В общем, Джульетте было чем заняться в дороге, и путешествие пролетело незаметно. А дома встретили, как всегда, чем-то озабоченный отец, тетушка Эбиль, которой, видимо, в отсутствие племянницы некого было поучать, и мама, отчего-то решившая изо всех сил поддерживать сестру. Уже к вечеру Джульетте хотелось от мамы и тети спрятаться, а лучше бы сбежать. Об учебе, практике и интересных людях, с которыми дочь и племянница в одном лице познакомилась, слушать они, в отличие от отца, не желали. Зато требовали все рассказать о столичной моде и не понимали, что Джульетте было как-то не до нее. Тетя даже в итоге решила, что в столице кто-то испортил их дорогую девочку, и отправилась говорить об этом с отцом.
Ночью Джульетте почему-то приснился Льен на белом единороге. У Льена были странные уши, корона на голове и большой лук за плечами. Молодой человек куда-то ехал, напевая песенку на незнакомом языке, а за ним кралось чудище. Джульетта даже пыталась предупредить об этом, но ее ни Льен, ни чудище не слышали. А потом чудище выскочило из кустов, сбило Льена с единорога и стало облизывать ему лицо, а парень смеялся и пытался оттолкнуть страхолюдную морду. Чем там дело закончилось, Джульетта так и не узнала, ее разбудила тетя Эбиль, которой захотелось с утра пораньше убедиться, что племянница не забыла, как нужно вести себя за столом. А если забыла, Эдиль собиралась ей напомнить прежде, чем она опозорится перед знакомыми. У тети вообще были какие-то странные представления о школе магии.
Нехорошо начавшийся день и дальше решил ничем Джульетту не радовать, просто она сразу этого не поняла. В доме с самого утра крутились какие-то незнакомые и едва знакомые молодые мужчины. Все они приходили к отцу, но почуму-то начинали бродить следом за Джульеттой, стоило ей попасться им на глаза.
Когда они окончательно надоели, Джульетта от отчаяния потребовала запрячь летнюю повозку и отправилась в любимую кофейню. А там, как назло, были подружки. Только Джульетта сразу не поняла, что они там были именно назло ей. Отвыкла она от них. Не понимала, почему они все время хихикают, прикрывая ладошками лица. Быстро заскучала из-за разговора о том, какую ленту, синюю или цвета морской волны, лучше пришить на тулью шляпы, чтобы оттенить чьи-то серые глаза. Джульетта вообще не понимала, как может оттенить глаза лента, находящаяся именно там.
Подружки пытались расспрашивать о мужчинах, почему-то уверенные, что вдали от родителей Джульетта завела грандиозный роман, и не поверили, когда она сказала, что ничего подобного с ней не случилось. Рассказывать им о Янире она вообще не стала, почему-то казалось, что они не поймут.
— Какой красивый, — восторженный полустон прозвучал, когда Джульетта успела задуматься о том, что вообще можно рассказать подружкам. Понятно, что учеба и поездка в степь будет им не интереснее, чем тетушке Эбиль. О том, как падала в обморок, надеясь, что поймает Янир, а поймала Шелла? Да засмеют. О том, как Янир угрожал на мосту вообще говорить не хотелось. Даже о том, как Льен угощал степной сладостью, и о том, как разговаривали и чистили картошку после битвы на мышах, не хотелось. Какое-то оно все очень личное и рассказать такое можно только человеку, который точно поймет, что она тогда чувствовала, почему хотелось расплакаться или улыбаться и из-за чего разочарование превратилось в огонь.
— Кто красивый? — спросила Джульетта.
— Какая ты невнимательная, — почти пропела подружка, почему-то довольная этим фактом. — Вон, осторожно смотри, он за столиком у того ужасного растения.
Что такого ужасного в фикусе, Джульетта не знала, но молодого человека рассмотрела.
— А, — сказала равнодушно.
Молодой человек был светловолос, кудряв и немного слащав, но не понравился он Джульетте не из-за этого. У красавца было слишком уж самодовольное лицо, точно такое же, как у несостоявшегося жениха, с которым Джульетта целую вечность назад пыталась сбежать. Да и Янир был гораздо красивее.
