— Мертвым! — в ужасе воскликнула Надежда.

— Да, мертвым. Этот громила, один из них, его так стукнул, что парень упал и ударился головой, прямо насмерть. Их уже посадили, а Андрея схоронили. Это месяц назад было.

Надежда стояла молча, словно ничего не понимая. Внутри у нее все похолодело от страха. Вдруг начнется следствие, и ниточка потянется к ней? Вдруг Николай станет наговаривать на нее, как это обычно бывает? Тогда ей не избежать тюрьмы. Увидев побледневшее лицо Нади и ее расширенные от страха зрачки, соседка принялась успокаивать ее.

— Тебе-то нечего бояться, это мне надо, ведь когда их милиция уводила, я не выдержала и сказала: развелось, мол, всяких бандитов, всех бы их пересажать надо. А этот верзила крикнул, что он еще вернется и рассчитается со мной. Ну теперь, слава Богу, их всех посадили, чуть не по десять лет дали. Мне так долго не прожить. А ты возвращайся в свою комнату и живи спокойно, здесь из жилконторы приходили и спрашивали о тебе.

— Сколько их было? — спросила Надежда.

— Кого? Этих типов? Трое их было. Один высокий, сутулый, главарь. Такой страшный! Ему больше всех дали.

Надежда поняла, что больше соседка ничего не знает, но по описанию — это явно был Николай с дружками. Значит, теперь квартира свободна.

Даже в пасмурную ленинградскую погоду ей нравилось смотреть в окно на темные воды Невы и Академический сад. Надя жила здесь уже год, с тех пор как обменяла квартиру со Старо-Невского на Васильевский остров. Новое жилище ей очень нравилось; квартира была светлая и уютная, никаких соседей на кухне. Иногда ее навещал Глеб, всегда принося букет цветов.

Постепенно жизнь начала меняться. У Надежды появились новые знакомые, друзья. Она бывала в театрах, в кино, почувствовала интерес к жизни. Прошлое отодвигалось все дальше и дальше, унося с собой былую горечь. Только временами что-то темное всплывало в памяти, возвращалось к ней в сновидениях, настроение тогда портилось на целый день. Однажды ей приснился сон, будто она нашла кольцо с бриллиантом, надела на палец, и кольцо подошло. Вспоминая об этом, Надя улыбалась: кольца снятся к встрече с мужчиной или к замужеству, но в это Надя не очень верила.

Надежда складывала вещи в сумку, готовясь на выходные поехать на дачу к своей приятельнице. Та сказала, что будет приглашен один человек, друг ее мужа, на которого стоило бы обратить внимание. «Все женщины от него в отпаде», — уверяла приятельница.

Еще из окна электрички Надежда увидела Жанну, стоящую на платформе.

— Здравствуй, а я решила немного пройтись и заодно встретить тебя, — сказала подруга.

Все здесь напоминало Надежде ее родную деревню. Она замечала многое из того, что не замечали городские жители. Надя вдыхала полной грудью воздух, вслушивалась в пение птиц, любовалась цветущими травами.

— Меня так тянет в деревню, там так хорошо… Наверное, к старости я вернусь в свои родные места. Город не для меня, он давит, не дает дышать. А здесь — посмотри, глаза радуются на эту красоту, — говорила Надежда, обводя взором поля.

— А мне здесь совсем не нравится. Я люблю тут бывать только в выходные, да и то в хорошую погоду и когда приезжают друзья, а так здесь от тоски можно умереть. Максим любит пить чай на террасе, а я терпеть не могу, комары замучают. Сейчас они готовят нам обед на террасе, — недовольно сказала Жанна.

— Кто они, комары? — расхохоталась Надежда.

— Да нет же, мой муж с Германом.

— Это тот, от которого все женщины падают? — насмешливо спросила Надя.

— Смейся, смейся, сама увидишь — мужик классный, — сказала Жанна, закатив глаза.

— Угу, все понятно, это ты с ума сходишь от него, я вижу. Поэтому он и кажется тебе неотразимым.

— Он ко мне относится спокойно, как к жене приятеля. Но даже если бы я была свободна, шансов у меня не было бы. Я не в его вкусе, он человек романтический, влюбился однажды в одну незнакомку, потом долго не мог ее найти, страдал. Сколько женщин пыталось к нему подступиться, но все бесполезно…

Они подошли к дому, и Жанна замолчала.

