— Я старая бабка и скоро умру от этой хрени. А ты и дальше будешь приходить в мой дом, чинить вещи и заботиться обо мне оставшиеся полгода. Ты и так слишком много для меня сделал.

— Не говори так, — скривился Кинг, сжимая переносицу.

Грейс протянула руку, взяла ладони Кинга в свои и положила их себе на колени.

— Ты мне ближе сына, которого у меня никогда не было, — призналась она.

Кинг уставился в пол:

— Ты всегда была мне большей матерью, чем… Она.

На лице Грейс проступила серьезность.

— Я жалею лишь о том, что не прикончила ее собственными руками.

Одно из ее слов вырвало меня из транса, и я забыла о том, что мне не стоит двигаться. Споткнувшись, я приземлилась на колени и руки почти перед ее кроватью.

— Она всегда такая грациозная? — поинтересовалась Грейс.

Кинг поцеловал ее в лоб и выключил свет. Я с грустью помахала ей рукой перед тем, как он поспешно вывел меня из комнаты, закрывая за нами дверь. Он выключил весь свет в доме и запер раздвижную дверь. Когда мы почти дошли до выхода, Кинг остановился, потянулся за чем-то в карман и поставил что-то на край стола в коридоре. Я отставала от него на несколько шагов, поэтому смогла рассмотреть то, что он оставил для Грейс. И когда я увидела, дыхание застряло у меня в горле.

Он оставил ей маленького, белого, керамического кролика.

ГЛАВА 18 

Доу

— Нам нужно сделать еще одну остановку, — предупредил Кинг, набирая сообщение на своем телефоне на пути к грузовику.

Я посмотрела на него — на самом деле посмотрела — будто впервые встретила. Я видела мужчину, отбросившего свой устрашающий облик и постоянные перемены в настроении и просто заботившегося о женщине, которую любил. Мужчина, которого я начала считать монстром, был способен на любовь.

— Зачем ты показывал Грейс, как курить травку? — спросила я.

— Грейс, может, хорошо притворяется, но она постоянно терпит сильную боль, — скривился Кинг. — Все медикаменты, что ей выписывают врачи, просто херня. Они должны заставлять ее чувствовать себя комфортно, а вместо этого ее от них тошнит.

— Что у нее?

— Какая-то ху*ня, которую врачи называют агрессивным раком, — костяшки Кинга побелели, когда он с силой сжал руль.

— Ей действительно осталось полгода?

Кингу стало не по себе, но после встречи с ней я думаю, что должна знать больше о ее состоянии.

Он положил локоть на опущенное стекло дверцы, подперев челюсть кулаком.

— Они говорят полгода, но мне сказали, что время всегда стоит делить пополам. Врачи вечно преувеличивают насчет оставшемся нам времени.

— Кто тебе это сказал?

— Ее доктор.

— Оу.

Мы провели в тишине следующие двадцать минут, пока не приехали к нашему находившемуся по соседству пункту назначения. Кинг припарковался, и когда я схватила дверную ручку, чтобы выйти, он остановил меня, прижав руку к моей груди.

— Что? — спросила я.

— Мы не выходим.

Заглушив мотор, он откинулся на спинку. Я открыла рот, чтобы спросить почему, но темный взгляд Кинга ответил мне, что он не в настроении для разговора. Я скрестила руки на груди, ожидая, что причина нашей остановки покажется сама.

И спустя несколько минут она показалась. Загорелся свет. Не в доме, перед которым мы припарковались. Свет исходил из-за дома. Оттуда, где мы сидели, открывался хороший вид на застекленную террасу. Высокая женщина с короткими черными волосами собирала с пола игрушки, когда маленькая белокурая девочка влетела на террасу.

Кинг выровнялся.

От нас до дома было около ста футов[16] , но я сразу же узнала бегавшую в своей пижамке малышку.

— Это девочка с фото в твоей комнате, да? Она твоя сестра? Ты хочешь зайти поздороваться с ней? Я подожду здесь, если хочешь.

Кинг не произнес ни слова, пялясь на малышку, пока женщина не заметила, что на нее смотрят, и не забрала девочку назад в дом, выключив свет.

