– Спасибо, милорд Бренуа, – поблагодарила казначея Исандра. – Вы составите документы о вступление миледи Федры в наследство?

– Самолично и без промедления, ваше величество. – Он низко поклонился, прижал кипу бумаг к груди и поспешил удалиться.

– Вы знали, – обратилась я к Исандре каким-то не своим голосом.

Королева глотнула вина и покачала головой.

– О родовом имении – нет, не знала. Это выяснилось только после обнародования списков погибших, когда лорд Бренуа установил, что Руфай де Монрев умер бездетным. Ты, конечно, можешь отказаться от наследства. Но это мать Делоне пожелала, чтобы ее вотчина вернулась к ее сыну и его ветви рода. А он выбрал своими наследниками тебя и Алкуина.

– Делоне, – прошептала я. Он никогда мне не говорил. Интересно, знал ли Алкуин? – Нет. Я… Я согласна.

– Хорошо, – улыбнулась Исандра.

После этих ошеломительных новостей она еще посовещалась со мной насчет свадебных украшений и прически, но я совсем не помню, что ей насоветовала. Взбудораженный разум кипел. Для Исандры, королевы Земли Ангелов, Монрев был песчинкой. Крохотное имение в горах Сьоваля, которое не могло предложить короне ничего, кроме пары конников на военные сборы да приличной библиотеки. Исандру оно заинтересовало только потому, что принадлежало Анафиэлю Делоне, которого любил ее отец.

Для нее Монрев был песчинкой. А для меня, справедливо названной прежней дуэйной Дома Кактуса нежеланным отпрыском шлюхи, открывал целый новый мир.

Когда королева меня отпустила, я бросилась искать Жослена.

– Что случилось? – встревоженно спросил он, увидев мое раскрасневшееся лицо и горящие глаза. – С тобой все хорошо?

– Нет. Не знаю. – Я сглотнула. – Теперь у меня есть вотчина и титул.

Глава 95

Так и получилось, что на свадьбе Исандры де ла Курсель и Друстана маб Нектханы, королевы Земли Ангелов и круарха Альбы, я присутствовала как графиня Федра но Делоне де Монрев.

Из чувства гордости я сохранила фамилию Делоне. Ведь все, что у меня есть, дал мне он, в том числе и фамилию, которую выбрал для себя сам, а не ту, с которой был рожден. Никогда не забуду, как именно он парой слов превратил мой ужасный изъян в бесценное сокровище.

Исандра отменила изданный старым королем эдикт о запрете стихотворений Делоне, и теперь, спустя двадцать с лишним лет, его строки вновь открыто звучали, пронизанные страстью и великолепием его юности.

На свадебном пиру Телезис де Морне зачитала отрывок из своей новой эпической поэмы во славу невесты и жениха. Но на самой церемонии она вдохновенно продекламировала стихотворение Делоне.

И благодаря этому сейчас его лирику знают наизусть повсеместно – на многие месяцы после королевской свадьбы в Городе Элуа воцарилась мода читать стихи Делоне своим возлюбленным. А вот раньше его поэзия томилась под спудом безвестности, и я даже всплакнула, захваченная сладкой тоской, когда золотой голос Телезис заключил:

Эти слова как никому подходили брачующейся паре, правителям двух миров, отныне объединенных в один.

Церемония проводилась в дворцовом саду – на лужайках были расставлены разноцветные шатры, а венчалась королевская чета в увитой цветами беседке. На Земле Ангелов храм Элуа находится в любом месте, где земля встречается с небом. Венчание проводила седовласая жрица, ее морщинистое лицо светилось любовью и умиротворением.

Исандра выглядела краше летнего денька в платье из жемчужно-серого шелка и с уложенными короной светлыми волосами, в которые были вплетены золотые нити и живые незабудки. Если такой убор подсказала я, то мой совет себя оправдал. Что же касается Друстана, он предстал перед гостями настоящим феноменом: роскошный ангелийский наряд выгодно подчеркивал приметы пиктского варварства: алый плащ круарха благородными бархатными складками ниспадал с могучих, украшенных синей татуировкой плеч, а золотая цепь сверкала на фоне смуглой шеи.

Это тоже породило новую моду.

