Домой Дрейк приехал, просто зеленый от злости. Влетел в гостиную и прямо с порога крикнул швейцару:

— Позвать мне сюда этого сосунка Джона!

— Но он еще не возвращался, — испуганно пробормотал старик.

— Как это?! Почему?!

— Не знаю…

— Должен знать, старый башмак! — От увесистого удара, кулаком в лоб старик повалился на землю и быстро пополз прочь, спеша поскорее укрыться от гнева хозяина.

Джон вернулся только к обеду. Глаза у него были красные, сразу было видно, что он не спал. Дрейк встретил его в библиотеке.

— Как провел время, мой мальчик? — приветливо спросил он. — Бьюсь об заклад, что тебе не давала уснуть та прелестная фрейлина, вокруг которой ты весь вечер крутился вчера на балу.

Джон покраснел и стыдливо опустил глаза.

— Простите, сэр, но я думал, что вы проспите до вечера, поэтому позволил себе вернуться так поздно.

— Ничего страшного, дружище. — Дрейк встал и похлопал его по плечу. — В молодости всегда тянет погулять в обществе красивых дам. Только к моим годам начинаешь понимать, что все это не так уж и интересно. Утром наш корабль прибыл в Лондон. Предлагаю тебе прогуляться и посмотреть, как проходит разгрузка. Я понимаю, что с гораздо большим удовольствием ты завалился бы сейчас в постель, но служба превыше всего.

— Да, конечно, сэр, я готов.

Разгрузка шла полным ходом. Серебро перекладывали на телеги и в сопровождении охраны доставляли прямо во дворец. При этом присутствовал сам казначей королевы. Завидев карету Дрейка, он поспешил к нему.

— Рад приветствовать вас! — закричал он еще издали. — Простите, что разгрузка началась до вашего приезда, но Ее Величеству уж очень нс терпелось подержать в руках хоть один серебряный слиток, привезенный вами.

— Ничего не имею против, — ответил Дрейк и поднялся на борт вместе с пажом. Матросы тут же побросали работу и замерли, обнажив головы. Работу продолжили только после того, как адмирал со своим пажом проследовали в каюту.

Дрейк занялся какими-то документами, а Джон стоял рядом и ждал, не понимая, зачем адмирал потащил его на корабль.

— Скажи, мой мальчик, что ты наплел своей подружке про тот галеон, который мы тащили на буксире? — спросил он, наконец оторвавшись от бумаг.

— Ничего, сэр. Только правду, и больше ничего.

— Ну, и какую же правду ты рассказал? — Дрейк улыбнулся.

От этой улыбки у Джона по спине побежали мурашки. Он хотел было ответить, но поперхнулся и закашлялся.

— Успокойся, не нервничай. Я тебя совсем не ругаю, просто хочу знать, что ты ей наговорил.

— Ну, я рассказал, как мы гнались за ним целых два месяца, как они подумали, что мы тоже испанцы и подпустили нас близко, как храбро вы сражались и что вас чуть не убили.

— А потом?

— Потом я рассказал, что на галеоне оказалось столько добра, что мы бы пошли ко дну три раза, если бы вздумали перегрузить все в наши трюмы.

— Мальчик мой, разве я не учил тебя держать язык за зубами? — Сэр Френсис укоризненно покачал головой. — Ты даже не представляешь, в какое дурацкое положение ты меня вчера поставил.

— Простите, сэр, я даже не думал, что… — испуганно залепетал юноша.

— А ты должен думать всегда. Я хотел сделать своей королеве сюрприз, а ты все испортил. Получилось, будто я хотел присвоить добро, а меня вывели на чистую воду. Не желаю тебе когда-нибудь оказаться в подобном положении. И впредь никогда…

Тут в дверь постучали, и в комнату вошел юнга.

— Прошу прощения, адмирал, там казначей просил…

— Подожди, Питер, не перебивай, — сказал Дрейк, встал из-за стола, подошел к Джону и обнял его за плечи. — Так ты меня понял, мой мальчик?

— Да, сэр, я все понял! — с волнением воскликнул паж.

— Вот и отлично. Нехорошо умирать, так ничего и не поняв в этой жизни. — С этими словами адмирал выдернул из ножен узкий кинжал и вонзил Джону прямо в сердце. Юноша рухнул на пол, как подкошенный.

