— Товарищ Любимов считает, что может ставить вопросы, которые сам же не может решить, — нарочито вежливо заметил Ворошилов.

— Товарищ Любимов справедливо считает, что каждый должен решать вопросы в тех областях, в которых он является специалистом, — ответил я за себя в третьем лице. — Когда партия ставит перед товарищем Любимовым задачи создать сверхмощные дизеля, каких нет нигде в мире, товарищ Любимов не пеняет товарищам по партии, что они не могут сами создать такие дизеля, а берётся за работу и делает. И ждёт, что товарищи теоретики марксизма также не будут нарушать базовый принцип социалистического общества "от каждого по способности…" и честно выполнят свою работу. Не создавая ненужных трений между крылом "теоретиков" и крылом "практиков" внутри ВКП(б).

— Уж отбрил, так отбрил, — улыбнулся Киров. — Но, Семён Петрович, согласись, что с наскока твою загадку не решить. И цена ошибки уж больно велика. И уж точно не стоит пороть горячку перед съездом. А потом, в процессе работы вновь организованных органов власти, можно будет и внести некоторые изменения в конституцию.

— Я и не настаиваю на немедленном решении. Но "теоретикам" надо включаться и думать головой, а не цитировать тезисы и решения очередного съезда. Это обычный диктор делать может, порой, не осознавая, что он, собственно, говорит. И не только думать, но и пробовать. Да хоть в какой-нибудь Особой республике, если случай подвернётся, эксперимент провести и посмотреть, как дела пошли, можно ли на весь Союз распространить.

— Партийная оппозиция, — особо выделив первое слово, усмехнулся в усы Сталин, — скучать нам не даст. Это хорошо. Есть мнение на первых порах ничего не усложнять. Отработать в течении следующей пятилетки вопрос о целевых добровольных госзаймах. Пусть трудящиеся приобретают облигации госзайма под конкретное дело, которое сами смогут инициировать. Здесь надо подумать о структуре, в которой трудящиеся смогут это дело начать. Ведь завод построить, даже самый маленький — это не погулять выйти. Тут и проект, и план окупаемости, и много ещё чего, требующего первоначальных вложений. Но развивать промкооперацию обязательно надо. Есть другие мнения?

Других мнений не оказалось. В принципе, Иосиф Виссарионович предложил соломоново решение, которое может устроить всех. Главная цель — снять с государства стопроцентную ответственность за удовлетворение потребностей населения в потребительских товарах, достигается. А большего мне и не надо. Оппоненты же довольны тем, что дело обошлось уже привычными облигациями. А что дальше будет, как говорится, поживём, увидим.

К моему удивлению, за "есть мнение" даже проголосовали. Большинство было "за" и только мои начальники-сослуживцы воздержались. На вопрос Сталина относительно причин, Берия честно ответил.

— Оппозиция нам скучать не даёт. Это верно. Я не вижу ничего хорошего в том, что все её требования удовлетворяются. Это настораживает. Аппетит, как известно, приходит во время еды, что учудит товарищ Любимов в следующий раз — одному, простите за старорежимное выражение, Богу известно.

— Товарищ Любимов от нас никуда не убежал, товарищ Берия, — ответил Сталин. — Вот он сидит. Можно спросить напрямую, какие задачи он, как лидер оппозиции, перед собой ставит. Так какие задачи вы ставите, товарищ Любимов?

— Я, товарищ Сталин, как лидер оппозиции, планирую оставаться лидером крыла коммунистов-"практиков". А для этого надо действовать в том же ключе, как и раньше. То есть делать своё дело на своём месте, работать, конструировать новые машины. Правительство СССР очень хорошо, в целом, справляется со своими обязанностями, няньки и надсмотрщики ему вовсе не нужны. А мелкие шероховатости всегда можно предварительно обсудить со старшими товарищами по партии и разрешить ко всеобщему удовольствию. В этом вижу конструктивное взаимодействие правительства и оппозиции, а не в конфронтации и необдуманных действиях.

