Никогда раньше не обращал внимания, как я веду себя, выступая перед людьми. А тут гляди со стороны — хоть обглядись. Зрелище, если звук отключить, забавное. Руками машу так, что и классический сурдоперевод ни к чему. Эх, какой талант во мне пропадает, прям театр одного актёра. Но до Никиты Сергеевича с его незабвенной туфлёй, мне, конечно, далеко. Да и форменные сапоги к таким жестам не очень-то располагают. Впрочем, и без того зрелище, смотрю, зрителей захватывает. Конечно, в темноте со спины не всех сразу узнаешь, особенно тех, с кем никогда и не встречался. Но Сталин дымит, что тот паровоз, нервничает. Почти с самого края у стены наиболее молодой, по сроку назначения на должность, нарком Кузнецов в возбуждении даже порывается привстать, схватившись за спинку стула впереди сидящего товарища.

— … где ему самое место! — утвердительным жестом, указав пальцем себе под ноги, Любимов с киноэкрана закончил своё выступление, но хроника продолжала крутиться. Теперь я мог посмотреть общую панораму происходящего на стадионе "Трактор", то, что никак не мог увидеть в ту минуту находясь внутри. Всех этих разом вскочивших со своих мест людей, будто их любимая команда забила гол. Все эти поднятые в едином порыве руки. Самочинных ораторов, подскакивающих к микрофону с лозунгами и тут же сменяемых другими. "Даёшь единый фронт трудящихся всего мира в СССР!", "Позор отщепенцам!", "Да здравствует Мировая Октябрьская революция!" и, конечно же, незабвенное "Пролетарии всех стран соединяйтесь!", понимаемое теперь по-новому. Виновника переполоха не успели ещё вытащить из кадра, как кто-то нечаянно толкнул оператора и уронил камеру, на чём хроника и закончилась. В комнате зажёгся свет.

— Какие будут мнения? — полуобернувшись на стуле, вынув изо рта мундштук трубки и зажав её, ещё дымящуюся, в правой руке, спросил Сталин. Понятно, Иосиф Виссарионович по-горячему, пока ещё не ушло первое впечатление, хотел посмотреть, как отреагируют на фильм его ближайшие сподвижники, каково мнение большинства.

— Товарищи!!! — Кузнецова будто подбросило вверх и он оказался на ногах. — Военный флот готов отразить любого агрессора, посягнувшего на СССР, кем бы он ни был! Хоть буржуй, хоть иуда продавшийся, хоть сам чёрт из пекла!! Не позволим никому нарушать мирный труд советских граждан! Сознательные трудящиеся всего мира, как бойцы испанских коммунистических бригад, готовы встать с нами в одном строю против буржуазных хищников, фашистов и их прислужников! Наше дело правое, мы победим!

— Никакая эвакуация мирового пролетариата в СССР в планах на пятилетку не заложена, — мрачно отозвался Вознесенский. — Заявление Любимова об эвакуации мирового пролетариата в СССР, по меньшей мере, безответственно.

— Народ товарища Любимова поддерживает, это надо признать, — вздохнув, констатировал Киров.

— Народ всегда поддерживает того, кто разводит демагогию о том, что все будут здоровыми и счастливыми, невзирая на реальное положение дел, — тут же отозвался Мехлис.

— В первую пятилетку мы уже приглашали рабочих-специалистов из-за рубежа, — напомнил Орджоникидзе. — К сожалению, даже приехав в СССР, многие из них проявили свою мелкобуржуазную сущность. Они требовали к себе особого отношения, требовали привилегий перед нашими трудящимися. И даже наше гражданство те из них, кто остался в СССР, получили из меркантильных, а не из идейных соображений. Мы никогда не сможем таким людям доверять.

— Я даже больше скажу, — перехватил слово у наркома тяжёлой промышленности Каганович, — впустив в СССР массы народа из буржуазных стран мы своими руками создадим внутри нашей страны "пятую колонну". Ведь наши враги неминуемо воспользуются возможностью наводнить наше общество подрывными элементами. В таком разрезе позицию Любимова уже нельзя назвать безответственной. Это прямо вражеская позиция, всего лишь замаскированная благими намерениями!

Представители советской политической элиты высказывались один за другим, общий тон варьировался от настороженного до крайне негативного. Впрочем, этого следовало ожидать сразу по многим причинам. И в первую очередь потому, что среда всегда отторгает выскочек, выбивающихся из общего строя. Раньше меня спасало именно то, что я никогда не находился внутри этой среды. Всякий раз, засветившись, успешно скрывался от неприятностей среди своих железок, но сейчас, как сказала Багира из сказки Киплинга, мы можем только драться.

Из всех присутствующих отмолчались только Артюхина и Берия, что не укрылось от бдительного ока отца народов. Даже мой дорогой дядюшка Исидор Любимов, нарком лёгкой промышленности, пожурил меня за то, что не советуюсь со старшими.

— Товарищ Артюхина, почему вы не высказываете своего мнения? Насколько нам известно, именно вы познакомились с товарищем Любимовым раньше всех нас. Как следует ваше молчание понимать?

