Грабеж в «Астории» шел безбожный. Приписывали завышенные суммы опьяневшим посетителям, подсовывали счета в два раза больше, чем было на самом деле. При этом все действовали заодно. После смены, подсчитав прибыль, официанты шли к метрдотелям и отдавали им меню, в которые были вложены деньги — плата за разрешение воровать.

Вначале Надежда обслуживала группы туристов, но однажды Людмила Игоревна подошла к ней и сказала:

— С этого дня ты приступишь к обслуживанию моих гостей. От тебя требуется немного: ты должна быть внимательной, вежливой, почаще улыбаться, благо у тебя зубы как жемчуг, хоть зубную пасту рекламируй.

Надежда ничего не ответила.

На первом этаже гостиницы, в одном из номеров «люкс» был устроен небольшой банкетный зал, где и принимали «особых гостей». Банкеты для них устраивались по безналичному расчету, часто они шли за счет ресторана. В дни, когда проходили такие банкеты, все внимание уделялось только «особым гостям».

Надежде они страшно не нравились, но она не подавала виду, маскируя свою неприязнь ослепительной улыбкой. Она наблюдала за «особыми гостями» со стороны, видела, как они входили в зал с холодными, надменными лицами и как после ужина, когда уже была опрокинута не одна рюмка водки, их лица менялись. Звучали грязные шутки, анекдоты. Официантки же превращались для них в девиц, с которыми можно поразвлечься.

Три раза в год гостиница «Астория» заполнялась купцами из многих стран мира, приезжавшими на пушные аукционы. Но не только покупка мехов привлекала их в России, их влекли сюда и русские женщины. Отработав днем в Союзпушнине, они мчались в гостиницу, приводили себя в порядок и часам к восьми вечера шли в ресторан, словно на арену, чувствуя себя при этом покорителями женских сердец. Только здесь, в России, они могли изображать богачей — они хорошо знали, что каждый иностранец без различия возраста, положения, будет принят здесь за капиталиста. На самом же деле это были, в основном, женатые мужчины, имевшие семьи, живущие обычной трудовой повседневной жизнью. Но когда подходило время аукциона, они менялись: мужья, которые никогда в жизни не сделали подарка жене, бегали по дорогим магазинам, выискивая роскошные наряды для своих любовниц, а потом прятали набитые чемоданы в офисах, чтобы жена случайно не обнаружила. Затем они нежно прощались с семьей, а в ленинградском аэропорту их уже встречали любовницы, с нетерпением ожидавшие дорогих подарков.

Дни проходили в работе, а ночи были отданы развлечениям. Возвращались «купцы» домой усталые и жаловались женам, какой ужас эта Россия: женщины уродливые, работа тяжелая, вечером сидишь в гостинице, развлечений никаких, — повествовали они. И жены были довольны, а что уж говорить о мужьях!

Некоторые из пушников пытались познакомиться и с Надеждой, но она сторонилась иностранцев, не желая потерять работу. Поступая в «Асторию», все обязаны были дать подписку о том, что не будут иметь близких контактов с иностранцами. Надя тоже дала такую подписку.

После летнего пушного аукциона, когда все купцы разъехались, гостиница заполнялась туристами. Дни у Надежды проходили однообразно: почти все время занимала работа, а выходные она проводила с Глебом, который всячески старался угодить ей, добиваясь хоть какого-то ответного чувства. В минуты любви она отдавалась ему с желанием, но потом вновь замыкалась в свою скорлупу.

Сейчас Надя лежала возле него в постели. Тусклый свет от настольной лампы падал на ее лицо. Глаза Нади были устремлены в потолок, она о чем-то думала.

«Как быстро она меняется: только что было все хорошо, была такая нежная и ласковая, а теперь лежит словно мраморная статуя», — думал Глеб, разглядывая Надежду. Он наклонился и поцеловал ее в плечо.

— Я несколько раз звонила Антону Захаровичу, но никто не отвечает. Может, в отпуск уехали? — сказала вдруг Надя.

«Кто знает, что у этой женщины на уме?» — подумал Глеб, а вслух произнес:

— Может быть, в отпуске…

— Эти люди для меня больше, чем просто знакомые, больше, чем друзья. Таких встречаешь не часто. Может, ты подвезешь меня к больнице, я хочу узнать, что с Антоном Захаровичем?

