин и детей, то есть фактически объявляли чёрное белым и наоборот, что в манипуляциях с массовым сознанием в наши дни происходит нередко. Там где не могли подкупить, как водится, убивали. Один репортёр взялся было за серию статей с журналистским расследованием убийства кардинала в аэропорту Гвадалахары, так на него объявили охоту. Когда же он попал, наконец, в засаду в одном из переулков Мехико, вместо него погиб сам Косой Луис. Он был сражён пулей своего же подельника Лобо, кстати. Решил, понимаешь, взглянуть на тело журналиста, направился во время стрельбы к машине, превращённой ими же в большой дуршлаг, тут одна пуля и срикошетила – об столб да прямо в косой глаз, фьюить! Журналист, между прочим, убежал оттуда. Живым и невредимым. Крайний непрофессионализм, а чего вы ожидали. Как я уже упоминал, мне запрещено было говорить с Монтесом о его связях с коррумпированными чиновниками, иначе он, возможно, рассказал бы мне о своих карманных силовиках из Тихуаны, которые несколько лет кошмарили семью Фуэрте. Теперь дошла очередь и до них. В частности, был там один такой Ибаньес. Вообще-то изначально он был человеком Лётчика, но после того как тот объединил силы с Монтесом, стал работать на обоих, а точнее против братьев Фуэрте. На этом и карьеру себе сделал. Когда Монтеса закрыли, он перевёлся в столицу с повышением, заместителем генерального прокурора. Отпраздновать, правда, не успел. Лобо с Тибуроном с Тридцатки обстреляли его такси в тупичке перед гостиницей. На этот раз успешно. Никто не выжил, включая таксиста. Лётчик к тому времени, воспользовавшись всеобщим перемирием, вернулся из Уругвая и опять прочно взял в свои руки общий бизнес Центрального и Прибрежного картелей. Братья Фуэрте пытались договориться с ним о вечной дружбе. В конце концов, сказали они ему, все наши недоразумения с Монтесом и Пиньей, твоё дело сторона, а твой участок границы мы трогать не собираемся, «Крёстный» поручится. Тот им ответил: «Хорошо, но, как залог мира, мне нужны головы тех, кто ранил мою жену в том ресторане». То есть, Лобо и Тибурона. Братья наотрез отказались. Вскоре Лётчик умер при не до конца выясненных обстоятельствах. Он лёг в столичную клинику пластической хирургии, чтобы изменить внешность, но ему там что-то такое впрыснули, что всего покорёжило, аж в гробу признать никакой возможности не было, сам видел. Лобо с Тибуроном немедленно отправились сюда в Хуарес, чтобы расстрелять среди бела дня обоих заместителей Лётчика с жёнами, прямо за обедом. Центральный картель развалился на группировки помельче. Самыми живучими из них оказались кланы бывших телохранителей «Лётчика», братьев Бернардосов, а также Апреля и «Синего» Хуана. Старичок всё мечтал вновь объединить все стороны в Федерацию посредством мирного договора и наладить мирный и тихий бизнес, вдали от радаров и без бойни. Месяца через три-четыре, одного за другим перестреляли пластических хирургов, оперировавших Лётчика. Братья Бернардосы всё же отмстили. Клан Фуэрте, между тем, продолжал почти безраздельно править улицами бедной Мексики посредством ужаса и морального террора. Как-то раз им доложили, что на одном из хуторов Нижней Калифорнии, с оборудованной там секретной взлётно-посадочной полосой их картеля, не досчитались целого центнера марихуаны. В тот же вечер туда прибыл Лобо с карательным отрядом. Население всех четырёх домов вывели на улицу, положили лицом в грязь и хладнокровно расстреляли из автоматов. В числе убитых была, например, беременная женщина на восьмом месяце, вместе со своим мужем, была там и кормящая мать с годовалым ребёнком. Знаете, у русских преступников есть такое понятие «беспредел», вот именно такой беспредел начал тогда охватывать эту страну, вслед за Колумбией. То есть, я хочу сказать, понимаете, у любого человеческого сообщества, включая организованную преступность, как правило, есть свои неписаные правила, на которых, как на рёбрах жёсткости, покоится структура их совместной жизнедеятельности. Без таких правил любое сообщество разваливается и начинается