— Дамы, быстрее, все уже остыло! — крикнул им Максим.

Беря у Надежды из рук сумку, он сказал:

— Ну, наконец-то нашла время выбраться к нам. Пойдемте, Герман уже сидит за столом.

На террасе с газетой в руках сидел мужчина.

— Ты читал здесь статью об эмиграции? — спросил он Максима. Надежда не видела его лица, но голос, низкий, певучий, заставил ее вздрогнуть. Отложив газету в сторону, Герман поднялся навстречу вошедшим. Жанна, не обращая внимания на побледневшее лицо Надежды и застывшую улыбку Германа, выпалила:

— Познакомьтесь, это — Герман, это — Надежда.

Зимняя лунная ночь, огонь в камине и прекрасный незнакомец опять всплыли в памяти Надежды. Она уже так привыкла думать, что это был сон, но вот сон оказался явью: этот человек стоял перед ней.

— Ну, что стоишь как вкопанная, подай человеку руку и пойдем на кухню, поможешь кое-что принести, — подтолкнула ее в спину Жанна. Надежда протянула руку. Герман хотел что-то сказать, но она не дала, бросившись вслед за Жанной.

— Ну что я говорила тебе, как увидишь его — сразу же влюбишься, — прошептала Жанна и приложила палец к губам. — Давай послушаем, о чем они говорят.

— Я уверен, что это она, я сразу же ее узнал! — взволнованно повторял в это время Герман.

— Но та была Ольга, а это Надежда. И потом, ты видел ее всего один раз и, наверное, забыл, как она выглядит. Я точно знаю, что у нее нет и не было дома в Комарово, у нее здесь нет никаких родственников, — отвечал Максим.

— Но все равно, это она. Я не мог ошибиться.

— Слышала? Ты напоминаешь ему эту незнакомку, Ольгу. Он по ней-то и сходил с ума. Теперь пойдем, они ждут, — сказала Жанна.

Во время обеда разговор зашел об эмиграции, о трудностях с оформлением документов, о друзьях, уехавших вместо Израиля в Америку и теперь писавших оттуда. Надежда была далека от всего этого, она молчала и ловила на себе изучающий взгляд Германа. Встреча с ним была для нее большой неожиданностью. После той зимней ночи она некоторое время жила мечтой, что когда-нибудь снова встретит этого человека, воображала, как это будет романтично, но тут, за дачным столом все выглядело так обыденно…

После завтрака все решили пойти на залив загорать, на пляже к ним присоединилось еще несколько приятелей. Надежда лежала на песке с закрытыми глазами, не обращая внимания на шумную компанию. Иногда она слышала шутки, смех и тоже улыбалась. Вдруг чья-то тень закрыла от нее солнце. Приоткрыв глаза, Надя увидела Германа, склонившегося над ней.

— Почему Вы уединились? — спросил он, улыбаясь.

— Иногда так хочется полежать спокойно на теплом песке и немного помечтать, — ответила Надя.

— Хотелось бы знать, о чем ты сейчас мечтала? Может быть, о медвежьей шкуре у камина? — ложась возле нее, сказал Герман.

— Нет, совсем о другом, — отвернулась в другую сторону рассерженная Надя.

— Герман, пойдем плавать! — позвала одна из девушек.

— Нет, мы с Надеждой решили прогуляться вдоль берега, — ответил тот, беря ее за руку. Надя без сопротивления пошла за ним. Герман уводил ее подальше от всех, временами бросая на нее быстрые взгляды. Надя чувствовала, что он хочет с ней о чем-то поговорить. Вдруг он резко остановился и схватил ее на руки, как пушинку.

— Ты что себе позволяешь, немедленно отпусти меня! — запротестовала Надежда.

— И не подумаю. Пока не объяснишь мне, зачем ты так пошутила!

— Как пошутила? — переспросила она.

— Ну тогда, в Комарово. Я ждал, что ты мне позвонишь, но не дождался, поехал туда с приятелем. Приезжаем, а нам навстречу выходит старая дама. Я ее спрашиваю, где Ольга, а она мне говорит, я, мол, и есть Ольга. Я очень удивился, не мог же я перепутать дома! Там был и камин, и медвежья шкура на полу. Приятель надо мной тогда долго смеялся, ты, говорит, в темноте не разглядел и принял седые волосы за светлые. Я долго ходил потом как чумной, за всеми блондинками бросался.