— Ну не сейчас же ехать! Уже поздно, давай завтра. Спи! — и Глеб зевнул, повернулся на другой бок.

Резко вскочив с постели, Надежда раздраженно выкрикнула:

— Завтра, завтра — это значит никогда. Ну и оставайся, пожалуйста! Я возьму такси.

Нехотя вылезая из постели, Глеб раздраженно сказал:

— Ладно, подвезу тебя. Поехали.

В это время справочное уже было закрыто. Надежда решила попросить медсестру, чтобы та позвонила в отделение, где работает Антон Захарович. Ожидая ответа, Надя прохаживалась по коридору. Вдруг она услышала за спиной голос:

— Девушка, это вы спрашивали Антона Захаровича?

Надежда повернулась и увидела немолодую медсестру в белом халате.

— Да, я.

— Вы ему кто будете, родственница? — внимательно глядя на Надежду, поинтересовалась та.

— Нет, не родственница, но Антон Захарович и его жена очень близкие для меня люди, вы понимаете? Я много раз звонила ему домой, но никто не отвечает. Где они? — спрашивала Надежда, сама не понимая, почему она вдруг разволновалась.

Медсестра, как-то странно посмотрев на Надю, взяла ее под руку, отвела в сторону и тихо сказала:

— Антон Захарович и Мария Александровна погибли…

Не давая ей договорить, Надежда закричала:

— Нет, нет, этого не может быть, нет, я ни за что не поверю!

— Они погибли в автокатастрофе, но как это произошло на самом деле, никто не знает.

Надежда смотрела на нее, словно все еще не веря услышанному. Медсестра продолжала.

— Следствие ничего не показало. Нашли их в лесу недалеко от Ленинграда, машина разбита, оба мертвые. Но еще странно, что у жены Антона Захаровича волосы оказались совсем седые. А все знают, что она краской не пользовалась. Значит, она в один миг поседела…

Надежда хотела остановить словоохотливую медсестру, но не могла, в голове все шло кругом.

— Как вы считаете, что же все-таки произошло? — наконец спросила она.

Медсестра пожала плечами.

— История очень странная, но следствие закрыли, не было никаких следов и доказательств. К сожалению, так бывает с хорошими людьми, а с плохими — никогда… Посмотрите, сколько всяких…

Надежда не дала ей закончить:

— Вы правы, все несчастья всегда происходят только с хорошими людьми. Почему?!

Не попрощавшись и покачиваясь, как пьяная, Надя пошла к выходу. Женщина еще что-то говорила ей вслед, но она уже не слышала. В голове шумело, смутные мысли проносились в ее сознании: «Потапов, Безродный… Это моя вина. Потапов испугался свидетелей. Я маленький человек, меня он пока оставил. Да, эта женщина права, несчастья всегда случаются с хорошими людьми, но я этого так не оставлю! За Антона Захаровича я им отплачу!»

Глеб увидел Надежду издали и сразу понял, что что-то случилось. «Что с ней? Почему ее так качает?» — подумал он, выскакивая из машины. «Тебе плохо? Что случилось?» — спросил Глеб, поддерживая Надю.

— Отвези меня на кладбище, — вдруг сказала она.

— Куда?

— На кладбище, мне нужно навестить старика Богустова.

— Ты что, с ума сошла, среди ночи ехать на кладбище! Что случилось? Ты узнала, где Антон Захарович?

— Его убили и его жену тоже.

— Да ты что! Кто? Как это случилось? — Глеб остолбенел.

— Никто не знает. Ну ладно, поехали домой. Завтра займусь этим… — внезапно изменив свое решение, сказала Надя и села в машину.

По дороге Глеб пытался выяснить подробности, но тщетно. Надежда забилась в угол и молчала, закрыв глаза и плотно сжав губы.

5

Узнав в справочном адреса всех фотоателье на Васильевском острове, Надежда начала поиски. В первой фотографии она подошла к приемщице и хотела спросить ее, как найти Николая, но в последнюю минуту передумала и сказала: «Я хочу сфотографироваться». Оформив квитанцию, Надежда села ждать своей очереди. Фотограф оказался мужчиной средних лет с татуировкой на обеих руках. Он попросил ее повернуть голову правее, потом немного повыше, потом улыбнуться. Наконец фото было сделано. Перед выходом Надя задержалась и тихо сказала: