– По крайней мере... ты умеешь думать, – слегка растерянно сказал мужчина. – Да. Хорошо, что ты привез его. Я придумал, что с ним делать.

– И что же вы собираетесь?..

– То же, что сделал с тобой.

Босс обладал голосом человека истощенного и нервного, но в то же время, старающегося быть вежливым. Николас не мог припомнить никого с такой манерой речи, но сам тембр показался ему знакомым. Николас мог пробормотать что-то вроде «я вас знаю?», но, вполне вероятно, что после такого вопроса, у Николаса точно не останется шансов, и от него избавятся как от потенциального свидетеля.

– И с тобой куча дел предстоит… Он раздербанил тебе живот, ты хоть видел это?

– Вы ведь его зашьете?

– Одним зашиванием дело не ограничится.

Походка у мужчины в пиджаке была еще колоритней, чем его манера речи – он прихрамывал и как будто опирался на невидимую трость. Возможно, трость в самом деле у него была, но Николас испытывал слишком сильную мигрень, чтобы сосредоточить внимание и распознать ее. Но все-таки, если представить, что он не хромает, что-то в его движениях было немного знакомое.

– Я почти обессилен, – жаловался Эдвард.

– Да, удивительно, что ты еще держишься на ногах. Но ничего – поставим новое сердце, заработаешь как новенький.

Движение прекратилось. Николас разглядел сменившуюся структуру источников света – прямо над его глазами светился большой овал, от которого в три стороны расходились маленькие белые точки.

– Приходит в себя, – заметил хромающий невротик.

– Завтра пятница, вы успеете?

– Магнитная жидкость с новым составом выводится меньше чем за двенадцать часов. Он не пропустит и дня.

– А ссадина на щеке?

– Заживет. Он что, домогался до тебя, что ты влепил ему пощечину?

– В некотором роде.

– И как ты мог тронуть этого мальца... Посмотри на себя и на него! Мог бы обойтись и деликатней.

– Он убил меня!

– Я тебя тоже убивал, и что? Тоже расценишь это как домогательство и влепишь мне пощечину? Кто вообще так делает после воскрешения?

– А что мне еще оставалось?

– Ладно, иди отсюда! Ложись на операционный стол и жди хирургов. А мы…

Николас распахнул веки, почувствовав, что мужчина склонился над ним. Его лицо было близко, и Николас мог бы разглядеть очертания, но жутко смазанная пелена и резкий контраст все портили – на фоне больно бьющего источника света лицо неизвестного мужчины потемнело.

– Здравствуйте, мистер Кауфер. Должен признаться, что введение в вас магнитной жидкости не входило в мои планы. Но раз уж так сложилось…

Николас прошептал.

– Что-что? – хромой склонился еще ближе и повернулся ухом.

– Приятно познакомиться…

Дьявольская улыбка появилась на лице невротика:

– И мне тоже! Вот бы все были такими вежливыми, находясь на операционном столе.

– Что вы со мной сделаете?

– Вы совсем ничего не знаете? Как так? Мне казалось, корпорация уже на ушах должна стоять из-за моей деятельности. Я собираюсь ввести в ваше тело магнитную жидкость. С помощью нее я запрограммирую вас на определенные действия. Потому что было бы глупо вас отпускать, не удостоверившись в том, что вы не сможете рассказать обо мне и вашем старом приятеле по имени Эдвард.

– Сотрете память?

– К сожалению, это не в моих силах. Но я смогу управлять вашими желаниями и сделать так, чтобы вы не захотели делиться этой информацией.

Мужчина в костюме отошел от Николаса, освободив дорогу для свисающих над его телом устройств, похожих на механические дрели с вытянутой иглой. Без долгих церемоний со стороны босса, дрели опустились и впились в обе руки Николаса, загнав иглы глубоко в его вены.

Процесс начался, и тело Николаса изогнулось. Вены чернели, магнитная жидкость растекалась по организму, распространяясь по сосудам и капиллярам и превращая их в подобие черных веток. Ветки быстро росли вдоль кожи и проступивших ребер, облегали ее и облегали ключицы, двигались все ближе и ближе по голому телу к голове, уже разветвляясь на щеках и переносице.