самоуничтожение вида, война всех против всех до конца света, как у выживших жертв авиакатастрофы в горах, которые начинают живьём поедать друг друга. Или как у обезумевших от голода толп в блокадном Алеппо, что лезут к котлу с гуманитаркой по головам сирот, распихивая и оттирая пары немощных стариков. Боюсь, что начало именно таких процессов мы сейчас с вами здесь и наблюдаем. Человек утрачивает некие фундаментальные характеристики, отличающие нас от животного мира, и погружается в слепую игру дремучих инстинктов монетаризованной природы. Чем это вызвано? Ослепляющая страсть к наживе немногих жиреет на отчаянии окружающей их нищеты. Кокаин, который вы только что с таким видимым смаком распробовали, является одним из самых изысканных удовольствий, подаренных человечеству горькой почвой нашего континента. Это прекрасное лекарство от свойственной многим нашим жителям духовной пустоты, чудесным образом компенсирующее отдельные провалы и изъяны в коллективной психике нашего неизлечимо больного общества. Прав, тысячу раз прав был бывший министр внутренних дел из правительства Фогта, когда говорил, что у самих мексиканцев нет проблемы наркозависимости, что эта проблема целиком и полностью вызвана средним североамериканским потребителем с его загребущими ноздрями и изголодавшимися по недосягаемому моральному удовлетворению клеточками мозга. Это обратная сторона американской мечты, как философии успеха. Кокаин – это раскодированный поток желания в чистом виде.

Чистый алкалоид из листьев коки с Андских гор начали добывать в середине девятнадцатого века. Его использовали для анестезии при офтальмологических операциях, а также в стоматологии и хирургии спинного позвоночника. В наше время «контрас» тоже, кстати, давали кокаин своим тяжелораненым товарищам на фронте, иногда смешивая его с колой. Когда каким-то лихим фармацевтом были открыты развлекательные свойства сего алкалоида, смекалистые виногоны начали добавлять его в новые ликёры и энергетические напитки. Больше всех преуспела наша «кока-кола». Со временем сам кокаин, конечно, убрали из её состава, но головной офис в Атланте до сих пор закупает у фармацевтов побочные продукты переработки кокаиновой базы, потому что использует их в секретной формуле «кока-колы». Какое-то время в первой половине ХХ века легальная кокаиновая индустрия в Перу процветала. На побережье, вблизи крупных портов функционировало до тридцати крупных заводов по переработке листьев боливийской коки и производству экспортного продукта. Только в сорок восьмом году, уже став мировой сверхдержавой, мы смогли вынудить Перу принять закон о запрете на производство кокаина. После того как его производство и экспорт стали нелегальными, и Штаты взяли перуанские порты под неусыпный контроль, инициативу перехватили чилийские контрабандисты. На севере Чили был организован крупнейший международный рынок, процветавший на протяжении пятидесятых и шестидесятых годов. В частности был там такой клан Хуасаф ливанского происхождения, которому удалось наладить бесперебойную цепочку от боливийских производителей пасты через приграничные перевалочные базы с лабораториями до порта Арики, откуда грузы отправлялись конечным потребителям или колумбийским посредникам. Лавочку прикрыл Аугусто Пиночет в семьдесят третьем. Как вы знаете, диктаторские режимы не терпят конкуренции в лице тайных лож или организованной преступности. Единственной возможной средой обитания для организаций мафиозного типа является представительная демократия – это научный факт. Кто-то из чилийских наркопроизводителей, сбежав от расстрельных команд обратился к колумбийским контрабандистам, самым влиятельным из которых к тому моменту стал Эскобар. Он, помнится, тогда возил партии незадекларированных цветных телевизоров для местных богачей. Таким вот образом, лучший друг нашей страны Пиночет косвенно дал старт восходящим звёздам Пабло Эскобара и сеньоров из Кали, а уж те передали эстафету нашим мексиканским друзьям. Дальнейшее вам известно из моих предыдущих рассказов.