— Дело в том, — объяснила Лира, — что пару дней назад я видела в парке Октавию Мелоди с очень похожим медальоном. Я не стала говорить это Винил, потому что если так, она бросится на поиски. А я не знаю даже, в каком из парков все произошло.
— Спасибо, — понизив голос, сказал Стивен, — Ты поступила абсолютно правильно. Жаль, что ты не знаешь, где именно Октавия теперь…
— Можно спросить у Джерри! — вскинулась единорожка, — Парк, в котором мы впервые встретились, наверняка он как-то называется!
Стивен опустил на колени и приблизил лицо почти вплотную к мордочке пони, отчего та почувствовала цветочный запах одеколона.
— Ты не представляешь, как много ты сейчас сделала для Винил Скретч, — тихо проговорил человек, — Мы очень благодарны тебе. Но пока не говори ей. Я сам передам, когда мы будем готовы. А спасибо она тебе потом скажет лично. Договорились?
— Договорились, — улыбнулась Лира, у которой на сердце потеплело, — Ты тоже сделал для нас очень много.
Веселье продолжалось еще недолго. Пинки не давала всем заскучать до самого конца, но силы не были безграничны ни у кого.
Первыми сдались Меткоискатели, поочередно начав клевать носиками. Черили вскоре увела их в сторону спальни, несмотря на вялые протесты — и тоже, видимо, легла отдыхать, потому что в зал так и не вернулась.
Остальные пони также вскоре начали покидать вечеринку. Шайнинг Армор, благодушно улыбаясь, унес в поле телекинеза уснувшую за столом Твайлайт.
Лира никогда бы не подумала, что у Пинки Пай может кончиться энергия. Но под конец, когда оставшиеся пони в зале ненавязчиво запросили пощады, розовая пони спела «завершительную песенку», проводила всех до выхода… после чего просто рухнула на пол без сил. И ее нес в спальню уже Стивен.
Спальни для пони в усадьбе Стива были двухместные. Не потому что не хватало места — в огромном особняке можно было разместить сотню пони, и те не испытывали бы тесноты.
Но эквестрийские поняши — существа высокосоциальные, и нуждаются в общении. Даже в таком ненавязчивом, как болтовня перед сном.
Правда, в этот вечер все пони после устроенной Пинки Пай вечеринки валились с ног, и разошлись по комнатам раньше обычного.
Лира улыбнулась, вспомнив розовую пони, что неугомонным моторчиком прыгала по залу, не давая никому заскучать.
Мятная единорожка тряхнула гривой и сладко зевнула. Этот вечер вымотал всех: появление Рэрити, рассказ Скуталу, разудалая вечеринка… Все дела было решено отложить на завтра. Тем более, по крыше дома начал барабанить настоящий ливень, а налетевший штормовой ветер и вовсе отбил всякую охоту выползать на улицу.
Но все же, сперва следовало кое-что уточнить.
Копытце постучало в дверь комнаты, где поселили Джерри и Гайку. В ней уже была заботливо вырезана крошечная полукруглая дверца «для мышки», выглядящая совсем по-мультяшному. Довольно долго никто не отвечал, и Лира уже подумывала, что надо или уходить, или стучать снова. Но дверца приоткрылась, и на пороге появился Джерри в накинутом на плечи махровом халате по размеру.
— Лира?.. Слушай, сейчас… — мыш оглянулся в комнату, — не слишком подходящее время. Что-то случилось?
Единорожка немного смутилась.
— Прости, — сказала она, — Я на минутку. Просто хотела сказать, что знаю, откуда у Скуталу шрамы.
Мыш вздрогнул и запахнул халат поплотнее.
— Ты с ума сошла, расспрашивать ее о таком?! Я же просил!
Лира смущенно опустила мордочку.
— Прости, — сказала она, — это случайно получилось… Ты же видел, что у Стивена тоже живет Рейнбоу Дэш… Так вот, я решила сделать малышке сюрприз и привела Рейнбоу познакомиться…
Джерри выругался.
— Да, но я же не знала! — шмыгнула носом единорожка, — Но к счастью, все обошлось. Скуталу даже… обрадовалась в конце, когда встретила именно ту Рейнбоу, которую искала.
— Могу себе представить, что было, когда Скут рассказывала свою историю, — буркнул Джерри, — Она в порядке?
— Даже более чем, — Лира вновь подняла взгляд, — Скажи… это ведь ты ее спас тогда, да? Как?
