– Леди Мелисанда Шахризай, – разнесся по душному помещению холодный как сталь голос Исандры. – Вы предстаете перед королевским судом по обвинению в государственной измене. Что имеете сказать в свое оправдание?

– Ваше величество, – Мелисанда спокойно присела в грациозном реверансе, – я ваша верноподданная и ничего не совершила, чтобы заслужить столь тяжкое обвинение.

Исандра слегка наклонилась вперед.

– Вы обвиняетесь в сговоре с Исидором д’Эгльмором, который замышлял открыть границу скальдам и с их помощью захватить трон. Будете это отрицать?

Подсудимая улыбнулась; о, я хорошо знала эту улыбку. Я видела ее тысячу раз и во сне, и наяву. Факелы подсвечивали волосы Мелисанды и кожу цвета слоновой кости, ее сапфировые глаза сверкали как звезды.

– Дом Шахризаев безупречно служил короне тысячу лет, – медово-сладким голосом напомнила она. Мы, ангелийцы, всегда уязвимы перед красотой. До меня донеслись перешептывания в толпе. – Его светлость де Морбан выдвигает ужасные обвинения, не имея никаких доказательств. Неужели не очевидно, что, являя таким образом свою верность, он еще и зарится на мои владения. – Мелисанда изящно развела ладони и подняла глаза на Исандру. Она говорила столь уверенно, с такой убежденностью… ну еще бы, ее вина навечно упокоилась на поле битвы. – Где этот слуга трона был, когда Земля Ангелов, истекая кровью, сражалась за свою независимость? Да, ваше величество, я отрицаю сговор с д’Эгльмором, я отрицаю все обвинения. Если у герцога есть доказательства его поклепа, пусть он их сейчас же представит.

Не знаю, до чего на самом деле докопался де Морбан, но в тот момент я поняла, что Мелисанде он ничего не сказал о результатах своих изысканий. Уединение, недавно защищавшее Мелисанду, теперь сделало ее уязвимой, поскольку лишило привычных источников новостей и тем оставило, по сути, безоружной перед нападками более осведомленного противника.

– Также вы обвиняетесь, – продолжила Исандра, не сводя с пленницы глаз, – в сговоре с вождем скальдов Вальдемаром Селигом.

Эти слова застали Мелисанду врасплох. Я заметила, как дрогнули ее веки. Но она тут же взяла себя в руки и непринужденно рассмеялась:

– Неужели герцог столь далеко зашел в своих фантазиях? Что ж, могу обвинить в том же и его самого, да и любого другого, ваше величество. Легко выдвигать обвинения в сговоре, которые нельзя подтвердить или опровергнуть по причине смерти второй стороны.

– Нет, – покачала головой Исандра, – эти сведения исходят не от де Морбана.

Мелисанда замерла и пристально воззрилась на королеву.

– Неужели, ваше величество, у меня нет права узнать, кому достало совести меня обвинять? – тихим опасным голосом спросила она.

Исандра не дрогнула, а лишь слегка взмахнула рукой. Строй ее гвардейцев расступился передо мной, и я, вся трясясь, шагнула вперед.

– Мне, – тихо произнесла я, глядя в глаза Мелисанде. Одной рукой схватила бриллиант на шее и резко дернула. Застежка бархатного ошейника сломалась, и камень вместе со шнурком остался у меня в руке. Я тут же бросила его на разделяющие нас плиты пола. – Это принадлежит вам, миледи, – на судорожном выдохе выпалила я. – А вот я – нет.

В воцарившейся тишине Мелисанда Шахризай мертвенно побледнела.

К ее чести, она более ничем себя не выдала, лишь стояла, не шевелясь, и сверлила меня взглядом. А потом неожиданно усмехнулась и отвела глаза.

– Ах, милорд Делоне, – прошептала она, глядя куда-то вдаль, – значит, ваша игра еще не закончена. – Все молчали, и она вновь обратила задумчивый взгляд на меня. – Это единственное, чего я не смогла просчитать. Перси де Сомервилль был готов к вторжению Селига. Благодаря тебе?

– Я видела письмо, которое вы своей рукой написали Селигу, – дрожащим голосом ответила я. – Вам следовало меня убить, когда представилась такая возможность.

Мелисанда нагнулась и подняла шнурок, бриллиант качнулся.

