- Когда теперь возьмете пеленг? - спросил инженер.

- В тринадцать часов двадцать минут.

До этого времени, то есть почти целый час, радиостанция летающей лаборатории не должна была включаться. Автоматические радиометеостанции рассчитываются на кратковременную работу в течение суток. Специальный механизм периодически, обычно четыре раза в сутки, на несколько минут включает радиостанцию, затем снова выключает. Если бы вся установка работала постоянно, то аккумуляторы разрядились бы в течение нескольких дней, вместо того чтобы работать многие месяцы.

Всё это хорошо знал Борис Захарович. Ему было досадно, что летающая лаборатория не достигла заданной высоты, но при первых испытаниях всё могло случиться. Собственно так и должно быть.

Но не об этом думал инженер. Он знал, что аппаратура, которую он заказывал и устанавливал, работает безупречно и четко, вот только, к сожалению, подвел анализатор.

- Товарищ начальник, - перебил его мысли появившийся в комнате дежурный, - еще раз всё обыскали…

- Ну и что же? - оборвал его Дерябин. - Нашли хоть какие-нибудь следы?

- Нет, но… - замялся дежурный, оглядываясь на бойца, стоявшего за дверью. - Приходько, зайди сюда.

Щупленький паренек в пилотке робко подошел к столу. В руках у него болтались на шнурках остроносые желтые ботинки.

- Что это? - удивленно спросил инженер.

- Где вы их нашли? - взволнованно вмешалась Аня.

- Да на баштане, - почему-то покраснев, ответил боец, встретившись с глазами радистки. - Коло полигона, - добавил он. - Один на меже лежав, другой тут же, близенько.

- Борис Захарович, - обратилась к Дерябину Аня, стараясь скрыть свою растерянность. - Я ничего не понимаю, но эти туфли я видела на технике, которого вы ищете… Знаете, на том, что пониже ростом и посерьезнее…

- Прежде всего ботинки рассмотрели? - насмешливо заметил инженер. Какая тонкая наблюдательность! Кроме того москвича, что «посерьезнее», никто таких носить не может?..

- Нет, нет, - быстро заговорила Аня, боясь, что ей не поверят. - Я эти смешные туфли не могла не заметить… Хорошо помню… Даже царапину на носке…

- Понятно, понятно, - перебил ее Дерябин. - Верю. Но тогда действительно можно предположить, что эти молодцы по какой-то одной им ведомой причине решили перелезть через забор, причем предварительно сняли ботинки. Один из этих любителей приключений второпях потерял их. Значит, - веско добавил он, эти юнцы не могли остаться в летающей лаборатории…

Инженер задумался, посмотрел на ботинки, казавшиеся в этой обстановке нелепыми и смешными, и, устало взмахнув рукой, сказал дежурному:

- Расследуйте всё это дело. Узнайте, кто в эту ночь стоял на посту, допросите разводящего. Позвоните в Москву: может быть, эти молодцы уже прибыли в институт.

Он взглянул на часы и снова подошел к приборам. Сейчас должна начаться очередная передача. При первых испытаниях установка должна работать, включаясь каждый час.

Вспыхнула контрольная лампочка: это автоматически включается приемник. Завертелись диски с бумажными лентами, на которых сейчас будут записываться наблюдения автоматов, установленных в летающей лаборатории. Пока же перья оставляли на лентах длинный спокойный след.

Поярков подошел к радисту, дежурившему за столом пеленгации.

- Где сейчас находится лаборатория?

Тот почтительно встал и молча указал карандашом на карту.

Острие карандаша упиралось в точку, лежащую в море к югу от мыса Форос.

- Как вы думаете, Борис Захарович, - обратился к Дерябину конструктор. Может быть, нам удобнее всего провести сейчас испытания по седьмому пункту программы?

- А не боитесь? - с улыбкой спросил Дерябин. - Вдруг что-нибудь случится до основных испытаний на больших высотах?

- Нет, - твердо сказал Поярков. - В этом деле я всецело полагаюсь на вас.

Дерябин помедлил, затем испытующе взглянул на конструктора.

- Ну что ж, начнем. Сейчас попрошу Алексея Фомича, - сказал он и, круто повернувшись, вышел из комнаты.

8. «КУДА МЫ ЛЕТИМ?»