— Ах, если бы он обратил на меня внимание, — прошептала подружка, закатив глаза. — Это было бы так романтично. Мы бы с ним гуляли под луной…
— И она бы свела его с ума, он превратился бы в волка и откусил тебе голову, — мрачно сказала Джульетта, чувствуя, как неприятный красавец сверлит ее взглядом.
— Фу, ты какая ты грубая, — хором сказали подружки и захихикали.
А потом резко замолчали, заметив, что красавец встал и идет к их столу.
Представлялся он долго, перечислив столько имен, будто был принцем и так представляться полагалось ему по этикету. Джульетте он нравился все меньше и меньше. И она видела то, на что раньше никогда бы не обратила внимания — несмотря на улыбки и комплименты, взгляд у него был холодный и расчетливый. И одет он был в парадный мундир, а не повседневный. Это было странно, сейчас Джульетта это уже знала. Не ходят офицеры просто так в кофейни в мундирах с золотыми пуговицами. Разве что хотят на кого-то произвести впечатление, а у повседневного мундира непрезентабельный вид, потому что на заказ нового не хватает денег.
Подружки хлопали глазами и восхищались храбростью офицера, которую он расписывал во всех красках. Угощать девушек пирожными и горячим шоколадом он при этом не спешил. А потом и вовсе умчался так, словно где-то горел его дом, якобы заметив мальчишку-посыльного за окном.
Подружки продолжили восхищаться храбростью офицера, все больше расстраивая Джульетту. Ей казалось странным, что они не видят очевидных вещей.
— Да он обыкновенный охотник за приданным, — наконец не выдержала она. — И лицо у него неприятное.
— Ты завидуешь, потому что я ему больше понравилась, — возмутилась Роззи и захихикала. — Вот выйду я за него замуж…
— Тебе папенька не разрешит, — сказала Джульетта.
— Я его слушать не стану!
— Отлично, — окончательно разозлилась на дуреху Джульетта. — Только, прежде чем убегать, предупреди, что папенька сбежавшей дочери приданное не отдаст. Интересно, захочет ли он после этого куда-то бежать.
— Оскорблять человека подозрениями… — завела любимую маменькину песню Роззи, настолько удачно скопировав ее тон, что Джульетта даже не нашлась, что еще сказать.
— Мне пора, — сказала дочка градоначальника и встала из-за стола.
А когда шла к выходу, подружки опять хихикали. Наверное, решили, что ушла она из-за того, что неприятному красавцу больше понравилась Роззи.
Красавец, как ни странно, обнаружился рядом с повозкой. Он что-то рассказывал вознице, и тот слушал, едва не открыв рот.
— А как же ваше срочное дело? — спросила Джульетта, подкравшись к офицеру.
Он дернулся в сторону, а потом повернулся к девушке, сияя улыбкой.
— О, прекрасная… — начал очередной комплимент.
Джульетта тихонько фыркнула, гордо вскинула голову и сказала:
— Я маг, сильный. Вы уверенны, что сладите с такой женой, даже если я сойду с ума и выйду за вас?
Мужчина запнулся, зачем-то посмотрел на возницу и растерянно спросил:
— Как маг?
— А вот так! — отрезала Джульетта, самостоятельно забравшись в повозку, так и не дождавшись помощи мужчин. — Битэк, поехали на Птичью улицу.
Роан пил пиво в кабаке напротив дома, в котором снял маленькую угловую комнату. Под пиво хорошо думалось над списком лекций, которые, по мнению Лески, следовало посетить. А еще можно было отвлечься и наблюдать за людьми, которые куда-то спешили за окном.
А вот появление Джульетты почему-то стало сюрпризом.
Она промаршировала по кабаку с таким сердитым лицом, что подавальщицы буквально разбегались с ее пути. Плюхнулась на стул напротив Роана и заявила:
— Роан, я хочу учиться. Ты можешь мне помочь?
Маг удивленно приподнял брови, и девчонка широко махнула рукой, чуть не сбив пиво на пол. А потом расстроенным тоном заявила:
— Роан, они такие дурочки. Мои подруги дурочки, вот. А там офицер в парадном мундире появился. Гадкий красавчик. Я должна их от него спасти, и мне надо выучить что-то такое, чтобы его напугать.