— Вот так-то лучше. — Дрейк вытер с кинжала кровь и спрятал его обратно в ножны. Взгляд его упал на юнгу. Бедный Питер едва стоял на ногах, готовый вот-вот упасть в обморок.

— Успокойся, мальчик. — Дрейк ласково улыбнулся. — Чем быстрее ты привыкнешь к виду крови, тем большего добьешься в этой жизни…

На следующий день в королевском дворце состоялась церемония посвящения сэра Френсиса Дрейка в рыцари Ее Величества королевы Англии. Елизавета была в новой короне, которую ей подарил новоявленный адмирал. Она коснулась мечом плеча Дрейка, и он произнес торжественную клятву.

После церемонии королева спросила:

— Сэр Френсис, а где же ваш врунишка-паж? Моя фрейлина уже несколько раз просила узнать, почему он не с вами.

Дрейк удрученно вздохнул и развел руками.

— Джон попросил отпустить его со службы. Он хотел съездить домой в Кент и навестить родителей. Но я уже подобрал себе нового пажа, и он нисколько не хуже прежнего, к тому же совершенно не умеет сочинять сказки. Уверяю вас, вашей фрейлине он понравится. Эй, Питер, где ты?

Питер подбежал к своему господину и низко поклонился королеве. На груди у него красовалась массивная золотая цепь, весившая по крайней мере фунта два…

Глава 15. Социалисты

Вообще-то Никита был довольно равнодушен к женскому полу. Он никогда не ходил на разные вечеринки и балы, устраиваемые родителями его сверстниц, чтобы подыскать дочерям подходящую партию. Занятия его любимой историей доставляли ему гораздо большее удовольствие. И пока его однокашники влюблялись, писали друг другу страстные послания и переживали душевные драмы, Никита штудировал Тацита, Плутарха и Иосифа Флавия. Правда, иной раз он чувствовал на себе томные взгляды прохожих барышень, и жаркие взгляды эти вызывали в душе его ответный трепет, но он тут же забывал о них, уходя в мир античных героев, римских императоров и средневековых рыцарей.

Однажды, правда, Палашке, бойкой прачке с заднего двора, удалось-таки заманить его в баньку.

Выйдя оттуда, Никита еще долго вспоминал распаренное, облепленное мокрыми волосами, тело Палашки, ее поцелуи и ласковые объятия. Однако, как ни странно, этот опыт не пробудил в нем сколько-нибудь существенного интереса к женщинам. Скорее, он рассматривал этот случай как своего рода научный эксперимент.

Анализируя же свои мысли за прошедший день Никита с удивлением обнаружил, что в основном они адресовались прекрасной незнакомке. Более того, они рождали в нем какое-то новое, доселе неизведанное чувство. Будь Никита хоть немного поопытней, он сразу бы смекнул, что к чему…

Наутро он умылся, аккуратно причесался и, прихватив книгу, отправился на Пречистенку. Доходный дом Солодовникова удалось отыскать без труда. Поднявшись на третий этаж, он подошел к двери с медной табличкой, на которой было выгравировано: «Профессор А. И. Рождественский». Нажав на электрический звонок, Никита невольно прислушался к странным звукам, доносившимся из-за двери. Громкий мужской бас перемежался односложными женскими восклицаниями. Внезапно дверь распахнулась, и на Никиту прямо-таки наскочил тот самый мужчина с бородкой, которого он видел вчера в обществе незнакомки.

— Ага! — закричал он, хватая Никиту за плечи. — Вот и он!

— Ну я же вам говорила, Александр Иванович, что сегодня кто-нибудь да появится, — послышался из глубины квартиры женский голос.

— Прекрасно, — загремел профессор Рождественский, рассматривая Никиту. — Высокий лоб. Глаза с признаками интеллекта. Как раз то, что нужно. Вы ко мне?

— Д-да, — промямлил Никита.

— Хорошо, хорошо, милости просим, молодой человек!

Профессор схватил Никиту за грудки и, втащив за порог, поволок через всю квартиру, пока они не очутились в небольшой комнате, уставленной шкафами с бесчисленными папками и большим письменным столом, заваленным бумагами.

— Вот, — сказал профессор, указывая пальцем на стол. — Видите? И это всего за неделю. Так что приступайте к работе немедленно. Письма от ученых, академиков и из университетов — в одну кучку. Из-за границы — отдельно. Циркуляры из министерства просвещения — в мусорную корзину. Приглашения и просьбы о консультации — сюда. Как вас зовут?