А в это самое время в доме Медведевых почему-то то и дело проходят обыски. Правда, на их улице почти во всех домах обыски нередки и даже привычны. В архивах местной жандармерии часто попадаются секретные донесения о конспиративных квартирах на Брянской улице. Именно тогда, вскоре после неудавшегося путешествия Мити на Балканы, однажды вечером в доме появился приехавший из Орла старший брат Александр. Отозвав в сторону Митю и Алексея, он повел их в сад и показал несколько пистолетов и патроны, которые тут же зарыл под яблоней. Мальчикам был сообщен пароль, по которому они должны будут отдать оружие в случае необходимости.

Так оказалось, что революция, которую искали мальчики, была у них в доме, рядом. Александр Медведев был членом Брянского окружного комитета РСДРП. Через некоторое время Александр приехал в Бежицу уже студентом петроградского института. Шла империалистическая война. Давно рассеялся шовинистический угар первых недель. Брянская социал-демократическая организация вела широкую пропагандистскую работу среди рабочих и военнопленных, которых немало было на заводе. В этот приезд Александр впервые откровенно и серьезно, как с равным, говорил с Митей. Он рассказал о партии, к которой принадлежал, дал прочесть «Что делать?» Ленина и познакомил с руководителем брянских большевиков Игнатом Фокиным. Теперь Митя уже сознательно участвовал в работе Брянской социал-демократической организации: расклеивал листовки, прятал оружие, бегал по различным поручениям.

Глубокий след в памяти Мити оставила встреча с австрийским военнопленным Сокалем Федором Кирилловичем, как тот сам себя называл на русский лад.

Обстановка в Бежице была тревожной. В апреле 1915 года завод, изготавливавший помимо паровозов также и снаряды, а потому имевший военное значение, посетил царь. Владельцы завода истратили на прием царя четыреста тысяч рублей. Это вызвало взрыв возмущения рабочих, чьи семьи голодали. Забастовки на заводе возникали одна за другой. В это время Митя и познакомился с австрийцем. Он искал человека, с помощью которого можно было бы доставлять на завод прокламации. За заводскими рабочими слежка была постоянная. Немало было провокаторов. В архивах охранки имеются многочисленные донесения и рапорты различных «механиков», «артельщиков» о деятельности большевиков в больничной кассе, в забастовочных комитетах, с именами и адресами. Провалы учащаются.

Группу военнопленных, обычно работавшую на черном заводском дворе, на несколько дней занарядили в заводские лавки разбивать кувалдами глыбы слежавшейся прошлогодней муки. Митя приметил коренастого австрийца с открытым и добрым лицом. По хватке в нем сразу можно было признать кузнеца, молотобойца, человека рабочего. Дробя окаменевшие, покрытые зеленой плесенью глыбы, он то и дело поглядывал на толпившуюся перед лавкой очередь, на изможденных старух, на бледных, рахитичных детишек, хмурился, покачивал головой и что-то быстро и сердито говорил своему товарищу. Митя подошел поближе как будто бы поглядеть. Уходя, он видел, как австриец поднял с земли оброненную Митей листовку и быстро сунул за пазуху. На следующий день, возвращаясь из гимназии. Митя снова завернул к лавке.

Австриец, не поднимая на него глаз, тихо проговорил:

— Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Русские и австрийские, да?

Пленный присел в сторонке покурить.

— Учитесь русскому языку?

Австриец поглядел ему в глаза прямо и открыто.

— Учусь революции.

Через несколько дней австриец получил от Мити пачку листовок.

Так началось их знакомство, которому суждено было продлиться на много лет и в обстоятельствах самых необычайных.

В седьмом классе гимназии Митя страстно увлекся литературой, театром. Он посещает литературные диспуты, играет Хлестакова в гимназическом спектакле, не пропускает ми одной репетиции гимназического оркестра. И конечно, влюбляется и ночи напролет сочиняет стихи, которые, впрочем, потом никому не показывает.

Но самой заветной мечтой Мити все же оставалась мечта о лесе. Любовь к лесу жила в нем давняя, глубокая, неизбывная. Она началась с той детской поры, когда они с матерью уходили в лес за хворостом, в зеленую чащу, подступавшую к самой Десне. Отдыхая у тяжелых вязанок, они подолгу слушали шорохи и шелесты леса, голоса птиц. Мать учила его распознавать травы, цветы. Позже они с Алексеем убегали сюда от утомительных, вызывавших отвращение обязательных церковных служб. И пока не отзвонят, бродили по чаще, забирались на деревья, осторожно заглядывали в птичьи гнезда. И лес рассказывал им чудесные истории о волчьих охотах, о веселых заячьих семейках, о задумчивых цаплях, охраняющих тайны лесных болот.

