— В тебе столько много качеств, щенячьи глазки, но пустота явно не одно из них, — Кинг заправил непослушную прядь волос мне за ухо.

— Неужели? Тогда скажи мне, кто я, потому что я не могу думать о чем-то, что не сокрыто в моей памяти, — я вонзила зубы в свой сэндвич, и кусок получился такой большой, что почти полностью заполнил мой рот.

Кинг прыснул со смеху:

— Ну, для начала… Ты причудливая.

— Причудливая?

— Щенячьи глазки, а кто сейчас посыпал свой сэндвич читос?

— Правильно подмечено. Ладно, причудливая. С этим можно жить. Продолжай. Что еще ты, думаешь, знаешь обо мне?

— Ну, ты смелая. Храбрая даже. Я бы рискнул и посмел бы назвать тебя дохера дерзкой. Ты по три часа думаешь, прежде чем что-то сказать. Ты задаешь слишком много е*аных вопросов. У тебя ямочка на левой щеке, которая появляется, когда ты улыбаешься, но на правой щеке она появляется, только когда ты в ярости, — смущение обожгло мне щеки, будто я стояла возле костра. — Твои шея и лицо краснеют, когда ты стесняешься. Начиная с шеи. Вот отсюда, — Кинг легонько приложил ладонь к моему горлу. — Потом поднимается к щекам, — он едва коснулся моей челюсти большим пальцем, — а после подбирается к ушам.

Он наклонился и губами всосал мочку моего уха, путешествуя языком по чувствительной плоти на ушке и посылая искры вниз по всему моему телу. Соски затвердели и уперлись в ткань рубашки.

Кинг подавил смешок и притянул меня к себе:

— Поэтому не говори, что ты пустая, щенячьи глазки, потому что в тебе есть все, кроме пустоты, — в его глазах зародился шаловливый огонек. Нечто, чего я раньше не видела. — А еще я думаю, что ты самый интересный человек, которого я встречал в своей жизни.

— Спасибо, — ответила я. — Но перестань представлять, как бы ты чувствовал себя, не имея воспоминаний. Тебе повезло, что ты знаешь, кто ты и где твое место.

Кинг оторвал этикетку от банки с пивом и вздохнул:

— Иногда мне хочется не знать.

— Что ты имеешь в виду?

— Если бы у меня был выбор — проснуться завтра и не помнить, кто я, все то совершенное дерьмо и оставленных мной в прошлом людей— я бы сделал это. Я мог бы просто начать заново. Быть кем-то другим.

— Я не хочу, чтобы ты был кем-то другим, — вырвалось у меня, и я прервала его признание.

— Ты должна ненавидеть меня, — произнес Кинг, убирая тарелку с моих колен и ставя ее на стол. — На твоем месте я бы меня ненавидел.

— Я думала, что ненавидела.

— А теперь? Что ты теперь обо мне думаешь? — спросил Кинг, наклоняясь ближе.

— Думаю, ты самый упертый, заносчивый, раздражительный, несносный, сложный и красивый мужчина, который ходил по этой земле.

— Я считаю тебя тоже красивой, — выдохнул Кинг.

Одним ловким движением он стащил меня с моего стула и усадил к себе на колени.

Его руки только скользнули в мои волосы, когда со стороны мангровых зарослей послышался будоражащий грохот.

— Бл*дь, ты остаешься здесь, — приказал Кинг.

Он встал и отпустил меня из своих рук. Я присела возле бетонной подпорной стенки, которая отделяла причал от двора. Кинг без проблем перепрыгнул через нее и побежал в сторону гаража, откуда и доносился звук.

Казалось, я просидела там несколько часов в ожидании Кинга или какого-нибудь происшествия.

Ничего.

Живот заурчал, напоминая мне, что я едва ли коснулась своего ланча. Я плюхнулась на задницу и выпрямила ногу в попытке подтянуть к себе стул, на котором стояла моя тарелка. Зацепила пластиковую ножку носком и медленно потащила стул на себя. Раздался ужасный скрежещущий звук, когда пластиковая ножка заскользила по деревянной поверхности причала. Я остановилась и замерла.

Ничего.

Поэтому я решила продолжить. Медленно, дюйм за дюймом, я подтаскивала свой ланч к себе, пока мой сэндвич с раскрошенными читос не оказался на расстоянии вытянутой руки. Я потянулась к тарелке и взяла ее. Уже даже открыла рот и была готова сполна насладиться своей победой, когда кто-то надо мной прочистил горло.

Держа сэндвич перед открытым ртом, я посмотрела поверх хлеба и увидела Кинга и Медведя, пялившихся на меня сверху.

