- Эй, Малколм, - внезапно позвал Дуглас. - Кто был правым полусредним в «Шеффилд Уэнсдей»[5] в 1948 году?

Каспару и во сне не могло привидеться, что Малколм знает такие вещи. Он не имел ни малейшего представления. Всё равно, как если бы Дуглас спросил у него на китайском про яичницу.

- Не знаю, - ответил он. - Я забыл.

- Ты это брось, - сказал Дуглас. - Вчера ты знал.

- Но с тех пор у меня случился… случился провал в памяти, - в отчаянии придумал Каспар. - Думаю, это что-то вроде инсульта.

- У детей не бывает инсульта, - сказал Дуглас.

Он поднял взгляд и в первый раз пристально осмотрел дрожащего Каспара.

- Ты опять играешь в скрытность? Я думал, что исцелил тебя от этого.

- Нет-нет, - ответил Каспар. - Это амброзия, или как там. Для этого есть название.

- Амнезия, - поправил Дуглас, пристально глядя на Каспара. - Что ты замышляешь? Опять сотворил что-нибудь глупое с этим химическим набором?

- Нет… Ну, в некотором роде.

Дуглас, выглядя весьма угрожающе, начал подниматься со  стула. Каспар отодвинул свой назад и напряг ноги, приготовившись.

- Нет. Я ничего не сотворил.

-Я говорил тебе не делать этого, когда меня нет! - проревел Дуглас.

Его стул опрокинулся, и он кинулся вокруг стола к Каспару. Каспар отбросил свой стул с пути. И должно быть, что-то в том, как он увернулся или посмотрел, было неправильным. Дуглас остановился и насупил брови, снова изучая его.

- Что здесь происходит? - спросил он. - Я выбью это из тебя, даже если мне придется порвать тебя на кусочки!

И он снова ринулся на Каспара.

Каспар увернулся от него и бросился убегать по комнате. Но когда кто-то столь большой, как Дуглас, решительно настроен схватить кого-то размера Малколма, в конце концов он своего добьется. Дуглас схватил Каспара у самой двери. И сильно потряс его.

- Давай. Признавайся, - потребовал он. - Ты который из них? Что ты сделал с Малколмом?

- Я Каспар, - признал Каспар — так четко, как позволяла ему бешено мотающаяся голова. - А он — я. И он тоже в этом виноват.

- Ты… - начал рычать Дуглас.

Открылась дверь.

- Дуглас! – воскликнула Салли. - Что, во имя всего святого, ты делаешь с бедным Малколмом?

Дуглас, по-прежнему крепко держа Каспара за руку, стал очень корректным и сдержанным.

- Я ничего не делаю с Малколмом, - довольно-таки правдиво ответил он.

- Тогда почему ты так грохочешь, кричишь и трясешь его? - спросила Салли. - Тебе следует быть осторожнее. Он гораздо меньше тебя.

- Я знаю, - вежливо согласился Дуглас. - Я не причинил ему боли.

- Пока, - произнесла Салли. - Хватит, Дуглас. Когда я вошла, ты выглядел так, будто собираешься убить его.

- Но я не собирался, - ответил Дуглас.

- Малколм, - спросила Салли Каспара, - с тобой правда всё хорошо?

Каспар хотел бы ответить: «Нет! Спаси меня!» Но не посмел – не когда Дуглас держал его руку.

- Я в порядке, - произнес он высоким чопорным голосом Малколма.

Салли перевела взгляд с одного на другого.

- Ох, почему вы двое всё время такие сдержанные и встревоженные? - с отчаянием спросила она. - Порой я думаю, что бесполезно пытаться узнать вас. Вы просто не хотите идти навстречу, да?

Каспар нашел эту откровенность Салли смущающей. Для Дугласа, знающего, что он держит Каспара, а не Малколма, она была еще хуже. Его лицо побагровело.

- Возможно, дело в наших шотландских предках, - неловко предположил он.

- Думаю, у меня просто такой голос, - поспешно заявил Каспар, надеясь, что мать поймет намек и догадается, что ему нужна помощь.

Салли не поняла, хотя и уловила срочность.

- Я так и подумала, Малколм, - доброжелательно произнесла она и повернулась, чтобы уйти.

Каспар потерял надежду. Однако Салли просто обдумывала ситуацию. Она задержалась у двери и повернулась обратно.