Заканчивая гимназический курс, Митя стал готовиться к поступлению в Лесную академию.

Но вот в конце февраля 1917 года, когда из Петрограда стали приходить удивительные известия о массовых демонстрациях, о неповиновении войск, о расправах с полицейскими, когда с улиц Бежицы и Брянска исчезли красные околыши городовых, дома снова появился Александр Медведев с огромным алым бантом на груди. Он рассказал о том, что царь отрекся, образовано Временное правительство, готовится созыв Учредительного собрания, которое провозгласит республику.

Митя отправился с Александром в Брянск разоружать жандармерию, потом стоял с винтовкой на посту у входа в Брянский комитет РСДРП. А на следующий день в гимназии снимали царские портреты, оставляя на стенах темные прямоугольники, вывешивали красные флаги. Портреты, правда, не уничтожили, а по указанию директора аккуратно перенесли в кладовую — ведь они могли еще понадобиться!

Митя окончил гимназию и остался в Брянске. Академию пришлось отложить — большевики собирали силы и готовились к решительному штурму.

20 октября 1917 года, получив большинство в городском Совете, большевики фактически взяли власть в Брянске в свои руки. В бурные октябрьские дни в городе то и дело возникали митинги. Игнат Фокин, только что вернувшийся из Петрограда, где он виделся с Лениным, выступал по нескольку раз в день. Почти всегда рядом с ним в те дни был и Дмитрий Медведев.

С тех пор как Александр познакомил его с Фокиным, Митя буквально тенью следовал за руководителем брянских большевиков. Часто потом Медведев вспоминал этого замечательного человека. Фокин говорил просто и даже буднично. Но с такой логикой, с такой убежденностью, что заставлял и врагов слушать его.

В те трудные дни, когда против большевиков выступало множество буржуазных партий всех мастей, когда ловкие ораторы-соглашатели умело путали и выворачивали события и факты, играли на временном, чтобы обмануть в главном, нужно было не только классовое чутье, но и хорошая теоретическая подготовка марксиста, чтобы разобраться в сложной обстановке.

Вот протокол экстренного заседания городской думы 29 октября 1917 года. Возможно, Митя Медведев и в этот раз рядом с Фокиным, когда председатель — ярый меньшевик — ставит на голосование резолюцию, осуждающую Октябрьскую революцию: «Сейчас, когда пролетариат составляет полтора-два процента населения, мы будем врагами его диктатуры!» — патетически восклицает он. Ему бурно аплодируют меньшевиствующие демагоги, мелкие торговцы. «Долой Советы!» — кричат в зале.

Берет слово гласный Игнат Иванович Фокин. Он протирает пенсне, близоруко щурится на зал и спокойно говорит со своей учительской, разъясняющей интонацией: «Для рабочих и крестьян свобода без материального обеспечения — ничто, и шагом революции было дать им материальные ресурсы. Эти вопросы могли поставить и разрешить лишь рабочие и безземельная беднота... почему большевики и говорят: «Вся власть Советам», представляющим именно эти круги и имеющим реальную силу».

Дума отказывается голосовать за меньшевистскую резолюцию.

Митя учился у Фокина умению спорить, за фразами видеть сущность, разоблачать «революционную» болтовню, которой так охотно прикрывается контрреволюция.

В моих руках документы тех лет. Писанные зачастую карандашом на шершавых листках оберточной бумаги, порой неграмотные, они будто дышат, будто звучат, полны жизни. Изредка на них имя Дмитрия Медведева, его подпись. По этим листкам, как по вешкам, можно проследить его жизнь. Вот худой, темноволосый юноша, выросший из своей гимназической куртки, за секретарским столом в прокуренной и галдящей приемной Брянского городского Совета. Вот он рядом с председателем Совета Игнатом Фокиным трясется в бричке по разбитой дороге, чтобы поспеть на сельский митинг. Прошло несколько недель — и он уже делопроизводитель в профсоюзе металлической промышленности, участвует в борьбе за большевизацию профсоюза.