Мыш не стал отпираться:
— Дело было зимой. Я залез в «Пони-Плей» погреться — безо всякой задней мысли, там просто была открыта форточка цокольного этажа. А потом увидел, как та психопатка с радужной гривой избивала Скут. Почти весь день, прерываясь только на то, чтобы куда-то ненадолго отойти. Как впоследствии оказалось — на арену, подраться. К вечеру ерзик и получила все свои шрамы. Она как-то потом рассказывала, что раньше были только копыта и ремень, а они хоть и оставляют следы, но не рассекают мясо до костей. И как только Скут осталась одна, я перегрыз ошейник. Но сложнее всего было даже не перегрызть, а вообще заставить ее двигаться — она обессилела и не хотела жить…
…По спине и крупу жидким огнем разливается рвущая боль. По бокам стекает что-то горячее и липкое, а рядом лежат голубые и рыжие перышки… Рыжих больше.
Голос, прорывающийся сквозь черную пелену, принадлежит мультяшному мышу, стоящему на задних лапах.
— Давай, нам надо бежать! — различает Скуталу слова.
— Заче-ем… — безучастно лепечет она и удивляется, как хрипло звучит голос.
— Чтобы прекратить эти издевательства.
— Вся моя жизнь — издевательство, у-у-у-у… — стонет пегасенка, — Оставьте меня в покое все… Дайте сдо-о-охнуть…
Джерри стискивает зубы и с трудом приподнимает переднюю ногу Скуталу. Довести ребенка до нежелания жить — этого мыш не мог ни простить, ни принять.
В голове молнией проносится картинка: синий кот поднимает окровавленную морду и одними губами произносит: «Не бросай друзей в беде, Джерри».
Издав сдавленное рычение, мыш сдвигает одну ногу маленькой пони и идет ко второй.
— Что ты делаешь… — спрашивает Скуталу, приоткрыв глаз.
— Вытаскиваю тебя отсюда, — говорит Джерри, — Давай, поднимай свой ленивый круп и тащи его к окну!
— Ошейник…
Джерри перебивает:
— Нету больше. Давай, шевелись. Черт его знает, сколько еще у нас времени до прихода этой маньячки!
Пегасенка нетвердо встает на дрожащие ноги и ковыляет к столу Рейнбоу. Вспрыгивает на табурет, потом на сам стол — и с какой-то злорадной решимостью сталкивает на пол флаконы, инструменты и плюшевую игрушку Спитфаер. Еще прыжок — и пленница в шаге от свободы.
Мыш цепляется за гриву, свалявшуюся от пота и крови, и, стараясь не коснуться окровавленной спинки пони, ободряюще гладит рыжую шею.
— Давай, малышка, — шепчет он, на что кобылка только фыркает, — Еще немножко…
Скуталу, стоя на подоконнике, успевает краем уха услышать приглушенный дверью злобный голос Рейнбоу Дэш Вендар, вернувшейся подозрительно быстро:
— …Где там эта рыжая малявка? Хочу кого-нибудь пнуть!
Дожидаться ответа и тем более саму пегаску Скуталу не собирается. Морщась от боли, она расправляет куцые крылышки и прыгает вниз на сваленные под окнами мусорные мешки, чувствуя судорожно вцепившиеся в гриву лапки своего спасителя. Сейчас это не имеет никакого значения…
— Джерри, — прервала рассказ Лира, — Я хотела сказать тебе спасибо. Без тебя Скуталу бы пропала…
— На здоровье, — буркнул мыш, — это не могло потерпеть до завтра?
— Не могло, — твердо сказала единорожка и, наклонившись, поцеловала Джерри между ушей, — Ты спас ей не только жизнь. Подумать страшно, что могло получиться из Скут, если бы она выжила, оставшись пленницей.
Мыш встретился глазами с пони и сказал:
— Спокойной ночи, Лира Харстрингс.
С этими словами он закрыл дверь, а мятная единорожка направилась в комнату, которую временно делила с Бон-Бон. Прошлая соседка, Дитзи Ду, временно переехала к Черили, не слушая никаких возражений.
Конфетной пони не оставалось ничего, кроме как согласиться, и сейчас она ждала подругу, чтобы лечь, наконец, спать.
Хотя как знать, может, не сразу?
Хихикнув и покраснев, Лира направилась к себе. Бон-Бон пообещала, что обязательно дождется…
И хотя следующий день обещал быть весьма насыщенным, в душе поняши поднималось желание устроить какую-нибудь выходку, на которую так и не решилась в Эквестрии… Или в сериале?