Я выдохнула. Мы сели в самом конце лазарета, вдали от остальных, и я рассказала бабушке Фрост все, что произошло, включая то, что я узнала о своём папе и родителях Рори.

– Почему ты ничего не рассказала мне об отце? И о Рори и ее семье?

Бабушка заерзала на стуле, а ее фиолетовые глаза устремились вдаль, будто она вглядывалась в прошлое.

– После того, как Жнецы убили твоего отца, Тайсон, наконец, смог разыскать меня, тебя и твою маму. Тайсон сказал Грейс, что сожалеет о случившемся и дал ей указание держаться подальше от него и мифологического мира, насколько это возможно. Он сказал, что у него тоже есть дочь, и что он попытается найти способ защитить её от Жнецов. Полагаю, ему не удалось.

Мы помолчали некоторое время. Наконец, я снова посмотрела на нее.

– Так это все? Или в нашем шкафу есть еще какие-то темные, жуткие скелеты, о которых мне всё-таки стоит знать?

Бабушка покачала головой. – Насколько я знаю, это все, тыковка. Секретов больше нет.

Я поморщилась. – Ну, я бы так не сказала. Потому что мне тоже нужно кое-что тебе рассказать.

Я немного отвернулась, так, чтобы мои друзья не видели, что я делаю, и показала ей серебряный браслет из лавра и омелы, который дала мне Эйр. Я также рассказала бабушке о сказанном мне богиней по поводу браслета: что листья лавра можно использовать для исцеления или уничтожения.

– Как думаешь, что мне с ним делать? – поинтересовалась я. – Думаешь... думаешь, я действительно смогу убить Локи листьями лавра?

Бабушка протянула руку и провела пальцем по одному из серебряных листьев.

– Не знаю, тыковка. Только у Эйр и Ники свои причины дать тебе его. Ты узнаешь о них, когда придет время. Знаю, что узнаешь. Тебе это всегда удаётся.

Я хотела сказать, что сыта по горло загадками и тайнами, а также тем фактом, что судьба мира взвалена на мои плечи, но не проронила ни слова. Какой смысл… Это моя жизнь, в радости или в горе, и все что я могу, это сделать ее лучше – и попытаться сделать в итоге правильный выбор. Даже если у меня постепенно появляется такое чувство, будто я и представления не имею, какой же выбор верный.

Пролетали часы. Мы по-прежнему сидели в комнате ожидания, несмотря на то, что один за другим все задремали: Дафна, Карсон, Оливер, Алексей, Логан, Вик, бабушка. В конечном итоге я тоже уснула, несмотря на тот факт, что никак не могла удобно устроиться на стуле. В одну секунду я в сотый раз верчусь на стуле, а в следующую почувствовала, что кто-то аккуратно пытается разбудить меня. Я открыла глаза и увидела Метис, положившую руку мне на плечо.

– Никамедис очнулся, – тихо сказала она. – Он спрашивает тебя.

Я заморгала, избавляясь от сна, и встала. На цыпочках пройдя мимо остальных, стараясь не разбудить их, я последовала за Метис в глубь лазарета, в комнату, которая была зарезервирована только для него.

Библиотекарь выглядел худым и бледным, а его голубые глаза казались тусклее обычного, но его лицо было спокойным и расслабленным, когда он повернул голову ко мне. Метис подошла и поправила его одеяло.

– Тебе удобно? У тебя есть все, что нужно?

– Конечно, – сказал он, протянул руку и взял её ладонь в свою. – Ты отлично позаботилась обо мне, Аврора. Как, впрочем, и всегда.

Она улыбнулась, но улыбка была немного грустной, и она быстро забрала у него свою руку.

– Да. Как всегда.

Никамедис нахмурился. Судя по всему, он и понятия не имел о ее чувствах к нему. Возможно, когда ему станет лучше, мне стоит что-нибудь предпринять в этом отношении.

Метис еще раз прикоснулась к моему плечу.

– Я оставлю вас на пару минут одних, – с этими словами она вышла и закрыла за собой дверь.

Я подошла к кровати и встала рядом, не глядя на библиотекаря. Что мне сказать человеку, которого отравили из-за меня? Который перенес столько боли? Который почти умер из-за меня? «Мне жаль», – просто недостаточно.

– Спасибо, – наконец, произнес Никамедис. – Метис рассказала, что ты сделала для меня. Что ты поехала к руинам Эйр и по пути туда столкнулась со всевозможными опасностями.