Феррофлюид добрался до глаз, и прежняя прозрачная пелена сменилась черной тьмой. Николас перестал что-либо различать. Островок его сознания захлестнулся непроглядной волной магнитной жидкости.

4

Николас открыл дверь рано утром.

Ему плохо спалось. Такое впечатление, что он спал не менее двух суток – настолько была тяжелая голова. Спину и позвоночник жгло, словно туда залили раскаленный свинец. Но все эти фантомные боли легко развеялись с глотком свежего воздуха.

Николас стоял в дверях и смотрел на бледное утреннее небо. Вид у Николаса был помятый и грустный, как у больного котенка, и даже зрачки не казались хищными. Но чем больше он приходил в себя, тем привычней становился. Он закрыл глаза и открыл их – теперь вместо зрачков, в центре леденящей радужки были черные точки, которыми он впивался в бездну за облаками.

Он чувствовал нечто необъяснимое, и будущее впервые казалось ему неподвластным. Кто-то или что-то бросило ему вызов, и он смотрел на небеса, принимая вызов со всей храбростью, или лучше сказать, безумием.

Часть пятая

Представление начинается

Глава XXVI

Наваждение

1

Стройные ряды столиков тянулись вдаль по всему этажу. Их квадратные поверхности, находившиеся на одинаковом расстоянии друг от друга и имевшие корпоративный серый цвет, формировали однообразную мозаику. В этом месте все было одинаковым. И сотрудники, которые здесь сидели, тоже были в одинаковых костюмах.

Но тем сотрудникам, что любили порядок, это нравилось. Чаще всего ими являлись руководители, хотя часть из них в столовой не появлялась. Одни не хотели опускать себя до общества рядовых специалистов, другие были слишком увлечены работой. Но Алоис всегда находил время на обед. Это святое.

В столовой ему нравилось почти все. Единственное, что его огорчало – это телевизоры. С каждого шеста на потолке свисали четыре прямоугольные плазмы, транслировавшие картинку во все стороны столовой. Телевизоры работали всегда и всегда показывали то, что должно понравиться сумасшедшим сотрудникам: кровь, реки крови, фонтаны крови. В комедиях и ужасах, в фантастике и фентези, в документальных фильмах и новостях – чтобы контингент проголодался и захотел свежего мяса.

Спасибо, но Алоису хватало ужасов в его отделе. То, что показывали в столовой, дополнительно действовало на нервы. Из-за этого Алоис искал столики рядом с неработающими телевизорами, а это не было проблемой – рядом с выключенными экранами столики пустовали.

Сидя за пустующим столиком, он уплетал пасту с ветчиной и сырным соусом. В этот момент Алоис испытывал простое человеческое счастье. И все бы ничего, да телевизор перед ним внезапно заработал и показал Алоису как бедному персонажу заживо вспарывают кишки. Алоис, сдерживая негодование, накручивал спагетти на вилку – а по телеку накручивали кишки. Алоис подносил спагетти ко рту – а кишки уносили от персонажа. Алоис пережевывал пасту – и внутренности плюхались в контейнер и брызгались телесными жидкостями.

Сотрудники на соседних столах завороженно смотрели на эту сцену и кусали гамбургеры.

К несчастью последних, началась рекламная пауза, в ходе которой стали показывать чистящее средство для унитазов. Улыбчивая дамочка с блестящими зубами, которые блестели так же, как блестел ее унитаз, рассказывала о чудесном средстве, убивающем любые бактерии.

Алоис закатил глаза и вернулся к трапезе. Но не тут-то было. К нему подошел Николас, и Алоис замер с открытой челюстью и поднесенной вилкой ко рту.

– Можно к вам присесть?

Капля соуса упала с вилки на тарелку.

– Можно. Это, конечно, не совместный ужин, но неплохая альтернатива для нас обоих.

Николас сел в пол-оборота к телевизору. Реклама к этому моменту закончилась.

– О, я помню этот момент. Сейчас будет самое интересное!