Под одним из перевернутых мною камней в панике мечется масса мелких муравьев феидоль. Среди них забавные: с головой в три раза крупнее брюшка. Один впился в мой палец, но вдруг, щелкнув, отскочил сантиметров на двадцать назад. Что это? Прыгающие муравьи известны только в тропиках! У нашего муравья челюсти, скользя по поверхности захваченного предмета, с силой смыкаются, одновременно отталкиваясь. По-видимому, укус и одновременно почти автоматический спасительный прыжок назад совершаются при нападении на врага с твердыми и гладкими покровами. Некоторые ведут себя иначе. Схватив за палец челюстями, уже не отпускают его. Их челюсти, будто автоматическая защелка, не разжимаются. Освободиться от такого забияки можно только оторвав ему голову. Но и оторванная голова продолжает висеть. Настоящая бульдожья хватка!

Один из распадков на южном склоне небольшого хребта Малай Сары перекрывается поперек длинной и ровной грядой причудливых скал. Ниже гряды крутой склон засыпан крупными обвалившимися камнями. Ветер дует с юга, врывается в распадок, налетает на красную гряду и мчится дальше, через горы и скалистые вершины. Стоит на редкость теплая осенняя пора, солнце греет как летом, хотя ветерок свеж, а в тени прохладно.

Над грядой собрались вороны и в восходящих токах воздуха парят, зычно перекликаются, затевают веселые игры. Появилась пара планирующих коршунов. Вороны попытались и с ними затеять игру. Но хищники, ловко увертываясь, распластав крылья, важно поплыли к югу. Им некогда, надо спешить в заморские страны, скоро нагрянет непогода, тогда погибнешь от стужи и холода.

А вокруг простор, безлюдье, тишина и извечный покой. Мы идем вдоль гряды, приглядываемся к скалам. Возле большого камня вьется и пляшет рой ветвистоусых комариков. Их свадебный ритуал совершается по заведенному стандарту: каждый танцор мечется в быстром темпе рывками из стороны в сторону, непостижимо ловко избегая столкновения с партнерами. Иногда в это скопище плясунов влетает крупная светло-желтая самка и падает на землю, увлекая за собой избранника.

Поглядев на комариков, я собираюсь идти дальше, но спохватываюсь: откуда здесь, на сухом пустынном хребте, почти в ста километрах от реки, могли появиться ветвистоусые комарики?

Взмах сачком по рою расстраивает сложную пляску самцов, они разлетаются в стороны и мне немного жаль этих крошечных созданий, удел которых вскоре погибнуть после исполнения своего долга.

А в сачке… Вот так комарики! Удивлению нет конца. В лупу видны крошечные крылатые муравьи-самцы — жители каменистой пустыни феидоли паллидуля. Какое удивительное совпадение! Насекомые, принадлежащие к разным отрядам (одни — к отряду двукрылых, другие — перепончатокрылых), выработали сходные правила брачного поведения и, наверное, одинаковые сигналы призыва самок. Я осматриваю землю возле камня. Здесь много светлых, с длинными объемистыми брюшками самок феидолей. Некоторые уже распростились с роскошными крыльями, сбросили этот ставший ненужным свадебный наряд и озабоченно снуют между камешками в поисках удобных укрытий.

Но брачный полет этого муравья пустыни поздней осенью — новость. Что ж, не так уж это и плохо: у самок изрядный запас времени (осень, зима, весна) для обоснования собственного муравейника до наступления жары и засухи в пустыне.

Солнце прячется за горы. Тянет холодком. А красной гряде нет конца. Придется возвращаться на бивак, готовить ужин.

Весной в пустыне все живое радуется солнцу. Те же, кто боится его лучей, находят теплые местечки под широкими листьями трав, под камешками. Наступает пора прогрева и у муравьев. В это время все население муравейников забирается под свою теплую каменную крышу. Здесь, аккуратно сложенные штабелями, лежат яички, личинки и куколки. Сюда же приползают погреться разные прихлебатели муравьев — мелкие жучки-ощупники, жуки-стафилины, клещики и многие другие.

