Его внимание привлек сидящий у окна человек с длинными светлыми волосами и густой бородой. Капитан лайнера подошел к нему, пригляделся, и лицо его расплылось в улыбке.

— Здравствуйте, мистер Назаров, — протянул он руку сидящему у окна.

Бармен очень удивился. «Неужели капитан такого большого и солидного судна знаком с нашим пьянчужкой?» — подумал он.

Объяснялось все довольно просто. Океанский лайнер носил романтическое название «Уайт Свои».

Никита очень обрадовался, увидев капитана. Они выпили, немного поговорили. Никита спросил, какие новости в Европе.

— Как? — удивился капитан. — Вы не знаете, что на вашей родине произошла революция? Уже целый год газеты только об этом и пишут. Царь расстрелян. Власть перешла в руки большевиков. Все имущество частных компаний национализировано. Кошмар!

Потом он долго рассказывал о бизнесе, которым издавна занималась его семья. Это была торговля слоновой костью. По словам капитана, в последнее время спрос на нее в Европе резко возрос.

Примерно через полчаса капитан встал, тепло попрощался с Никитой и вышел из кабака.

После его ухода Никита заказал еще рюмку и, глядя на то, как капитанский ялик движется по бухте, крепко задумался.

Уже через полгода Никита Назаров, одетый в роскошный кашемировый костюм-тройку, отплывал в Гамбург. Оттуда он надеялся по суше добраться до теперь уже Советской России.

В руках у него был небольшой, невзрачный с виду чемоданчик, который содержал в себе несколько десятков тысяч североамериканских долларов, вырученных от продажи слоновых бивней из устья реки Замбези.

У Никиты были большие планы. Газеты сообщали, что в России царят голод и разруха, что у правительства нет валюты на закупку продовольствия. Он надеялся на то, что деньги, лежащие в его чемоданчике, хоть немного помогут молодой республике.

Перед самым отплытием он пришел на местное кладбище.

За это время могильный холмик уже успел осесть. Скромный памятник — ангел на коленях — был надгробьем. Стая пестрых птиц сорвалась с деревьев и улетела, словно из чувства такта оставляла Никиту наедине с его горем.

— было написано по-русски на постаменте.

«Боже мой! — подумал Никита. — Почему же я все время теряю самых дорогих мне людей? Я не верю в мистику, но так и кажется — сэр Френсис Дрейк мстит мне…»

Глава 38. Военная база

Рене лежал на песке, накрыв глаза полотенцем, и размышлял о том, что неплохо бы остаться тут жить навсегда. Никакой суеты, никаких статей, редакторских правок, горячих материалов. Построить бы себе домик у самого моря, сидеть по вечерам на веранде и любоваться закатом, потягивая молодое вино. Но с другой стороны, где на этом острове взять молодое вино? Туг даже самого дешевого пива не достанешь. Да и остров этот через год-другой ядерных испытаний станет совершенно непригоден для жилья. Даже птицы разлетятся, не то что люди.

Жаль…

— Эй, Рене, ты где? Работать сегодня собираешься?

— Нет! — коротко ответил парень, но все же нехотя поднялся и стал собираться.

Начальник участка стоял немного в стороне. Как-то неловко, неестественно он смотрелся на этом залитом солнцем пляже в своей военной форме французской армии.

— Ну что, когда шахту закончите? — спросил Рене, сложив полотенце и натянув штаны.

— Месяца через полтора, не позже. Из Парижа каждый день телеграфируют, все не терпится свою бомбу поиметь, утереть нос янки и русским знакомым. Начальник участка Андре Варли снял промокшую от пота пилотку, заткнул за пояс и зашагал рядом. — Ты уж напиши в своей газетенке, что мы тут из кожи вон лезем за честь Франции, пусть там не думают.

— Напишу, конечно напишу, — засмеялся Рене. — Уже раз десять писал. Только это больше никого не интересует. Первый бум прошел, все и забыли. Вспомнят только, когда первый раз бабахнете.