Я пожала плечами, играя с одним из серебряных листьев лавра на браслете, чтобы хоть чем-то занять себя.

– Там была не только я. Мы поехали все вместе: Дафна, Карсон, Оливер, Алексей, Аякс. И Логан тоже был там.

Он кивнул.

– Я знаю, но, если бы ты не выяснила, что это за яд, меня бы сейчас здесь не было. За это я и хочу поблагодарить тебя, Гвендолин.

Я переминалась с ноги на ногу, потому что мне было неудобно из-за его благодарности.

– Я сожалею, – наконец выдавила я, посмотрев ему в глаза. – Я так сильно сожалею, что мне не удалось остановить вас, и вы выпили яд. За то, что вы перенесли вместо меня. Если бы я могла вернуться назад и всё изменить, я бы сделала это. Я очень сожалею, что Жнецы причинили вам боль.

Я сглотнула, пытаясь избавиться от твердого комка в горле. Потому что сейчас будет самая трудная часть – предложить ему то, о чём я размышляла с того ужасного вечера в библиотеке, когда он рухнул на пол.

– Может быть… может быть мне больше не стоит работать в библиотеке? – сказала я тихо. – Вы знаете, что Жнецы могут в любой момент снова попытаться убить меня. Скорее всего, они так и сделают, и я не хочу, чтобы вы или кто-либо еще пострадал, только потому, что находитесь между мной и Жнецами.

Никамедис с недоверием смотрел на меня. Потом его голубые глаза запылали, а выражение лица стало суровым. Это было мне так хорошо знакомо.

– Ни в коем случае, – отрезал он. – Никогда больше даже не упоминай об этом.

Я моргнула. Я ожидала, что он примет мою отставку без вопросов. На самом деле, я даже думала, что он будет рад избавиться от меня.

– Но...

– Никакого «но», – прервал Никамедис, его голос был таким свирепым, каким я его ещё никогда не слышала. – Я не собираюсь выслушивать, что ты хочешь бросить свои обязанности лишь из-за одного нелепого нападения Жнецов. Ты мой лучший работник.

Я снова моргнула.

– Я?

– Да, – он замолчал. – Несмотря на твои постоянные опоздания.

Я закатила глаза, но не смогла сдержать улыбку. Его вызывающие слова и ворчливая интонация голоса подсказали, что с Никамедисом все будет в порядке. Я начала искать предлог, чтобы уйти и дать ему отдохнуть, как вдруг он нахмурился и кивком указал на мои руки.

– С чем ты там возишься? – спросил он.

Я посмотрела вниз и поняла, что играю с одним из листиков лавра. Сначала я хотела натянуть на браслет рукав и дать уклончивый ответ, но потом у меня появилась идея.

– На самом деле, я, хм, нашла еще кое-что, помимо цветка Амброзии, когда мы были в Колорадо, – сказала я. – Думаю, вы бы сказали, что это своего рода... артефакт. Хотите на него взглянуть?

Никамедис выпрямился.

– Конечно. Может быть я и чувствую себя не важно, но еще не мертв, Гвендолин. Ты ведь должна знать, что меня всегда интересуют артефакты.

Поэтому я, задрав рукав, вытянула руку так, чтобы он смог увидеть браслет. Он наклонился вперед и провел пальцами по листочкам так, как ранее проводила бабушка Фрост. Никамедис повертел один из листиков, изучая его со своей привычной тщательностью.

Мгновение спустя его глаза вспыхнули от удивления.

– Цепь из омелы действительно красива, но это выглядит как серебряный лавровый лист. Все они. Где ты нашла их столько? Серебряный лавр встречается ещё реже, чем цветок Амброзии. Я на самом деле никогда не видел их сам, не в живую, только на картинках в библиотеке.

– О, я просто... нашла его в руинах, – сказала я, еще не совсем готовая рассказать ему всю историю. – Мне нужно знать, как использовать листья и какой они обладают силой. Думаете... вы сможете помочь мне с исследованиями? Пожалуйста?

Еще в руинах Ковингтон хвастался, что он с помощью исследований нашёл для Жнецов артефакты. Я подумала, что не повредит, если Никамедис сделает то же самое задание для Пантеона – и для меня.

Он снова улыбнулся, становясь все больше и больше похожим на себя.