Витар ничего не понимал из этих разговоров, но ему нравилось радостное оживление, сменившее напряженную тишину.

Не успели первые гости рассесться, как Лара вновь побежала открывать. Эльф насмешливо изогнул бровь, прислушавшись, а отец сердито сказал, что блокаду в своем доме устанавливать не позволит. Когда распахнулась дверь, в гостиную ввалился бородатый дядька в черном плаще, зло поглядел на всех вместе и на каждого в отдельности, тяжело вздохнул и сделал кому-то в коридоре знак, что можно войти. Появившегося на пороге мужчину лет сорока, статного и широкоплечего, с собранными в короткую косичку русыми волосами, встречали почтительными поклонами и глубокими реверансами. Даже Витар без подсказок согнулся пополам. Вновь прибывший замахал руками, сказал, что он тут неофициально, и цикнул на хотевшего что-то вставить бородача. Он по-родственному обнялся с эльфом и поцеловал руку его спутнице. А когда та назвала его величеством, пригрозил, что станет звать ее бабушкой, если она сделает это еще раз. Бородатый путался под ногами и чуть ли не во рты ко всем заглядывал. Величество закатил глаза и попросил кого-то на потолке избавить его от этого недоразумения, но молитва была услышана чуть ниже, Ларой. Она под каким-то предлогом деликатно оттащила подозрительного типа к двери в библиотеку, и уже через минуту все забыли, что этот смурной дядька вообще приходил. А величество предложил откупорить вино и выпить за кузину и ее прекрасную семью.

Только успели наполнить бокалы, как пришла еще одна гостья. На этот раз, не величество и даже не высочество, а просто тэсс Милара, папина подруга еще со времен учебы. Она с порога заявила, что не стоит недооценивать тайную разведку Кармола, никогда бы не прозевавшую прибытие в королевство столь важных особ, и ее собственное желание в числе первых поздравить друга с прибавлением в семействе. С «важными особами» она поздоровалась почтительно, но без лишнего трепета, а потом шепнула отцу, так что и Витар услышал, что когда столько лет варишься в этом котле уже не обращаешь внимания на титулы. Буревестник спросил у нее, кого еще ждать, и она ответила, что сообщила Дану и Али — эти имена Витар хорошо знал и обрадовался. Тэр Данвей должен был вот-вот появиться вместе с женой, и мальчик предвидел грандиозный фейерверк, а тэсс Алатти сперва собиралась дождаться не ночевавшего дома сына и по-быстрому его убить.

Вымотавшийся за последние сутки Витар начал задремывать, прижавшись к отцовскому плечу, и в полусне ему виделась варящаяся в огромном котле тэсс Мила и тэсс Алатти, гоняющаяся с огненным мечом за своим сыном Эвилом.

Наверное, он совсем уснул бы, если бы папе не понадобилось зачем-то отойти к величеству, а черноволосый эльф, пользуясь этим, не решился подсесть к мальчику и заговорить. Сперва лар'элланец уточнил у него, действительно ли он Витар, а получив утвердительный ответ, сказал, что в таком случае он может звать его пра-пра… в общем, дедушкой. Витар, конечно, удивился, но счел, что дедушки лишними не бывают. Вот дедушка Энгус, например, всегда балует его подарками…

Дедушка и бабушка пришли сразу за тэром Данвеем и тэсс Рисой, и были удивлены тем, что они не первые и не единственные гости. Бабушка пыталась как-то «организовать это спонтанное празднование», но папа представил ее величеству и пра-пра, и она надолго утратила способность говорить. А дедушка сказал, что поскольку теперь родителям будет не до него, Витар нуждается в утешительном призе, и хотя мальчик понимал, насколько ошибочны предположения почетного Верховного судьи, от подарков отказываться не стал. Дед Энгус пообещал ему новый арбалет в случае рождения мальчиков и подседельного кера, если это окажутся девочки. Услыхавший это Сумрак удивился такой несправедливости и поинтересовался, почему это девочки оцениваются больше, чем мальчики, аж в целого кера, но к бабушке вернулся дар речи, и она сказала, что никакой несправедливости нет и она очень хотела бы, чтобы это были все же девочки, потому что ей уже хватило за жизнь несносных мальчишек.

