— Стреляйте, олухи, уйдет же! — вопил Зяма городовым.

Никита сразу узнал его голос. Подбежав к краю крыши, посмотрел вниз, зажмурил глаза и прыгнул.

Он упал на дровяницу и больно ушиб колено. Но тут же вскочил и помчался дальше. Бежал минут двадцать, петляя по переулкам и проходным дворам. Сначала слышал за собой топот кованых полицейских сапог, но потом погоня отстала. Для верности покружив по переулкам и задним дворам еще немного, он остановился в какой-то подворотне и сел на ступеньки, чтобы перевести дух.

Спина была вся мокрая от пота, руки и ноги тряслись, сердце колотилось так бешено, что готово было лопнуть, как спелый арбуз.

В этой подворотне Никита просидел до темноты. Дом оказался на ремонте, и в нем никто не жил. Но ночью городовые наверняка заглянут сюда и поэтому нужно было выбираться.

Нога болела невыносимо, но Назаров старался не обращать на это внимания. Быстро шагал по переулкам, все время оглядываясь по сторонам, стараясь избегать широких проспектов и прижимаясь к стене каждый раз, когда вдали слышался стук экипажа.

Только на Хитровке он успокоился. Знал, что сегодня с облавой сюда не сунутся. А если и сунутся, то тут столько ходов-выходов, что уйти не составит никакого труда.

В «Каторге» гулянье было в самом разгаре. Деловые собирались на «работу», а это всегда сопровождалось буйным весельем и пьянством, потому как все понимали — кто-то может и не вернуться.

Когда Никита ввалился в трактир, все посмотрели на него и сразу определили, что с ним произошло. Тут давно научились все понимать без всяких слов, с первого взгляда. К нему подскочил какой-то юркий мужичок с бегающими глазками и коротко спросил:

— Откуда?

— С Потылихи. — Назаров бессильно опустился на лавку.

— Слышали, ребятки, — громко объявил юркий, — на Потылиху сегодня не суйтесь, там фараонов полно будет. А ты, мил человек, тут не сиди, иди наверх, в номера. Там Рябой тебя спрячет, спать положит.

— Да дай ты человеку отдышаться! — пробасил кто-то, окутанный папиросным дымом. — Видишь, еле живой ушел.

Перед Никитой тут же поставили рюмку и положили кусок хлеба.

— А я его знаю, он сегодня к Спирьке приходил, — раздался чей-то голос.

— Ну так сведите его к деду, пусть тот его и обхаживает.

Казалось бы, про Никиту сразу забыли, вернувшись к своим прежним разговорам. Но когда он встал, махнув рюмашку, к нему тут же подскочил мальчонка, ухватил за рукав и сказал:

— Пойдем, провожу к деду, а то сам не найдешь.

— Пойдем. — Никита послушно кивнул.

Долго шли по темным узким коридорам, все время то поднимаясь, то спускаясь по крутым лестницам, в темноте рискуя свалиться и сломать шею. Наконец мальчишка остановился и постучал в незаметную дверь.

Спиридон Иваныч не спал. Сидел за столом и при свете свечи тщательно чертил карту подземелья, прикусив язык, как гимназист. Даже не глянул в сторону вошедших.

— Добрый вечер, Спиридон Иваныч. — Никита огляделся по сторонам. Комната была маленькая, но довольно чистая, что было удивительно в таком месте. На стене висело несколько пожелтевших вырезок из журналов с изображениями девиц в роскошных бальных нарядах и батальных сцен войны восемьсот двенадцатого года.

— А, снова ты, — грустно улыбнулся старик. — Что, не верил мне, старому человеку? Будет тебе наука.

— Но как они меня так быстро отыскали? — Никита сел на какой-то ящик, служивший одновременно и тумбочкой, и табуретом. — Я же только сегодня утром приехал.

— Так и отыскали. — Спиридон Иваныч пожал плечами. — Кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал, в гостинице, небось, в вещичках твоих порылись. Так и отыскали.

— Как же мне теперь быть? — растерянно спросил Назаров.

— Исчезнуть тебе надо. На время просто испариться. И не на год, а лет на пяток. — Старик почесал затылок. — Если хочешь, тут, на Хитровке, оставайся. Но я тебе не советую. Здеся только воровством да разбоем и проживешь, а тебе этого не надо совсем. А лучше из Москвы уехать. Поселишься где-нибудь в Крыму, там тоже люди живут.

