Дуглас ответил пристыженным бормотанием.

- И, - добавил Людоед, - пожалуйста, пусть это будет последним происшествием  с химикатами. Если случится что-нибудь еще, я просто сойду с ума.

Они искренне заверили его, что больше ничего не случится. Но они не взяли в расчет Гвинни. Когда они заносили коробки через заднюю дверь, Гвинни закричала и упала на четвереньки возле порога. Едва не споткнувшись об нее, Каспар громко сердито поинтересовался, что она такое делает.

- Моя прекрасная заколка! – воскликнула Гвинни. – Пожалуйста, помогите мне найти ее. Она такая красивая.

- Лучше ее ублажить, - сказал Джонни. – Она такая с рождения.

Так что они снова поставили коробки и с некоторым раздражением принялись разыскивать заколку. Всё равно, что искать иголку в стоге сена, как сказал Дуглас.

Пять минут спустя Людоед встал, держа что-то блестящее и желтоватое, и спросил:

- Это она?

- О, да! – воскликнула Гвинни, нетерпеливо потянувшись к заколке.

Но Людоед поднял ее так, чтобы Гвинни не могла дотянуться, и, разглядывая, повертел в солнечном свете.

- Где ты ее взяла, Гвинни? Это цельное золото!

- Не золото. Не может быть золото. Она была самой обыкновенной. Я сделала ее такой красивой с помощью Питер Филлус.

- Что или кто этот Питер Филлус? – спросил Людоед, по-прежнему держа заколку вне досягаемости.

- Просто маленькие камешки из химического набора Малколма, - ответила Гвинни. – Они называются Питер Филлус, и если ими что-нибудь потереть, оно становится красивым. Я сделала моему народу несколько подсвечников. Но они не действуют на ковры, столы и всё такое.

- Только на металл? – со странным выражением лица спросил Людоед.

- Верно, - ответила Гвинни.

- Принеси сюда Питер Филлус и дай мне посмотреть, - велел Людоед, протягивая заколку.

Пока остальные заносили коробки, мусорное ведро, швабру и метлу, Гвинни умчалась наверх и с топотом вернулась вниз, тяжело дыша и держа пробирку, наполовину заполненную маленькими камешками.

- Это всё, что осталось, - объяснила она.

- Полагаю, этого будет достаточно, - всё с тем же странным выражением лица произнес Людоед, осторожно вынул маленький кусочек камня и потер им ручку крышки мусорного ведра.

Там, где коснулся камень, немедленно появилась длинная золотая полоса.

- Это же не золото? – спросил Дуглас.

- Может, и золото, - ответил Людоед. – Подозреваю, что Питер Филлус может оказаться Философским камнем. А считается, что философский камень превращает простые металлы в золото.

- Тогда мы богаты, - сказал Джонни. – Принести немного монет?

Людоед засмеялся:

- Нет. Монеты не подойдут, поскольку с ними у нас будут неприятности. Но любые другие металлические предметы, которые нам не нужны – предметы, про которые можно подумать, будто они ценные…

- Самые ужасные вещи, имеете в виду? – спросил Каспар.

- Чем ужаснее, тем лучше, - подтвердил Людоед.

Началась погоня за металлом, которая вскоре превратилась в соревнование по поискам самой уродливой вещи в доме. Гвинни гордо принесла раздутую серебряную чашку. Каспар раздобыл пару чайных ложек с ручками в виде кораблей под парусами, которые больно впивались в ладонь, как за них ни возьмись. Малколм достал громадную закрученную подставку для тостов, которую кто-то подарил Людоеду и Салли на свадьбу. Джонни перещеголял ее кочергами на подставке, замаскированной под трех дельфинов. Они нашли медный штопор с ручкой в виде ухмыляющегося лебедя, потрепанную железную решетку, в которую ставят растения, и медную вазу в форме кролика. Людоед нашел пепельницу, и все согласились, что она выглядит, как пожирающий людей гриб, и позолоченную статуэтку лошади, яростно пытающуюся освободиться от часов, прикрепленных к ее задним ногам. Но цвет коллекции раздобыл Дуглас. После долгих терпеливых поисков он вошел на кухню, неся пару подсвечников из нержавеющей стали в виде куриных ног. Когтистая лапа охватывала шар на подставке. От когтей поднималась длинная чешуйчатая нога, над которой располагались металлические перья. Наверху перья просто заканчивались, и среди них находилась дыра для свечи.