Медведь выглядел так же суперски, как и в ночь, когда я впервые встретила его, возможно, сейчас даже еще лучше. Потому что на нем не было рубашки. Грудь была чисто выбритой, и на ней блестели капельки пота. Я думала, у Кинга много татуировок, но на теле Медведя не было ни единого не закрашенного чернилами места.

Кинг начал первым:

— О, нет, нет, не волнуйся обо мне. Я в порядке. Просто пришел проверить, откуда доносился звук, от которого хотелось отрезать уши, но ты не стесняйся. Можешь прикончить сэндвич. Мы подождем, — улыбка осталась в уголке его рта.

Медведь присел рядом:

— Черт. Рассчитывал проведать тебя. Не думал, что ты все еще жива.

Я положила свой сэндвич и встала:

— Если вы двое закончили стебаться надо мной, может, скажете, что за звук доносился из зарослей?

— Черт. Извини, это все я. Приходила девушка, а у нее старый «Фольксваген-жук». Одно за другим, ну и…

— Не хочу знать, — перебила я.

Медведь продолжил:

— Всего лишь хотел сказать, что, пока ее губы ласкали мой член, я чуть не забыл, что должен был починить ее жука. Ну а звук — это ее машина. Что, думаю, было в последний раз, потому что ей пи*дец. Ну, типа вообще пи*дец. Что абсолютно обидно, потому девушка могла сосать…

Кинг поднял руку вверх:

— Ладно, Медведь, хватит нести всякое дерьмо. Можешь сказать ей, что случилось на самом деле.

Медведь кивнул, и в этот момент его телефон зазвонил. Он вытащил его из своего заднего кармана и нажал на кнопку принятия вызова.

— Да, — он почесал бороду. — Бл*дь. Ладно. Окей. Да, я скажу ему, — он снова нажал на телефон и спрятал его назад в карман. — Айзек сделал ход. Джимми и Би-Джи засекли его и его парней в Корал-Пайнс сегодня утром. Выглядит так, будто у них здесь дела. Би-Джей говорил с мужиком из команды Айзека. Они проедут по нашей земле через неделю или около того.

— Черт, — выругался Кинг.

— Я говорил тебе убраться нахер из города, чувак. Ты знал, что он едет.

— Да, и мне, когда ты сказал это, было плевать, если он даже придёт прямо к моему порогу, размахивая пистолетом.

— А сейчас? — уточнил Медведь. Кинг кивнул в мою сторону. — А, понятно. Что хочешь сделать, старик? Твой ход. Знай, я всегда за тебя, — ответил Медведь, подкуривая сигарету.

— Думаю, мы пойдем в наступление, — проговорил Кинг.

— Подождите, что это все значит? Кто такой Айзек?

Кинг меня проигнорировал.

— Отправлю ее к Грейс до этого времени, — сказал он Медведю.

— Кинг, кто такой, мать твою, Айзек? И, бл*дь, кто такая Грейс? — прокричала я, давая понять, что я участник беседы.

— Щенячьи глазки, когда Преппи брал тебя с собой в поездку, он говорил тебе, что когда мы с ним начали эту операцию с бабулями, то отрезали продажу товара нашего поставщика?

— Да, говорил.

— Так вот Айзек был нашим поставщиком.

— Черт, — вырвалось у меня.

Медведь сделал длинную затяжку и выпустил дым через нос, выглядя как птица, которую Кинг не так давно вытатуировал на своей руке.

— Да. Это если вкратце.

— Грохот, который ты слышала, был предупреждением.

— Каким предупреждением? — не унималась я.

Медведь потушил сигарету о бетонную стенку.

— Таким, которое взрывается.

— А что взорвалось?

Визг Преппи разрезал воздух, словно еще один взрыв:

— КАКОГО Х*Я ПРОИЗОШЛО С МОЕЙ Е*АНОЙ ТАЧКОЙ???!!!

ГЛАВА 17 

Доу

Все признаки игривости Кинга, которые я видела во время ланча, испарились. Он дал мне всего лишь десять минут, чтобы я собралась и затащила свою задницу в грузовик.

Я не знала, куда мы собирались, а его ответ, который он мне рявкнул, дал понять, что он и не собирается говорить мне.

Мы ехали в настолько напряженной тишине, что она, казалось, сидела рядом третьим лишним. Как незваный гость. Устроилась между нами на длинном сиденье грузовика. Мы свернули на разбитую узкую дорогу. Мое любопытство подняло нос, когда Кинг остановился на обочине возле стильного желтого домика на ранчо с коротким заборчиком спереди.