— Ты не понимаешь.

— Куда уж нам, убогим до ваших умозаключений. Слушай, я поняла, целоваться не стоило. Ты все сказал, так что можешь проваливать, у меня дела. — Да, я знаю, грубо и некрасиво, но мне так обидно! Зачем затевал этот разговор? Ну, решил, что это ошибка, и все. Нет, поковыряться надо ему.

— Ты не понимаешь. — Заело его что ли?

— Что именно? — нет, ну, если хочет, пусть расскажет, а то уходить он не собирается. Я даже пока говорила, дверь открыла, но он не отреагировал.

— Я не свободен.

Молчал бы, упырь недобитый! Хочется врезать ему, но не буду. И на метлу шикну, а то защитница уже готова огреть по самое не балуйся врага народа.

— Поздравляю.

— С чем? — и такое удивление, глазенки свои чернушные распахнул.

— С тем, что ты занят. — Гаркнула в ответ злая ведьмочка. Он будит во мне все самое плохое, ну, или если со стороны нашего общества, то самое хорошее — ведьму.

— Я не занят, — и мужики будут кричать, что женщины нелогичны? Да он мне мозг ложкой ест. Смотрю выразительно, может, объяснит? — Мне в любой момент могут выбрать пару, в нашем роду это нормальная практика. И я не хочу сближаться, чтобы потом не сделать тебе больно.

Заботливый какой, колобок ему на голову.

— Спасибо за заботу, зачтено, а теперь уже можешь идти. — Я очень хочу его выпереть. Может, мне поплакать нужно, это, между прочим, первая влюбленность. Колобок, я влюблена, а он… гад ползучий.

— Куда?

Так хотелось закричать на него и послать на лысую гору, но я, колобок, очень вежливая, папа может мной гордится:

— Куда шел, туда и иди.

— Так я к тебе шел, — и такой он растерянный, стоит, оглядывается. Вот не хватало его еще и жалеть начать. Бедненького, здорового амбала мама с папой обидят, невесту найдут.

В нашем обществе давно уже нет договорных браков, может, только у великой аристократии, там этих родов великих всего семь осталось, и один из них императорский. Та-а-а-ак, это уже интересно.

— Ты ко мне уже сходил, все сказал. Я все поняла, так что не держу. Мне по делам нужно. У меня, может, свидание, я-то свободна, мне женихов не выбирают.

И тут этот змей каким-то неуловимым движением оказался рядом. Вот, честное слово, еще секунду назад стоял возле моей кровати и смотрел на книги, а тут раз, и возле меня. А я возле двери. А это минимум шагов пятнадцать. И как схватит. Сожрет, точно. Глаза дикие, искры хороводы водят. Поднял меня и как гаркнет:

— Нет!

— Что нет? — и голос на мой совсем не похож. Пропищала очень испуганная ведьмочка.

— Никаких свиданий! К кому ты собралась?

Шок прошел, этот гад мне еще указывать будет?!

— А ты, собственно, мне кто? Парень, жених, брат, отец? Чего ты командуешь тут? Или по принципу — сам негам и другому не дам?

И тут он как будто замерз. Лицо не выражало никаких эмоций, кроме глаз. Там была буря. Голосом, способным заморозить, меня оповестили, даже не сказали, нет, так оповещает холопов барин:

— Увижу тебя с кем-то, прибью его.

Это нормально? Вот скажите мне, я этого ненормального не понимаю, то сам ко мне цепляется, то целует, то говорит досвидос, то нате — ни с кем ни-ни, я слежу. Ведьминская вредность взяла вверх.

— Отлично, значит, если мне кто-то не угодит, я его сразу на свидание приглашать буду, а тут и ты с мордобоем, весело, и я не виновата. Отлично все складывается, — я старалась бодриться и не показать, что мне обидно и хочется от его нестабильного поведения выть.

— Ведьма! — и так у него это с придыханием и восторгом прозвучало, а я что:

— Ведьмочка. — Вредность — наше все.

— И я этому рад, моя ведьмочка.

— Не твоя, ползучий.

— Почему ползучий?

— Потому, что гад!

— Сердишься.

— Нет, я в восторге, просто не могу выразить всю степень счастья, давай, по-хорошему уйди, а то уйдешь по-плохому.