— Я действительно познакомилась с товарищем Любимовым раньше всех, — согласилась Александра Фёдоровна, — и первый же наш разговор прошёл в весьма острой форме. Но, отбросив привычные штампы и эмоции, тогда я сумела прислушаться к словам никому не известного человека, едущего устраиваться на завод в Москву. И ни разу с тех пор об этом не пожалела. Я твёрдо уверена, что Сталинградская речь товарища Любимова не направлена в ущерб СССР, Советской власти и советскому народу. В то же время она идёт в разрез с установками партии и, в связи с этим, я хотела бы пояснений. Благо товарищ Любимов здесь присутствует. Понимаю, что он не член ЦК партии, не нарком, но случай экстраординарный и мы можем сделать исключение и отступить от регламента.

— Думаю, товарищи не будут возражать, — оглянувшись вокруг, ответил Сталин. — Заслушаем товарища Любимова.

Вот, смотри и учись, Семён Петрович, как надо людьми руководить. Иосиф Виссарионович на этом собаку съел сидя в первых секретарях партии. Вынеси он сейчас предложение Артюхиной на голосование, товарищи бы меня отсюда на пинках вынесли. Зато, благодаря сталинскому "думаю", безответное шельмование превращается, превращается в раздачу "гостинцев" по мере заслуг. Как сказал Маугли, у меня достаточно колючек, чтобы насовать им в их рыжие шкуры.

— Мне очень жаль, товарищи, но ситуация гораздо хуже, чем я думал. В ЦК и Совнаркоме не нашлось человека, исключая товарища Кузнецова, способного решительно встать на позиции истинного сталинизма. В чём суть троцкизма? В том, что это революционная идеология. Идеология разрушения буржуазного строя и ничего более. В чём суть сталинизма? Это идеология созидания. Идеология построения социалистического строя. Десять лет назад партия выбрала курс товарища Сталина и что же? В 1937-м году ЦК и Совнарком по-прежнему наполнены либо скрытыми троцкистами, либо сомневающимися. И товарищ Кузнецов здесь вовсе не отрадное исключение. Он не созидатель, он боец, защитник. Настоящий боец, достойный уважения. В связи с этим остаётся только сожалеть, что товарищ Ворошилов у нас ни рыба, ни мясо. Напомню вам, что марксизм — это наука, а не религия. Камланий о том, что наш строй самый передовой недостаточно. Чтобы похоронить капитализм и построить коммунизм, нужна творческая, напряжённая, созидательная работа. Работа невозможна без проекта и плана. Поднимаясь на каждую новую ступень познания марксизма, мы исследуем полученный в результате прошлых усилий результат и составляем план на будущее. Приняв концепцию построения коммунизма в отдельно взятой стране, мы пришли в СССР к социализму, который, в целом, построен, как было заявлено на съезде. И что дальше? Я как рядовой коммунист должен ясно и чётко понимать, куда двигаться дальше. Чем занимается целый институт марксизма, который мы имеем в составе партии? Где план дальнейших действий? Где проект коммунизма? Приходится констатировать факт, что ни плана, ни проекта нет. Коммунизм не исследован и когда он будет исследован нам неизвестно. Возможно, перейти к нему не позволяет текущий технологический уровень, или есть другие причины. Но и стоять на месте мы не можем, тогда мы проиграем капитализму, который вовсе не считает себя отжившим строем, не собирается сдаваться и даже переходит в наступление против нас. Отсюда простой вывод. Если мы не можем двигаться по интенсивному пути, надо идти по экстенсивному. Распространять социализм вширь, нарабатывая количество, которое, со временем, неминуемо перейдёт в качество. Каким способом мы можем это делать? Вернее, вопрос надо ставить не так. Почему, борясь с капитализмом вне СССР, мы действуем троцкисткими методами? Чтобы вам было до конца понятно, о чём идёт речь, я вам это проиллюстрирую на примере установки партии на всемерное развёртывание революционного движения за рубежом. От которой я, якобы, отошёл. Каким путём мы разворачиваем революционное движение за границами СССР? Мы поддерживаем зарубежные компартии, поддерживаем Коминтерн, тратя на это ресурсы СССР. Не находите в этом подходе параллелей с троцкизмом? И каков результат? Результат такой же, каков был бы у Троцкого, захвати он власть в СССР. В Италии и Германии утвердился фашизм, а буржуазный мир вот-вот пойдёт на нас единым фронтом с новой войной! Я, конечно, рылом то не вышел да в калашный ряд, чтоб запрашивать у наркомфина, какой объём средств ушёл на поддержку Коминтерна за две пятилетки. Средств, вырванных из советской экономики и растаявших, как дым за рубежом. Не по чину мне и у Госплана запрашивать, на сколько новых заводов с десятками, сотнями тысяч новых рабочих мест, которые могли бы занять трудящиеся-иностранцы, хватило бы этих, растраченных впустую ресурсов. Которые, останься они внутри Союза, были бы сохранены и приумножены многократно. Эффективность современной советской экономики неоспорима и всем вам хорошо известна. Напоминаю вам, что перед буржуазным миром мы не имеем превосходства ни в каких ресурсах. Наоборот, он превосходит нас многократно. А теперь ответьте сами себе на вопрос, каков будет эффект в буржуазном мире от созданного нами, благодаря нашему передовому общественному строю, дефицита самых ценных ресурсов, ресурсов рабочей силы, которой и создаются, добываются все богатства? Уж не обернётся ли это обострением социальных противоречий или, иными словами говоря, революционным кризисом? Неужели мы приходим к тому самому результату, который и планировали? Только в первом случае мы бездарно разбазариваем ресурсы, а во втором сохраняем и многократно умножаем. Вот это и есть наглядная разница между троцкистским и сталинским методами.