- Малколм, спустись поговорить со мной, пока я глажу. Мне не помешает компания.

Каспар посмотрел на Дугласа. Очень неохотно Дуглас отпустил его руку и одарил угрюмым взглядом за спиной Салли. Каспар не смог подавить торжествующую улыбку, когда последовал за Салли на первый этаж.

Глава 8

Следующий час или около того Каспар провел за кухонным столом, пытаясь складывать рубашки и разговаривая с Салли, в то время как из радио позади них уютно доносились тихие звуки музыки. Каспар болтал, с удивлением понимая, что нет никакой разницы из-за того, что он сейчас под видом Малколма. Его мать общалась с ним точно в такой же манере. Он подумал, что должен рассказать об этом Малколму.

Наконец, когда последняя рубашка была сложена, а гладильная доска убрана, Салли сказала:

- Что ж, думаю, тебе пора идти спать. Я получила удовольствие от нашего разговора.

Посмотрев на нее, Каспар понял, что это правда. Она выглядела гораздо менее уставшей и измученной, чем обычно. Так что он пожелал ей спокойной ночи и тихо ушел наверх.

Он решил, что делать. План состоял в том, чтобы пробраться в комнату Гвинни и объяснить ей. Поскольку он уже признался Дугласу, это казалось справедливым – и Гвинни, скорее всего, не будет смеяться, как Джонни. Настоящая трудность состояла в том, чтобы пройти через лестничную площадку так, чтобы Дуглас не услышал. Каспар никогда еще не передвигался настолько бесшумно. Он крался по лестничной площадке, словно вор, радуясь, что у него сейчас легкие ноги Малколма. Из комнаты Дугласа не доносилось ни звука, ни единого признака, что он услышал. С огромным облегчением Каспар добрался до следующего лестничного пролета и помчался к безопасности комнаты Гвинни.

Дуглас поджидал за поворотом этой лестницы. Он схватил Каспара так крепко и неожиданно, что Каспар невольно пронзительно вскрикнул. Он бешено отбивался, но Дуглас был слишком силен для него.

- Я так и знал, что ты так поступишь! – торжествующе произнес Дуглас. – Пошли вниз. И не смей шуметь.

Он потащил беспомощного Каспара обратно на нижнюю лестничную площадку. А потом потянул через нее – не в свою комнату, а в комнату Каспара и Джонни – и распахнул дверь, не постучав. Малколм в теле Каспара, выглядевший раздраженным, стоял у противоположной стены с аккуратной стопкой комиксов в руках. Джонни, выглядевший возмущенным, стоял на коленях возле химического набора, окруженный пробирками и бутылочками. А Гвинни, выглядевшая расстроенной и озадаченной, сидела на кровати Каспара.

Они разом повернули головы, когда ворвался Дуглас, таща того, кто казался Малколмом. При виде них на лице настоящего Малколма появилось выражение тревоги. Но он изо всех сил постарался выглядеть только раздраженным.

- Вас стучаться не учили? – спросил он, весьма неплохо имитируя интонации Каспара.

- Ладно, Малколм, хватит, - сказал Дуглас.

Малколм посмотрел на Каспара, и Каспар, насколько позволяло ему лицо Малколма, попытался показать, что игра окончена. Малколм понял. Он стал более встревоженным, чем когда-либо, и отступил, вжавшись в стену.

- Ты сошел с ума, - сказал он.

- Бред. Безумный бред, - громко согласился Джонни. – Не можешь узнать собственного брата, когда видишь его?

- Могу, - ответил Дуглас. – Даже когда он выглядит как Каспар. Ну же, Малколм. Я раскусил его час назад.

- Не понимаю, - твердо произнес Малколм.

Каспар знал, что ему тяжело сознаться в случившемся перед Гвинни и Джонни.

- И я тоже, - агрессивно добавил Джонни.

- Мы поменялись местами, кретин, - сказал Каспар. – Вроде как несчастный случай. На самом деле, это ты виноват: ты отправил меня вытрясать из него признание.

Открыв рот, Джонни переводил взгляд с одного на другого. К облегчению Каспара, он не продемонстрировал ни малейшего намерения засмеяться – он был слишком удивлен. Гвинни спрыгнула с кровати Каспара.

- О, ты – Каспар! – воскликнула она. – Теперь я вижу это по тому, как ты говоришь. Я не могла понять, что случилось, особенно когда ты начал убираться.