Бабкин гораздо раньше Багрецова увидел море. Для него это не было неожиданностью. Он знал, что сильный северо-западный ветер скоро домчит летающую лабораторию до моря. Компаса у него не было. Но тень летающего диска пересекала тени от деревьев и столбов, и, сопоставляя их направление и следя за движением тени лаборатории, Бабкин без труда определил, что она направляется на юго-запад. Он ждал, что скоро покажется море, но не хотел об этом говорить Димке. Мало ли что может быть, а вдруг ветер изменится. Зачем понапрасну беспокоить парня?..

Но ветер не изменился.

Отвесные лучи солнца падали на землю… Тень уже стала почти круглой. Она бежала по степи, словно стараясь во что бы то ни стало обогнать всё: облака, плывущие рядом, ястреба, летающего совсем низко над землей, машину на дороге. Падая в ерики - овраги, тень вся изгибалась, как-то неожиданно перекручивалась и снова вылезала на простор.

Выгнув спину, как черный кот, она перемахивала через рощи, дома, заборы и бежала к морю.

Показалась тонкая кружевная сборка - пенистая линия прибоя. Тень пересекла ее, словно разорвала надвое. И вот уже не тень, а гигантская батисфера скользит под водой.

Море, как синяя бумага, исчерченная мелом. Кажется, что кто-то пишет на ней формулы, цифры, белые запятые.

У Тимофея зарябило в глазах. Ему показалось, что вверх взлетела какая-то цифра, похожая на тройку. Это чайка скользнула над волной. Вот еще чайка… Еще и еще…

Белокрылые птицы поднимаются всё выше и выше. Кажется, что они вьются под самым люком лаборатории, становятся огромными и мохнатыми, похожими на пенистые гребни волн.

Тимофей провел рукой перед глазами. Что за чертовщина? Неужели всё это ему кажется?

Уже не фантастические птицы, а волны, настоящие волны поднимаются к люку стратостата. Только сейчас Бабкин почувствовал, что летающая лаборатория быстро снижается: знакомое ощущение медленно опускающегося лифта.

В первое мгновение Тимофей растерялся. Что делать? Волны ворвутся в люк, кабина наполнится водой, и всё сооружение пойдет ко дну.

Может быть, закрыть люк? Нет, всё равно легкая конструкция не выдержит ударов волн, ее исковеркает, изломает…

До берега далеко. Кто может спасти эту необыкновенную лабораторию, впервые в мире совершающую свой полет? О себе Тимофей не думал. Он готов был выброситься в море, лишь бы освободившаяся от лишнего груза лаборатория взмыла вверх и рано или поздно долетела до берега. Но Димка? Как можно оставить его?..

Лаборатория медленно спускалась вниз. Тимофей уже мог рассмотреть лопающиеся пузырьки на зеленоватой воде. Нельзя терять ни секунды времени.

Бабкин крикнул. Он позвал товарища, но сам не узнал своего голоса. Вот он, Дим, рядом. Застывшими, стеклянными глазами смотрит он в люк.

- Прыгай, Димка, прыгай, - повторял Тимофей. - Я за тобой. Может быть, доплывем.

Но Вадим точно ничего не понимал. Он смотрел вниз и, казалось, ничего не слышал.

- Димка, пойми, - кричал Бабкин, - если мы не прыгнем, всё разобьет волнами!.. Прыгай, я тебе говорю!

- Нельзя… Нельзя, - как в бреду шептал Багрецов. - Я плавать не умею! - в отчаянии выкрикнул он. - Что ты от меня хочешь?

Он бросился в глубь кабины и исчез в темноте.

Бабкин не мог вымолвить ни слова. Как он забыл о том, что Дим не умеет плавать? Вспомнил бы он об этом раньше, так придумал бы что-нибудь другое, как только почувствовал снижение летающей лаборатории.

А сейчас поздно…

Но что это?..

Тим вдруг почувствовал, как летающий диск на мгновение словно остановился в воздухе и быстро пошел вверх. Взглянув в люк, Бабкин заметил удаляющиеся пенные узоры. Они расплывались на воде и становились всё меньше и меньше.

Подняв голову, Бабкин увидел Вадима. Он стоял, прижав к животу тяжелую банку аккумулятора, и удивленно смотрел вниз, на удаляющуюся поверхность моря.