— Вот видите товарищ Берия. Конструктивное взаимодействие! Слова-то какие, — Иосиф Виссарионович как бы попробовал их на вкус, чуть помолчав, достал из ящика стола папиросу со спичками и вздохнул. — Нам бы такую оппозицию лет десять назад…

Карты, деньги, два ствола

Эпизод 1

Вспоминая конец 36-го — начало 37-го года, я всегда поражался тому, как я умудрялся не замечать, что живу совсем в другой стране. Хоть я и не был делегатом съезда, но мне всё-таки пришлось выступить на нём дважды. Первый раз это была инициатива Сталина, отбивавшегося от "новой оппозиции" в вопросе свободного выхода республик из состава СССР. Иосиф Виссарионович, несмотря на весь свой авторитет, не смог переломить ситуацию в свою пользу. Да что там говорить, если против свободного выхода республик из союза выступал его ближайший соратник Киров. И тогда, явно надеясь на "конструктивное сотрудничество", товарищ Сталин предложил заслушать мнение товарища Любимова, который хоть и не является делегатом съезда, но имеет большой авторитет в партии. "Новая оппозиция", как я и предполагал, составившая большинство делегатов, предложение с восторгом поддержала и я был вызван на инструктаж. Каково же было удивление вождя, когда я наотрез отказался его поддержать. Наоборот, пообещал приложить все усилия, чтобы семнадцатая статья принята не была! Конечно, о капризах речи не шло, у меня были свои железные аргументы, причём, проверенные, к сожалению, на практике в другом мире. К словам о том, что выход хоть одной республики рвёт внутрисоюзные хозяйственные связи и негативно отражается на государстве в целом, проламывает брешь в его обороне, а потому не может быть внутренним делом отдельно взятой республики, Сталин прислушался. Но всё равно, отношения наши, вроде бы наладившиеся, охладели.

— Вы же поддержали проект конституции! Статью в "Правде" написали! А теперь высказываете иное мнение! Как такое может быть?! Это не по-большевистски! — упрекал меня первый секретарь.

— Поддержал в целом, товарищ Сталин. Но в этом вопросе буду стоять намертво. Нельзя вносить в Союз даже тень неуверенности в единстве. Если она будет, то нам что, строить хозяйство каждой республики автономно? Чтоб в случае выхода остальные не пострадали? Так поздно уже! Я тоже хочу, чтобы и люди, и республики имели максимальную степень свободы. До тех пор, пока это не затрагивает интересы других людей и республик, — начал было я снова доказывать свою правоту с рациональной точки зрения, но не увидел во взгляде вождя должного отклика, поэтому под конец просто нахулиганил. — И вообще, товарищ Сталин, вы же в семинарии учились. "Если царство разделится само в себе, не может устоять царство то; и если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот". Евангелие от Марка вы должны помнить. Древние были вовсе не дураки и неправильно отвергать их положительный опыт. Ведь мы же не будем ради видимости, что любая Советская республика может по желанию выйти из СССР, хотя сейчас таких желающих на самом деле нет, закладывать в законы страны трещину, которой могут воспользоваться наши враги?

— Идите, — отпустил меня вождь народов, явно раздражённый.

Единственное, что я мог сделать для Иосифа Виссарионовича, как предложить не отменять 17-ю статью вовсе, а переработать её в ключе закона "об Особых республиках СССР". То есть, желающие выйти не должны были отныне получать согласие остальных республик, как в прежней конституции, но обязаны были бы предоставить в общесоюзные органы власти план отделения, минимизирующий негативные последствия такого решения для республики и СССР в целом. План мог быть согласован или отправлен на доработку, устанавливались сроки его реализации. И только потом могло состояться фактическое отделение. То есть цивилизованный развод с разделом имущества. А не скандал с выкидыванием чемоданов за дверь. С этим я и выступил на съезде советов, который к моим словам прислушался, дополнив заодно и сам закон "об Особых республиках". На случай, если новички на полдороги вдруг передумают вступать в Союз окончательно.