— Даже интересно на это посмотреть, как по-плохому ты меня выгонять будешь, — мне кажется, или он своим голосом пытается меня соблазнить? Вот уже почти меня своими губами касается… Приятно! Там еще у меня что-то с коленками, не пойму. По-моему, сейчас меня буду целовать, и я очень этого хочу, только обойдется.

Я мысленно взвыла, и моя метла до этого не подававшая признаков жизни, резко подскочила и огрела горе-соблазнителя по голове. Получай! Правда, она зачем-то и меня стукнула, ну так, слегка, это наверно, чтобы коленки к порядку привести, а то взяли манеру в неурочное время несанкционированно подгибаться.

Крисс дернулся, явно не ожидал. Но я ему опомниться не дала, развернулась и потоком магии в открытую дверь его вынесла. Я бы хотела сказать, что магия была стабильна и стандартна, но не тут-то было. Вдоль коридора образовалась чаща с лианами. И вот эти лианы образовали живую изгородь, которая вновь дернувшегося ко мне парня не пропустила, а попыталась опутать. Он уже сообразил, чего от этого стоит ожидать, и не дался.

— Метла, я тебя когда-нибудь спалю к чертям.

— Моя метла, тронешь, лысым ходить будешь.

Захлопнула дверь, хотела сползти по стенке и зарыдать, но это слишком. Потопала к кровати, забралась на нее, а уже потом поняла, что слезы текут по щекам.

Зачем он приходил? Ну, не хочет он со мной связываться, так и держался бы подальше. Нет, пришел, растеребил, а мне теперь сиди, вой.

Себя я жалела еще минут десять, а потом в комнату пробрался Шуршик. Он был весь нервный, примчался ко мне, запрыгнул, прижался, и вот тогда я разрыдалась по-настоящему, рассказывала ему про то, что все мужики козлы. Он фыркал, дескать, он тоже мужик, только маленький. Но вместе с метлой было решено, что раз маленький, то не козел.

Он же мне и объяснил, как чувствовал сначала мой азарт, потом обиду. Тогда-то он четко осознал, где я нахожусь. Раньше чувствовать меня на расстоянии он не мог, на мой вопрос о его новых способностях, сказал, магия возвращается и адаптируется. Так что еще немного, и он станет крутышка, и сможет принять свой истинный облик. Я за малыша порадовалась и как-то незаметно успокоилась. Потом решила никуда не ходить и заползла под одеяло с книжкой сказок из-за Грани.

Книга была увлекательная, и я так зачиталась, что пропустила приход Кристи. Та была задумчивая и какая-то рассеянная, потом не выдержала:

— Это было свидание, — получилось многозначительно.

— И?

— И было здорово, гуляли, веселились, ели мороженное, целовались.

— И как, понравилось целоваться? — мне было стыдно спрашивать, но любопытство сильнее ведьмочки.

— Очень! — Кристи теребила край своей ночной рубашки и была вся такая ранимо-взволнованная, короче, на себя не похожа. — Глупо выгляжу? — неожиданно спросила она.

Я не ожидала, поэтому ответила чистую правду:

— Есть такое дело.

— Всегда боялась влюбиться, чтобы не выглядеть глупой, а теперь попала.

— Глупо выглядеть не преступление. Даже в этом есть свой шарм, ведь влюбленность пройдет, наступит любовь, а с ней стабильность. И даже будучи любима и любя, можно выглядеть глупо, когда вам легко вместе, например, дурачась. А если все время быть в рамках и думать, как я смотрюсь со стороны, это не жизнь.

— Спасибо за понимание, — она, улыбаясь, легла спать.

Я рада за Кристи. Она оттаивает и уже не так, как в начале года старается выглядеть суровым воином, у нее становится меньше комплексов, и наверно в этом заслуга Дина, он веселит и оберегает, ненавязчиво, так, чтобы не задеть гордость. И это здорово, они будут хорошей парой. Мысли опять потекли о Криссе. Вот зараза, почему мне не понравился кто-то попроще, без заморочек.

Читать расхотелось. Положила книгу, прижала Шуршика и постаралась уснуть, сон не шел, а потом как-то не заметно провалилась в сон без сновидений, и даже во сне, по-моему, не шевелилась, потому что проснулась в той же позе.

Утром я подорвалась от дикого вопля вепря, было жутко, хотелось куда-то бежать и прятаться. Потом пришло осознание, что это новая мелодия местного будильника, чтоб твой изобретатель просыпался только от такого звука.