— А как же поиски?! — огорченно воскликнул Никита. — Я уже и план разработал, и…

— Тебе теперь не о библиотеке Иоанна Грозного заботиться надо, а о своей шкуре, — перебил его Спиридон Иваныч. — Какой же ты глупый человек. Да они тебя сцапают через неделю, пошлют на каторгу в Сибирь лет на двадцать за твои дела, там все здоровье свое молодое погубишь и тогда можешь забыть про все на свете — как ты не понимаешь?!

Никита молчал. Он прекрасно понимал, что старик говорит все правильно, но просто не хотел с ним соглашаться, не мог отказаться от того, что задумал.

— Ладно, утро вечера мудренее, как в сказках пишут, — сказал наконец дед. — Ложись пока вон на ту кровать, а я еще посижу.

Никита скинул пальто, и на пол что-то упало. Это была книга, которую он подобрал на улице сегодня днем. Он нагнулся, поднял ее, лег в кровать и открыл первую страницу…

Уснул Никита только под утро, когда глаза стали слипаться и буквы слились в одну сплошную бессмыслицу. Ему приснился сон, что он вместе с адмиралом воюет с испанцами, идет на абордаж какого-то корабля, капитан которого — Зяма. И вот они с Зямой один на один, на залитой кровью палубе, сходятся в смертельной схватке. В самый ответственный момент меч вдруг выпадает у Никиты из рук, Зяма размахивается и вот-вот рубанет его по голове. Глаза его блестят ликующей злобой. Никита закричал от страха и… проснулся.

— Ты чего кричишь, как угорелый? — Спиридон Иваныч стоял над Никитой и тряс его за плечо. — Сон, что ли, дурной приснился?

— Да, дурной. — Никита сел и вытер вспотевший лоб.

— Меньше читать на ночь надо. Вставай, я тут кое-куда сходил, кое-что принес, пока ты с подушкой боролся. — Старик полез за пазуху. — На, держи.

Это был паспорт. Совсем как настоящий. На имя Никиты Петровича Денискина, мещанина, проживающего в Тульской губернии.

— Как, уже? — Никита не мог поверить своим глазам. — Так быстро? И сколько я должен?

— Как клад отыщешь — рассчитаешься! — засмеялся старик. — Тебе сейчас самому деньги нужны, на новом месте, небось, туго поначалу придется.

— Ой, спасибо вам, Спиридон Иваныч. — Никита вскочил и стал одеваться. — Сколько вы для меня сделали — век не забуду.

— Забудешь, — махнул рукой старик, весело глядя на Никиту. — У вас, у молодых, память короткая. Ты бы хоть позавтракал. Куда торопишься?

— Нет, спасибо. — Никита никак не мог натянуть сапоги, так нервничал. — У меня еще дел по горло.

— Ну и куда теперь?

— В Питер отправлюсь, — коротко ответил Никита, отряхивая пальто, которое вчера извозил в известке, пока удирал.

— А это еще зачем? — удивился старик.

— Матросом на корабль попробую наняться или денег на билет заработаю. В Англию поеду, в Лондон.

Спиридон Иваныч взял со стола книгу и прочел название. Ухмыльнулся, покачал головой и сказал:

— Да-а, только в твои годы можно прочесть книжку и мчаться на край света. Один дурак написал, а второй верит.

Но Никита не слушал. Быстро приведя себя в порядок, он сгреб старика в охапку, расцеловал его и вылетел из комнаты.

— Ой, мама, тут ноги переломать можно! Где тут выход?! — раздался его голос из-за двери.

— Сам ищи, искатель. — Спиридон Иваныч снова ухмыльнулся, снял пальто и сел завтракать…

Глава 25. Доброе дело

Виктор выпил чаю в привокзальном буфете города Налимска (чтобы утолить голод, этого оказалось достаточно), перешел через площадь и занял наблюдательный пост невдалеке от первого подъезда пятиэтажки, облюбованный им со вчерашнего вечера. По его сведениям, именно здесь, на втором этаже, и укрывался в течение долгих месяцев его заклятый враг.

Несколько раз он даже видел Жеку в окно, но ожидания, что парень выйдет на улицу, оказались тщетными. Странно. Не праздники ведь, не выходные… Неужели Жеку кто-то успел предупредить?.. Боров?.. Вряд ли… Письма из воинских частей идут неделями, а с момента их последней встречи минуло всего три дня. Или же Жека просто уволился с работы?..