К вечеру, когда солнце склоняется к горизонту, смолкают жаворонки, красные тюльпаны складывают вместе лепестки, а воздух холодеет, камень все еще хранит животворную теплоту весеннего солнца. Но вот и он остывает. Рано утром, когда сизый иней опускается на землю, прикоснитесь к камню: он холоден как лед. Вот почему на ночь из-под него все уходят под землю, в самые нижние этажи жилища.

Как же обходятся те, у кого нет каменной крыши? Ведь немало муравейников устроено просто в земле и не имеет над собою никакого укрытия. Приходится строить плоские камеры под самой поверхностью земли, поближе к теплу. В них не так тепло, как под камнями, ведь земля прогревается медленнее, тем более, что крышу приходится устраивать потолще, попрочнее.

Там, где весною растет трава, еще труднее. Прикрытая растениями земля прогревается медленно. Но и здесь нашли выход изобретательные муравьи. Ловчее всех оказался муравей-тапинома. Этот небольшой черный муравей любит влажную землю. Его легко узнать по строению головы: спереди между челюстями она рассечена узкой щелкой. Прогревочные камеры тапинома умудряется строить только с помощью утренней росы, когда мелкие бисеринки воды садятся на землю, повисают на травинках, цветах и унизывают каждую паутинку.

Чудесно росистое утро пустыни! Когда восходит солнце — повернитесь к нему лицом: вся пустыня горит огнями маков. Посмотрите в другую сторону, на запад: вся земля сверкает капельками росы, переливающимися радужными тонами. В пустыне роса поит многих ее обитателей. Но чуть потеплеет, раскроются цветы, запоют жаворонки, влага растворяется в сухом воздухе и он, нагретый, заструится кверху, искажая очертания горизонта.

Весной в гнездах муравья-тапиномы идет энергичное строительство. Один за другим вереницею мчатся наверх черные труженики и каждый в челюстях несет комочек земли. Выскочит наверх, бросит ношу и опять исчезнет под землею. И так без передышки весь день, с утра до вечера. Вскоре над входом в муравейник, обычно у основания густого кустика серой полыни, вырастает земляной холмик. Наступает вечер. Работа прекращается. Муравейник погружается в сон. Утром на земляной холмик падает роса и его поверхность становится чуточку влажной. А когда солнце высушивает холмик, на нем образуется корочка твердой подсохшей земли — и крыша прогревочной камеры готова. Тогда снова выскакивают из-под земли юркие муравьи и опять начинают насыпать землю на образовавшуюся крышу, выбирая ее из холмика. Так в несколько дней образуется многоэтажный дом, поддерживаемый множеством колонн из стеблей растений. Попробуйте заглянуть в такой небоскреб. Сколько там яичек, личинок и куколок! Только не стоит слишком усердствовать. Очень жаль разрушать сложную постройку, с таким трудом возведенную маленькими строителями.

После долгих путешествий по пустыне радостен обратный путь к дому. Машина вырывается на асфальтовое шоссе, горы все ближе, ярче и зеленее. Вот уже видна и окраина города, антенны радиостанций, трубы предприятий.

На двадцать четвертом километре шоссе останавливаемся у небольшого ручья, бегущего в обрывистых лёссовых берегах среди кустов и небольших деревцев. Здесь перед въездом в город уничтожаем пыль и грязь как на себе, так и на машине.

Здесь я брожу в поисках насекомых. За ручейком на светлой тропинке я наткнулся на интересное. Под сухим листочком тополя, упавшего на землю, лежала кучка белых голых куколок, а вокруг нее суетились темные муравьи тапинома. Сегодня немного пасмурно. Солнце, скрытое пеленой облаков, едва заметно, жары как не бывало. Иначе нежным куколкам — любителям темных подземелий — пришлось бы плохо. Сухой листик служит перевалочной базой. Сюда поспешно мчатся откуда-то из зарослей возле ручья муравьи с другими куколками и, бросив их в кучку, торопятся обратно. Отсюда куколок другие носильщики волокут дальше, в новый склад, под кустик курчавки, а потом еще дальше, в заросли трав, в неряшливую, очевидно, временную норку под камешком. Возле куколок медленно ползают степенные крупные самки, а рядом суетятся рабочие, колотят их усиками, тянут за челюсти в общий поток переселенцев. Потолкавшись, самки продолжают путь со всеми к спасительному камешку.