Они поприветствовали друг друга как король и королева, но когда клятвы были произнесены, и жених, скрепляя их, наклонился поцеловать невесту, Друстан и Исандра вдруг показались просто мужчиной и женщиной, мужем и женой. Увидев, как сверкали глаза Исандры, когда Друстан оторвался от ее губ, и его белозубую счастливую улыбку, я с легким сердцем приветствовала их союз, как никто другой зная, сколь дорогой ценой обошлось его заключение.

После церемонии мы пировали там же, в саду: в шатрах были накрыты праздничные столы с кипенно-белыми скатертями и приборами из золота и серебра. Меня усадили рядом с Жосленом за королевским столом, правда, далеко от центра, где восседала венценосная чета. Каждого гостя одарили серебряным кубком с золотой гравировкой, изображающей осаду Трой-ле-Мона и альянс, принесший ангелийцам победу. Я до сих пор бережно храню тот кубок и считаю его одним из своих величайших сокровищ.

Подавали великое множество разнообразных блюд. К примеру, зажаренных целиком молочных поросят и фазанов, свежие эйсандинские устрицы на льду, баранину, оленину, нежную крольчатину, сыры, моченые в коньяке яблоки, груши в пикантном ягодном соусе, хрустящий зеленый салат с лепестками фиалок, а на десерт – засахаренные и глазированные фрукты. И реки вин под каждую перемену: легких белых, пьянящих розовых и насыщенных красных. Гости угощались, ни в чем себе не отказывая, пока музыканты играли, а слуги хлопотали.

Когда солнце ушло за горизонт, по саду зажглись факелы и тысячи свечей в шарообразных стеклянных фонарях, и на огонь тут же устремились мотыльки. Тогда-то Телезис де Морне и продекламировала отрывок из поэмы, над которой работала, со временем превратившейся в «Исандрийский цикл». Странно было слышать свое имя в стихотворной ритмической окантовке – хотя главными героями пролога были, конечно же, Исандра и Друстан, моя история в нем тоже звучала. Слегка в подпитии, я подперла подбородок кулаком и внимательно слушала.

После выступления королевской поэтессы пошли бесчисленные тосты. Мне пришлось встать, когда Грайне, дивно роскошная в ало-золотом платье от портного Исандры, произнесла здравицу на языке далриад. Она воззвала к Фалер Бан, Белой Лошади Эйре, затем превознесла доблесть своих соплеменников, а в конце пожелала молодым много взаимной радости и скорейшего прибавления в семействе. Должно быть, я достойно перевела ее тост, потому что сорвала дружные аплодисменты. Грайне меня чинно поблагодарила и назвала сестрой, но потом заключила в объятия и одарила отнюдь не сестринской улыбкой.

Я не распространялась перед Исандрой о днях, проведенных в Иннисклане: сказала лишь, что владыки далриад после недолгих переговоров согласились помочь. Позже мне стало известно, что Квинтилий Русс поведал королеве эту фривольную историю во всех подробностях, и она хохотала до слез.

Знаете, я не стыжусь своих методов, она сама виновата, раз назначила меня королевским послом. Но я все равно горевала о соблазненном мною Имонне, который больше никогда не станет уравновешивать свою порывистую сестру.

Затем слово взял Друстан – потешив мою учительскую гордость, сначала он произнес тост на круитском, а потом повторил на почти безупречном ангелийском. Его темные глаза блестели от вина, мигающий свет тысячи свечей превращал затейливую вязь татуировки в постоянно меняющийся синий узор.

– Радость этого дня досталась нам дорогой ценой, – торжественно возгласил круарх. – И во имя великой совместной жертвы, принесенной на алтарь победы, давайте же все вместе дадим клятву, что как мы с Исандрой соединили свои жизни, так и наши народы объединятся, чтобы достигнуть силы и гармонии и при этом ни в чем не умалиться.

Сказано было хорошо, и гости поддержали тост одобрительными аплодисментами. Друстан царственно поклонился и сел. Следом за мужем встала Исандра, трогательно юная для всех выпавших на ее долю испытаний. Но в Исандре де ла Курсель чувствовалась сталь, выплавленная из опасного сочетания Роланда, Изабель и Делоне, выкованная на наковальне строгих дедовских правил, проверенная в долгой осаде Трой-ле-Мона.