Судья пожал плечами, старательно имитируя безразличное выражение лица, но детектив прекрасно видел, что синтет просто кипит от бешенства.

— Их все равно отправят на переработку, а я лишь ускорю процесс. После того, как они расскажут все что знают. И чего не знают — тоже.

— Ты просто злобное чудовище! — не выдержал Дик.

Взгляд красных глаз вперился в человека.

— Да, — сказал синтет, — и, в отличие от тебя, Трейси, не стыжусь этого.

— Скольких синтетов ты убил вместо того, чтобы задержать? — спросил детектив.

— Я не считал.

— Ня?

Оба сыщика синхронно повернулись, чтобы увидеть, как младший из синтетов подошел к ним и подергал детектива за рукав.

— Проклятье, — выругался судья, — если он еще раз мяукнет, я его точно пристрелю.

— Не смей, — отозвался детектив, после чего внимательнее поглядел на паренька, — Ты что-то хочешь нам сказать?

Мальчик кивнул. Очевидно, что и он, и девушка были из серии, у которых не было нормального речевого аппарата. Мяукающие и урчащие звуки в подражание кошкам — все, что им досталось. Кто-то, видимо, считал это милым, однако Дику это казалось отвратительным. Иметь полноценный разум без нормальной речи было просто издевательством.

Но эти двое, похоже, нашли выход из положения.

Мальчишка, взяв висящую на груди дощечку, что-то быстро вывел на ней пальцем, сковырнув немного сажи со стены.

«Мы видели пони», — гласила надпись.

Судья мерзко заулыбался, но прежде чем он успел что-то сказать или сделать, мальчик перевернул табличку и дописал:

«Пусть красноглазый уйдет».

— А что если я тебе ноги отрежу лучом? — осведомился Рок, и кошачьи уши мальчика прижались в страхе.

— Он не отрежет, — быстро возразил Дик, потом повернулся к мальчику, — Чем он тебе мешает?

Мальчик всхлипнул. Уши опустились, а чумазый палец снова завозюкал по доске.

«Он убил Коффи», — гласила надпись, а повлажневшие голубые глаза смотрели на людей с укоризной и страхом.

Дик про себя выругался. Свалка отнюдь не была пустынным местом, здесь все друг друга знали. Даже синтеты-изгои.

Детектив повернулся к судье и сказал:

— Выйди пока. Можно же все нормально решить, зачем угрожать? Твоя выходка с этим шаром не осталась незамеченной.

— Лучше сразу перейти к угрозам, чем полчаса уговаривать, — буркнул тот, направляясь на выход, — Я жду.

Мальчик тем временем улыбнулся и нарисовал на табличке стрелку. Положил на пол и отошел на шаг.

Трейси сверил направление и понял, что синтеты направились обратно, в сторону города. Это несколько сужало район поисков, но и только.

— Спасибо, мальчик, — кивнул детектив, — Не бойся меня.

— Ня, — ответил тот.

Детектив собрался было уходить, но вернулся. Две пары зеленых глаз уставились на приближающегося человека в страхе. Когда же Трейси залез за пазуху плаща, мальчик прикрыл девушку собой, и в его глазах отразился настоящий ужас.

Не иначе, он ожидал, что человек сейчас достанет оружие.

Но тот лишь успокаивающе улыбнулся и, положив сотенную купюру перед изумленными синтетами, пошел на выход, не говоря больше ни слова.

На душе было тяжело. Сходство девушки с оставшейся где-то в прошлом дочкой просто разрывало сердце.

Теперь они, по крайней мере, смогут уйти со свалки, если захотят.

…В этот раз темноту тоннелей разгонял не бледный свет рога. Как бы там ни было, магия отнимала силы, и когда Гайка предложила зажечь фонарь, никто не возражал.

В шлеме шпионки было устройство ночного видения, но наплечный фонарик тоже присутствовал, и светил на удивление ярко.