— Я не могу пойти к ней. У меня нет права. Я ее единственная семья. Я нужен ей, но суд считает меня всего лишь преступником. Мне не разрешается даже навещать ее. Находясь в тюрьме, я сделал всё допустимое, нанял всех адвокатов, которых только нашёл, но они ничего не смогли сделать, чтоб помочь мне. Пришлось дать на лапу чиновнику в обмен на адрес ее приемной семьи. Только так я смог узнать, где она.

— Мне жаль, — произнесла я, и мне на самом деле было жаль. Кинг знал, кто его семья и где та была, но они все равно не могли быть вместе. — Она на самом деле прекрасна.

— Согласен, — ответил он. Он повернул ключ зажигания и завел грузовик. — Макс.

— Что? — переспросила я.

— Макс. Ее зовут Макс.

— Сокращенное от Максин?

Кинг улыбнулся и помотал головой, возвращаясь на главную дорогу.

— Нет. От Максимилиан.

— Для девочки? — я сморщила нос.

— Да, и заткнись. Это лучшее еб*аное имя для девочки во всей Вселенной, — отозвался Кинг, все ещё улыбаясь. В его ответе я услышала нотку гордости, и мне не хотелось выступать против. — Сильное имя для сильной девочки.

— Имя потрясающее, — мягко подметила я.

— Именно.

— Зачем ты привез меня сюда? И зачем хотел, чтобы я увиделась с Грейс? — поинтересовалась я, используя краткий момент его ранимости в свою пользу.

— Потому что не знаю, что за ху*ню я творю, щенячьи глазки, — признался Кинг. — Ты нахрен сводишь меня с ума, и я чувствую себя дерьмово из-за того, что не могу… — он замолчал. — Тюрьма вывернула мне душу, заставила вновь задуматься о многом, но тебе удалось перевернуть мой мир больше, чем это сделала решетка. Почему-то я хочу, чтобы ты была рядом. И так как у меня ху*во со словами, я понял, что будет лучше всего, если ты узнаешь настоящего меня, встретившись с двумя самыми дорогими людьми в моей жизни.

— Оу.

Я прикусила губу. Не знаю, какого ответа я от него ожидала, если вообще ожидала, но его слова застали меня врасплох.

«Он ХОЧЕТ, чтобы я была рядом?»

— Я был в тюрьме самого строгого режима. Вокруг меня находились худшие из худших. Мне приходилось спать с одним открытым глазом, потому как я считал, что следующий вдох может стать последним.

— Зачем ты рассказываешь мне все это?

Он повернул голову в мою сторону и приковал свой взгляд ко мне. Кинг протянул руку и провел своим длинным указательным пальцем по моей щеке.

— Потому что хочу, чтобы ты знала: ни один из тех ублюдков не пугал меня больше, чем пугаешь ты.

Телефон Кинга зазвенел на своей подставке на консоли грузовика, и он ответил, оставив меня с открытым от шока ртом.

— Да, — произнёс Кинг, приложив телефон к уху. — У*бок! Нет, я понял. Оставайся там же. Я скоро подъеду. Да, знаю. Уверен. Понял.

Кинг бросил телефон мне на колени и развернул грузовик так резко, что, уверена, в какой-то момент машина находилась в положении на двух колесах.

— Что происходит?

— Последняя остановка, — бросил Кинг, стиснув зубы.

Кто бы ни был на другом конце провода, он сказал ему нечто, чего я явно не хотела бы услышать.

Спустя несколько минут мы припарковались возле маленького захолустного бара с зеленой неоновой вывеской «У Хансена», под которой было нарисовано изображение корабля. На парковке там и тут было всего несколько машине. Кинг занял одно из мест и выскочил из грузовика.

— Оставайся здесь, — приказал он.

Он наклонился над бортом багажника и, взяв что-то оттуда, направился в сторону бара. Чтобы пройти в дверь, Кингу пришлось пригнуться.

За один день я увидела три стороны этого человека. Темную, пугающую до чертиков. Сексуальную как ад, от которой у меня дрожали коленки при его малейшем взгляде. И сторону, о существовании которой я даже не подозревала: он безукоризненно заботился о ком-то, за исключением самого себя. Было приятно узнать, что, в конце концов, он не женоненавистник.