- Беее! – произнесла Гвинни, а остальные посмотрели на подсвечники с глубоким уважением.

- Первый приз присуждается Дугласу, - сказал Людоед. – Но этого Питер Филлус мало. Так что давайте тщательно отбирать. На ложках есть метка: «Гальваническое никелированное серебро», так что они сразу отпадают. И я знаю, что на этой чашке есть знак серебра, как ни жаль. Кочерги не пойдут. Да, я знаю, Джонни, но кто когда-нибудь слышал о золотой кочерге? Мы должны выбрать вещи, за которые ювелир захочет нам заплатить. Возьмем куриные ноги, испуганную лошадь, подставку для тостов, медного зайца и… Что это? – он вытащил из кучи полую алюминиевую корову с дырой в спине.

- Кувшин, - объяснил хорошо знакомый с ним Каспар. – Держишь ее за хвост, и она выплевывает молоко через рот.

- А! – с громадным удовольствием произнес Людоед. – Тогда и это тоже.

- Слушайте, - Дуглас оглядел выбранные уродства, - а есть ли шанс, что этого хватит, чтобы купить дом побольше?

- Такова была моя идея, - признал Людоед.

Этого было достаточно, чтобы воодушевить всех. Они перенесли выбранные уродства в столовую, вместе с пирогами со свининой для поддержания сил, и принялись работать крошечными кусочками камня. Каспар с Дугласом взяли по куриной ноге. Гвинни работала над медным кроликом, а Джонни – над полой коровой. Это были довольно простые вещи, и вскоре с ними было покончено, и они засияли. Тогда Гвинни с Джонни склонились над Людоедом и указывали ему части вырывающейся лошади, которые он пропустил. Малколм старательно натирал подставку для тостов. Некоторое время спустя Каспар и Дуглас оторвались от любования своими подсвечниками и помогли Малколму. К этому моменту от камней остались лишь тончайшие полоски и пыль. Каспар с Дугласом собрали зерна подушечками пальцев – им сильно мешала трубка Людоеда, которая с надеждой бродила между ними, охотясь за крошками от пирогов со свининой, – а Малколм использовал вязальную спицу, у которой случайно позолотили кончик, чтобы обработать завитки подставки для тостов.

Когда Людоед закончил с лошадью, осталось еще несколько зерен Питер Филлус, так что он шутки ради взял роковое ведро и сделал ему золотой ободок.

- Как напоминание о старом дурном времени, - сказал он.

И тут с кухни вошла Салли. После своего небольшого отпуска она выглядела на десять лет моложе. Увидев ведро, трубку и стол, заваленный золотыми уродствами, она в изумлении резко остановилась.

- Святые небеса! – воскликнула она. – Чем вы занимаетесь?

Они кинулись к ней, крича объяснения и приветствия. Салли засмеялась. Полчаса спустя, когда всё было объяснено, она по-прежнему смеялась, но при этом выглядела слегка раздосадованной.

- Что ж, я чувствую себя немного оставшейся за бортом, - ответила она, когда Людоед спросил, в чем дело. – И хотела бы я, чтобы вы подождали с Питер Филлус. У меня есть кое-что ужаснее всего этого.

- Что? – спросил Людоед.

- Наследство тетушки Виолетты. Я покажу вам.

Салли подошла к шкафу и из самой глубины его достала нечто, выглядевшее как множество металлических рожков мороженного на пружинах, с еще одним большим рожком в центре. Оно было громадным и уродливым, и они понятия не имели, что это такое.

- Канделябр для обеденного стола, - сказала Салли. – Жалеете теперь, что не подождали меня?

Им пришлось признать, что канделябр превзошел даже куриные ноги.

Гораздо позже, когда начало темнеть, Гвинни вспомнила о своем народе, оставленном снаружи в кукольном домике, и поспешила на улицу, чтобы занести их обратно. К ее ужасу, кукольный домик оказался пустым. Ее народ исчез. Они забрали золотые подсвечники и восковые фрукты, а вместе с ними некоторые другие вещи, и, похоже, возвращаться не собирались. Тем не менее Гвинни всю неделю с надеждой оставляла кукольный домик в саду. Но ее народ так и не вернулся. Видимо, они отправились на поиски лучшего места для жизни. Гвинни сильно обиделась.