Строительство на Мороруа шло уже около года. И все это время Рене торчал тут, на одном из островов атолла, за исключением рождественских каникул; когда он отправился в Париж к матери. Все в редакции откровенно завидовали ему — круглый год торчит на солнышке, жарится на пляже, а не бегает по улицам в поисках сенсации, но никто почему-то не захотел поменяться с ним местами.

А Рене просто уже начал дуреть от безделья.

Сначала все было просто отлично: отчеты требовали чуть ли не каждый день, всех волновало, когда же Де Голль наконец получит свою атомную бомбу. Но постепенно интерес охладел, отчеты стали писать покороче, а потом и вовсе забыли.

Рене пару раз пытался просить отозвать его обратно во Францию, но этого почему-то не делали.

— Ладно, давай переодевайся и дуй к шахте, я буду Ждать тебя там, — сказал Андре, когда они подошли к строительным домикам. — А то ты сейчас уговоришь с тобой кофе пить, и это затянется на час.

Шахту рыли для геодезического оборудования. Сам взрыв будет производиться под водой, в середине лагуны.

Вчера вечером рабочие напоролись на пустоты под землей — наверное, на какую-нибудь пещеру. Вся работа была приостановлена до утра.

Рене просто не мог пропустить такого события. Тут даже обнаружение завалящей пещеры было целым событием.

У шахты он был через двадцать минут. Его уже ждали.

— Ну что, готовы? — спросил он у Андре. — Если да, то можете взрывать.

Андре подал сигнал, все отошли в укрытие и раздался взрыв. Грохотало минуты две — видно, был обвал породы. Потом все стихло.

— Ну что, можно спускаться.

Это действительно оказалась подземная пещера, и не какая-нибудь, а довольно большая. Когда спустились в нее, то оказалось, что тут под землей целые галереи и залы, которые тянутся во все стороны.

— Опускайте сюда свет! Побольше света, а то ни черта не видно! — командовал Андре, с интересом рассматривая стены пещеры. — Интересно быть первооткрывателем — правда, Рене? Как ты ощущаешь себя в месте, куда до тебя еще не ступала нога человека? Будет о чем написать в своей газетенке. Сможешь из этого бульварного листка перебраться в «Фигаро» или еще куда-нибудь.

Рене ничего не ответил.

Наконец спустили прожектора, и пещеру смогли осветить. Это было очень красивое зрелище. Рабочие попали в зал, из которого вели несколько коридоров. Правда, некоторые из них завалило взрывами, но большая часть остались свободными.

— Интересно, а отсюда есть выход наружу? — спросил Рене, с интересом рассматривая высокие сводчатые потолки. — То-то будет смеху, если вы зря столько времени копались.

— Сейчас проверим. Так, нужно разбиться на несколько групп. Каждая пойдет в своем направлении. Только будьте осторожны — возможен обвал.

Рене пошел вместе с начальником участка. Они продвигались по проходу очень медленно, очень осторожно. Коридор был такой низенький, что все время приходилось пригибаться и от этого болела шея.

Вдруг Рене, который шел впереди всех, остановился и сказал:

— Вынужден тебя разочаровать, Андре. Ты не первый человек, который шагает по этой пещере.

— Что ты имеешь в виду?

— А вот, посмотри. — Рене направил фонарь себе под ноги. — Как ты думаешь, что это такое?

В луче света тускло поблескивал человеческий череп.

— Откуда он тут взялся? — Андре наклонился и осторожно взял его в руки.

— Это не мой, точно могу сказать. — Рене почему-то испуганно огляделся по сторонам. Ясно только одно — мы выбрали правильное направление. Пошли дальше.

Дальше двигались еще осторожнее. Хоть череп и мог пролежать тут лет сто-двести, но все равно стало страшно. Казалось, что из-за угла сейчас появится какое-нибудь сказочное чудовище и придется долго отбиваться от него чем попало.

— Тут развилка. Куда дальше — направо или налево? — спросил Рене, остановившись.

— Может, лучше назад? Ну его к черту! Вернемся сюда, собрав побольше народу, а то мне что-то не по себе.