Лира про себя в очередной раз восхитилась техникой людей, что вмещала так много полезного в такие малые объемы. В Эквестрии на такое способна была только магия, и то не всякая.

— Мы должны пойти той же дорогой, что и в прошлый раз, — сказала единорожка, когда первые изгибы старой канализации остались позади.

— Что? — удивился Джерри, вновь удобно сидящий на спине Скуталу — Зачем?

— У нас осталось незаконченное дело, помните?

— Какое еще дело?.. — сварливо переспросил мыш, но тут его осенило, — Лира, ты же не серьезно?

— Еще как серьезно. Я специально прихватила кусок ткани.

— Наш брезент, — беспомощно проговорил мыш и покосился на Скуталу, от которой в этот раз не услышал ожидаемых возражений, только опустились печально рыжие уши.

— Вы о чем? — спросила Гайка, которая ехала на голове Лиры и освещала путь.

Между седельными мешками пристроиться было нельзя: всю спину единорожки занимал сверток плотной материи, прихваченный из вагончика.

Джерри вздохнул.

— Она собирается оказать последние почести тому пони, которого замучили люди, — обреченно проговорил он.

Преисполнившаяся мрачной решимости Лира и вправду чувствовала тягучую вину за то, что беглецы оставили несчастного пони висеть на стене в том месте, где тот принял мучительную смерть.

Это было плохо. Это было… неправильно.

Чувство этой неправильности вытесняло даже страх от созерцания смерти.

Когда луч фонаря осветил место недавней трагедии, в стороны от остатков кровавой лужи с мерзким писком прыснули извечные спутники цивилизации — крысы.

Лира уже знала, что животные в мире людей не обладают эквестрийским «псевдоразумом», когда интеллект тем выше, чем ближе зверь живет к магической цивилизации пони. Некоторым даже удавалось овладеть речью, хотя до возникновения отдельных поселений еще ни разу не дошло. И коровы, и овцы, и козы предпочитали пользоваться плодами понячьей цивилизации, не желая изобретать велосипед.

Для местных же крыс висящий на кресте пони был всего лишь едой.

Единорожке сделалось дурно. Труп уже начал раздуваться в сырости подземелий, да и крысы успели-таки до него добраться.

Лира упрямо тряхнула головой, и рог озарился бледным светом магии. Вскоре гвозди упали на пол тоннеля, а тело пони, окутавшись сиянием, плавно опустилось на сухой участок.

Единорожка оглянулась и встретилась взглядом с Джерри. Тот, успокаивающе поглаживая гриву пегасенки, смотрел со смесью укоризны и беспокойства.

Когда окутанный сиянием брезент опустился на тело, прикрыв морду жеребца, вдруг раздался тонкий, дрожащий голос Скуталу, в тишине подземелий прозвучавший подобно грому:

Повисла тишина. Лира не стала спрашивать, что за молитву прочла маленькая пони над последним пристанищем жертвы фанатиков. В конце концов, это было не так уж и важно.

— Крысы прогрызут брезент, — заметил Джерри, — Очень скоро.

Гайка, быстро утерев шмыгнувший нос, спрыгнула на пол и подошла к телу. Сняла с пояса небольшой цилиндрик и сказала:

— Отойдите подальше и заткните уши.

Все, не сговариваясь, завернули за угол, и когда Гайка вернулась к Лире, тьма подземелий в ужасе рванулась прочь от яркой вспышки, что озарила старые тоннели. Волна жара пронеслась мимо, мгновенно высушив несколько луж и плесень на стенах, сделав воздух сухим и удушливым.

— Термограната, — пояснила мышка, когда на нее уставились вопросительные взгляды двух пони и Джерри.

Лира, заглянув за угол, увидела в свете фонарика, что ни от пони, ни от креста практически ничего не осталось. Тоннель покрылся слоем жирной сажи, а в воздухе витал характерный запах подгорелого белка…

Раздался всхлип. Лира повернулась и увидела, как по щекам Скуталу катятся слезы.