– Оставить тебе кассилианца было, пожалуй, лишним, – обронила она, глянув на Жослена, который не двигался за моей спиной, но я кожей чувствовала обуревавшую его ярость. – Хотя, похоже, для него все обернулось к лучшему.

– Вы отрицаете это обвинение? – повысила голос Исандра, отчего напряжение в зале еще усилилось.

Мелисанда посмотрела на бриллиант в своей руке, сжала его в кулаке и изогнула брови:

– А найдется ли кто-нибудь достойный доверия, кто готов поручиться за правдивость рассказа этой парочки?

– Дворцовые стражники поклялись, что видели эту парочку в вашем обществе в ночь убийства Анафиэля Делоне, – спокойно и безжалостно ответила Исандра. – К тому же, миледи Шахризай, тридцать тысяч варваров, вторгшихся на нашу землю, более чем весомый аргумент за истинность их истории.

Мелисанда пожала плечами.

– Тогда мне больше нечего сказать.

– Значит, быть посему. Дело решено. – Исандра подозвала стражников. – На рассвете вас казнят.

Никто – ни Тревальон, ни л’Анвер, ни де Морбан, ни разбившиеся на группки аристократы, ни даже Шахризаи, стоявшие с опущенными головами, – не высказался в защиту Мелисанды. Дрожа, я смотрела, как гвардейцы Дома Курселей окружают ее и выводят из тронного зала.

– Все кончено, – прошептал мне на ухо Жослен. – Все кончено, Федра.

– Знаю… – Я коснулась своей шеи, где больше не было бархатного шнурка, и удивилась, почему теперь в ложбинке между грудей так пусто.

В тот день и вечер я много времени провела в госпитале, находя утешение в обихаживании раненых. Я не обучена врачеванию, хотя скромная юная ученица Лелайи Вале проявила ко мне доброту и показала, как менять повязки и промывать воспаленные раны травяными отварами. Чтобы доставить облегчение страждущим, порой достаточно было просто находится рядом и доброжелательно их выслушивать. Я сообразила принести из маленькой библиотеки пергамент и чернила и теперь писала под диктовку письма родным от раненых, особенно тех, кто понимал, что больше никогда не увидит свой дом.

Пустячное для меня дело, но для умирающих это очень много значило. Большую часть времени я проводила с круитами и далриадами, которые не могли даже поговорить с ухаживающими за ними целителями. Друстан уже собрал внушительную пачку писем, которые пообещал доставить на Альбу, где для необученных грамоте получателей их зачтут поэты и барды.

По-своему мудрый, Жослен оставил меня в покое. Вряд ли он полностью понимал, что связывало меня с Мелисандой. Да и как он мог понять, если я сама толком этого не понимала? Все было куда проще до того, как я рискнула пробраться в лагерь Селига, до пытки. Я по-настоящему ненавидела Мелисанду за все то зло, что она причинила мне и Земле Ангелов.

И все же…

Элуа знает, когда-то я ее любила.

Уже перевалило за полночь, когда меня нашел посланник. Наверное, стесняясь полученного поручения, он со смущенным видом прошептал в тишине госпиталя:

– Миледи Федра, я пришел за вами. Леди Мелисанда Шахризай желает с вами побеседовать, если вы не возражаете.

 «Если тебе выпадет случай встретиться с ней наедине, не вздумай им воспользоваться».

Нет, я не забыла предупреждение Гиацинта, но все равно пошла.

У двери дежурили двое королевских гвардейцев. Даже хорошо меня зная, они все равно устроили тщательный обыск на предмет оружия перед тем, как впустить в комнату. Забавно, что Мелисанде эта комната досталась в единоличное пользование. Такая роскошь была недоступна никому, кроме Исандры, поскольку в крепость съехалось великое множество людей. Но Мелисанда, будучи пэром королевства и потомком Кушиэля, удостоилась такого удобства в свою последнюю ночь на земле. Мне стало интересно, кого пришлось отсюда переселить, чтобы ее разместить.

Комната была небольшой: из мебели всего два стула, столик да кровать. Я вошла, слыша, как дверь за спиной поспешно захлопнули и задвинули засов.

Сидевшая на одном из стульев Мелисанда при моем появлении подняла глаза.

– Сомневалась, что ты придешь, – вместо приветствия сказала она, приподняв идеальные брови. – Да еще и без своего охранника.