Папа разговаривал с гостями, улыбался, но когда никто, кроме Витара, не видел, вздыхал и шепотом делился с сыном тем, что в женитьбе на принцессе есть свои минусы. А еще обещал узнать, кто «их всех» позвал, и оторвать доброжелателю голову. Витар подумал, что это, наверное, Лара, но отцу говорить не стал: Лара ему нравилась с головой.

Потом появился сидэ Миаллан. Вообще-то Витару, как идущему, эльф давно разрешил называть себя просто Гайли, но мальчишка пока не отваживался на панибратский тон. Пра-пра удивился, увидев среброволосого, но тот сказал, что у него отпуск, и тут он неофициально, как и величество. А Витару сообщил на ухо, что в такой ситуации доктор не помешает. Мальчик предложил сидэ Миаллану пойти наверх, но эльф рассмеялся и сказал, что он — совсем другой доктор, и внизу от него будет больше толку. Затем поинтересовался, как давно у папы проявились первые «симптомы». Витар не знал, что это такое, и Гайли перефразировал вопрос: спросил, давно ли отец ест тарталетки вместе с салфетками. Тарталетка была первая, и салфетку папа тут же выплюнул, но Витар припомнил заварник и поглядел на часы. Оказалось, что прошло всего полчаса, и мальчик сам удивился, как много всего случилось за это время, кроме самого главного.

Стоило об этом подумать, как в гостиную зашел Рин. Все повернулись к нему, и тэр Эн-Ферро спросил, все ли в порядке. Рин сказал, что нет, и гомон смолк, а папа побледнел. Тогда Рин помахал перевязанной рукой и сообщил, что она его укусила — разве же это нормально? Все облегченно выдохнули (и Витар — тоже) и на несколько голосов уверили молодого карда, что да. Рин обиженно надулся, отобрал у величества бокал, залпом выпил и снова ушел.

А Витар все-таки уснул…

10

Итак, ворон на дереве было три.

Эвил поглядел на них, потом — на свои носочки и скорбно вздохнул. Стянул с головы чепчик и протянул эльфу.

— Подержи пока.

Примерился к птицам, подняв над головой руку, и вздохнул снова: пальцы дрожали. То ли все еще после вчерашнего, то ли уже от холода.

— Всех не накрою, — признался он. — Разве что вместе с деревом… и к демонам в бездну!

— Не, не надо в бездну, — затряс головой Ленир. — Мне феникс живой нужен. Очень нужен.

— А мне, думаешь, не нужен? С живым фениксом и я живее буду. Матери принесу, скажу, охотился всю ночь. Может, и поверит… Если в сторону дышать.

— Матери? — переспросил принц. — Мать тебя и без феникса простит. Ну, повоспитывает немного — переживешь. А мне грозились уши отрезать…

— Полностью? — уточнил Эвил.

— В смысле?

— Ну, если не полностью и аккуратненько так… Вот тут вот…

— Отстань! — Ленир отбил что-то вычерчивающий вокруг его уха палец. — Думай, как ворон ловить будем.

— А что тут думать? Никак. Могу наугад одну сбить, может, повезет.

— А если не повезет? Нет, так не пойдет. Нужно всех. Или определить как-то, которая из них — наша.

— Поближе бы их подманить, — предложил Эвил, прыгая с ноги на ногу. — Тогда я попробовал бы. А так — не вижу.

— Сбегать к Эйли, пусть зерна даст, сыпанем им?

— Пока будем туда-сюда бегать, они улетят. Вот, гляди, уже собираются. Сейчас надо. Может, ты попробуешь их как-то?..

— Как?

— Э-э… — огневик присмотрелся к принцу. — Эльфийская магия? Говорят, вас звери-птицы слушаются. У меня книга в детстве была, там юная эльфийская дева пела песню, и к ней сбегались все обитатели леса. Слышал эту историю? Мачеха хотела ее убить, и дева нашла убежище у гномов…

— Издеваешься? — подозрительно прищурился Ленир. — Я не маг — это раз. И не юная дева, если ты еще не заметил. У меня и гномов знакомых нет…

— Но петь-то ты умеешь?

Одна из ворон громко каркнула и захлопала крыльями.

— Это последний шанс, — без единого намека на шутку продолжил Эвил. — Спой, тебе жалко, что ли?

— Петь воронам?! Я, между прочим, пр-р… происхожу из знатного семейства и пою лишь на больших праздниках, перед высочайшими гостями…