361. ТАК ЖЕ ПРОСТО
Так же просто, как в долине Мухрани
Каждая травинка славит апрель,
Так же просто, как в утренней рани
В Арагви плещется и пляшет форель;
Так же просто, как ласточки кружат
Вокруг своих прошлогодних гнезд,
Так же просто, как горцам служат
Изголовьем кошницы утренних звезд;
Так же просто, как по кручам от века
Гонит овечьи гурты пастух,
Как туман скрывает вершину Казбека,
Как в Тереке луч блеснул и потух, —
Так же просто и непроизвольно,
Как песня пахаря в сельском краю,
Грузинской речью, впервые вольной,
Я нынче о родине нашей пою.
Симон Чиковани
362. ОПИСАНИЕ ВЕСНЫ И БЫТА
Вот комната. Солнце. Живое тепло.
Зеленое пекло в распахнутых окнах.
В еще непроветренном мире светло.
Мир плавает в матовых ватных волокнах.
Вот важная мудрая кошка в лучах.
В оранжевых отблесках книги и кресла.
Слежавшийся мир. Человечий очаг.
Опять это вылезло. Снова воскресло.
Поэт проклинал свою комнату.
Но За это ему и платили дороже.
Но сердце поэта прогоркло давно
И стало на комнату очень похоже.
Бывало, оно воевало, круша
Прогорклую кухню жилого адата.
Тут первый мятеж начинался когда-то.
Тут первое слово сказала душа.
Но корни пустили и гнезда мы свили,
Боялись, как нянек, домашних тишин.
И — словно традицию Бараташвили —
Поставили стол, и тахту, и кувшин.
И демон белесый, как гипсовый слепок,
По комнатам ходит. И колокол воет:
«Не тронь, революция, этого склепа!
Не двигай вещей! Не ломай бытовое!»
Поэты, не тратьте на опись чернил.
Изменим страну и обрушим гранит.
Но комнатный демон лицо сохранил,
И комната рухлядь свою сохранит.
Иль дайте ей визу, на запад отправьте —
К лжецам эмигрантам, к поэтам без тем.
Отправьте к изменникам собственной правде —
На запад, на запад, — и к черту затем.
Вот в комнату входят и небо и пихта,
Влетает луна вместо маленьких ламп.
Поэт! Если ты не потомок каких-то
Прапрадедов — сердце разбей пополам.
На две половинки! И выкинь одну!
Останется лучшая, верная в бое.
И комната лопнет в прожилках обоев.
И книги ей тоже объявят войну.
И время ей бросит «прощай», уходя,
И ласточек горсть, и последний звоночек
У двери, и листья, и капли дождя.
Так время с одной из жилых одиночек
Простится, на волю навек уходя.
Помогут ей ласточки, незаселенной.
Поможет ей солнце, пустой и большой.
Поэты придут из деревни зеленой
Бороться с ее постаревшей душой.
363. ДОРОГА
По рельсам, по степи, по знойной долине,
Не оскудевая, как свист соловья,
Летит она в свивах бесчисленных линий,
Прямая, ночная дорога моя,
Республика правды, труда и свободы!
За свистом, за степью, за цепью колес
Вот желтое небо в кусках непогоды
Орлами за мной из-за гор понеслось.
Всё мимо! Вот на поле мельницы сели,
Руками дощатыми ветер ловя.
Вот поле за полем под звон карусели
Сменяется, как ритурнель соловья.
Всё мимо! Кавказ уже кончился. Каспий
Лежит позади. Протянулись в струну
Огни за окном. Набирает их наспех
Задымленный в трубах Ростов-на-Дону.
Кто скажет, кто помнит историю боя,
Историю гордых боями годин?
Где пляшет Азова лицо голубое
И морщится рябью весенних путин?
Вот в окнах проносится старая церковь,
У поля подкошенная на краю.
И вечер. И вечер, на взморье померкнув,
Смывает осеннюю краску свою.
Большая страна, где свобода и труд
Решают, что сбудется, в будущем кроясь.
Какие бои человечество ждут —
А сколько, а сколько их было…
Но поезд
Гудком запевает. Но из-под колес,
Сминаясь, опять выпрямляются степи,
И трутся рессоры, и лязгают цепи.
И снова — гудок, доводящий до слез.
А горы-то в Грузию, видно, вернулись.
Дороги вперед устремляются все.
Дорога летит в лихорадочном пульсе,
Несется страна в первозданной красе.
Ты родина всех человеческих стран,
Ты родина Грузии! Здравствуй, Россия!
Какими дорогами ни колеси я,
Найду по морям, по полям, по кострам,
По горным тропам, за Азовом и Понтом —
Глаза золотые от хлеба твои,
И кожу, покрытую бисером потным,
И чащу, где льются в ночи соловьи.
Где рельсы и свищут, и льются, и стелют
Огни по уже пролетевшим огням,
Где конь мой Мерани ныряет в метели
В безжалостной жадности к будущим дням!