Стена
Я отвечаю.
Робеспьер
Могла бы остроумней.
Стена
Помоги!
Робеспьер
Что делает сейчас Тальен?
Стена
Он спит.
Робеспьер
Барер, Бийо-Варенн, Фуше, Вадье?..
Стена
Все патриоты доблестно храпят
В своих постелях…
Робеспьер
Ты плохой оракул.
Стена
А может статься, гражданин Фуше
Сейчас торгуется с любым из прочих
О чьей-нибудь счастливой голове.
Робеспьер
Чья это голова?
Стена
Не знаю, право.
Робеспьер
Довольно. Ты моя болезнь.
Стена
Твой разум.
Робеспьер
Мой сон.
Стена
Твоя бессонница.
Робеспьер
Пусти!
Стена
Нет. Не пущу. Посмей перерасти
Мой безысходно лающий сарказм.
Но если ты на гибель обречен
И зришь во тьме Горгону с волосами
Змеиными — стена здесь ни при чем.
Твои глаза всё подсказали сами,
Что им хотелось, тьме глухонемой.
Проснись же! Вот единственное средство.
Блесни хоть бешенством!
Робеспьер ударяет тростью по стене. Кусок штукатурки отваливается.
Робеспьер
Вот и конец твой!
(Берет с земли кусок штукатурки. Он крошится у него в руках.)
Не краше будет, кажется, и мой.
Тут Робеспьер замечает за выступом стены в темной нише фигуру спящей девочки. Фригийский колпак надвинут на глаза. Мы можем только догадываться, что она нам уже знакома, и сейчас в этом убедимся.
Оказывается, стена чревата
Еще одним смиренным существом,
Ребенок… Нищенка иль проститутка?
Порок иль добродетель здесь ютится
Без крова и ночлега?
Стелла (просыпается)
Дождь еще
Не кончился?
Робеспьер
Всё льет и льет, гражданка.
Кто ты такая?
Стелла
Стелла.
Робеспьер
Это имя?
Стелла
По сцене — Стелла.
Робеспьер
Ах, комедиантка!
Я думал хуже…
Стелла
Это тоже плохо!
Робеспьер
Ты недовольна ремеслом своим?
Стелла
Нет ничего хорошего на свете.
Горбун, хозяин нашего фургона.
Сегодня арестован. Завтра утром
Я выйду, может быть, на тротуар.
Мне нечего хранить. Пойду, как все
В Пале-Рояле крашеные шлюхи…
Мила я, как пастушка Феокрита.
Сам посмотри: стройна и белокура…
Ты за меня ведь дал бы сотню ливров?
Робеспьер
Но ты должна понять: Верховный Разум
В неизмеримой, благости дает
Такое нежное лицо и душу
Не для того…
Стелла
Ты проповедь читаешь?
Оставь, пожалуйста! А для чего же
Дается нежное лицо такое?
Я, может быть, еще не знаю жизни,
Но главный фокус поняла давно:
Я не умру и голодать не буду.
(Поет.)
Пока добытая трудом
Республика шаталась,
Сюзон пошла в публичный дом
И там навек осталась.
Робеспьер
А где служила ты, в каком театре?
Стелла
У нас театра нет. Мы разъезжали
С фургоном по Парижу. Назывались
Мы очень грозно: «Балаган Горгоны».
Но ты не бойся! Это ведь уловка.
Чтобы привлечь вниманье парижан.
А в аллегориях страстей и прочем,
Поверь мне, публика не разбиралась.
Робеспьер
Горгона? Странно! Сходятся все нити
Вокруг ее косматой головы…
За что же твой хозяин арестован?
Стелла
Не знаю, собственно. Сам посуди!
Едва мы кончили в одном кафе
На улице Павлинов представленье,
Вдруг поднялся какой-то патриот,
Схватил за ворот Горбуна, рычит,
Что наше представленье намекает
На что-то там такое… И увел
Беднягу в Трибунал. Так было дело.
Что ж, гражданин! Я ведь не дочь ему
И, к счастью, не любовница. И, к счастью,
Смешна мне жалость и печаль чужда.
Жила — как фея, буду жить — как… Ладно!
А что в Париже правит Робеспьер,
Что он еще страшнее, чем Горгона,—
По чести, мне на это наплевать.
Но почему ты всё дрожишь, бедняга?