— Как долго длится процесс?

— Менее чем через час вы будете свободны.

— Это очень быстро, — сказала Линдси. — Спасибо.

Дверь закрылась, и звук, с которым она захлопнулась, заставил сердце Линдси биться быстрее. Она глубоко вздохнула, а затем посмотрела вниз, на конверт в своей руке. Её пальцы дрожали, когда она открывала его. С большой глянцевой фотографии формата А4 на нее смотрел мальчик с вьющимися светлыми волосами и широкой улыбкой. На вид ему было около двенадцати лет. У него был выраженный подбородок для мальчика такого юного возраста, и такие же глазами стального цвета, как у Коула. Линдси улыбнулась изображению и стёрла слезу со щеки.

Она редко плакала. Это были слёзы радости, или просто напряжение? Что собственно с ней происходит? Этот день должен был стать одним из самых счастливых в её жизни. Но Линдси внезапно затошнило, и первый раз за последние несколько месяцев она стала сомневаться в своём решении.

Она слишком долго ждала этот день, чтобы беспокоиться и сомневаться. Чувство, которое поразило её, было неожиданным и нежелательным. Линдси встала, положила файл на стойку и подождала, пока лёгкое головокружение не исчезло, прежде чем развернула бумажную сорочку и начала раздеваться.

***

Кари склонилась над Максом, который лежал на больничной койке и выглядел бледным и слабым. Она протянула руку вдоль края кровати, стараясь не задеть иглу в его руке, пока бралаМакса за руку. Его пальцы были холодными.

— Я волновалась. Что сказал доктор Стоун?

— Он в растерянности, — ответил Макс. — Точно так же, как это было с доктором Смитом два месяца назад и доктором Пирсоном два года назад. Они сейчас проводят несколько тестов, чтобы выяснить, что со мной происходит.

— Я не должна была подписывать твои документы, — сказала Кари. — Это всё моя вина.

— Я снова поправлюсь, — сказал Макс, протягивая свободную руку, чтобы прикоснуться к её щеке. — Теперь, когда ты снова вошла в мою жизнь, у меня есть причина, чтобы жить.

Он на мгновение закрыл глаза. При мысли о том, что Макс может быть серьёзно болен, у Кари сжало сердце. Она не могла потерять его. Не сейчас, никогда.

Дверь открылась

— Макс, — позвала Кари, сжав его руку, — у тебя посетители.

Когда он открыл глаза, рядом с его кроватью стояли Бреанна и Молли. Девочка встала рядом с Кари, а Бреанна с другой стороны.

— Как ты? — спросила девушка брата и не смогла скрыть панику в своём голосе.

— Я чувствую себя великолепно, — солгал Макс. — Я мог бы подняться на Эверест, если бы врач меня выписал.

Молли протянула руку через бортик кровати и положила ему на плечо. Он накрыл её маленькие пальчики своей рукой.

— Разве ты не должна сейчас быть в летней школе?

— Бреанна отвезёт меня туда, — ответила она. — Но сначала я хотела навестить тебя.

— Вы слишком много беспокоитесь. Со мной всё хорошо. Я непобедимый Безумный Макс, или вы забыли об этом?

Молли пальцами провела по его затылку.

— У тебя тут сыпь.

— В самом деле? — он почувствовал маленькие пузырьки своими пальцами. — Я скажу врачу, как только он вернётся. Как говорится, помяни дьявола... — продолжил мужчина, когда дверь открылась, и доктор Стоун вошёл в палату.

— У меня есть хорошие и плохие новости, — сказал доктор Стоун. — Ваше сердце в отличном состоянии, и ваш тесты на обмороки показали отрицательный результат.

— Обмороки? — спросила Бреанна.

— Это внезапная и временная потеря сознания или бессилие, — пояснил доктор Стоун. — Большинство людей, по крайней мере, один раз в своей жизни падали в обморок, что, кстати, не обязательно является признаком серьёзной медицинской проблемы. Однако иногда обмороки указывают на опасность для здоровья или жизненного состояния.

— Что на счёт плохих новостей? — спросила Кари.

— Плохая новость состоит в том, что постепенно идеи иссякают. Панические атаки и изжогу мы уже исключили.

— Я знаю, что происходит с моим папой, — объективно заметила Молли. Она по-прежнему смотрела на шею Макса.

Все с интересом посмотрели на девочку.

— У него такая же сыпь, как у меня, когда я ем орехи, — здраво рассудила Молли. — У меня была аллергия на арахис, когда я была ребёнком.

Никто не указал ей на то, что она всё ещё оставалась ребёнком.

Молли посмотрела на Кари.

— Помнишь, когда я упала в обморок, а потом появилась эта ужасная сыпь? Позже мы узнали, что в печенье, которое принесли нам соседи, были рубленые орехи.

Кари кивнула. Трудно было поверить, что жалобы Макса истекали из чего-то настолько простого, но, в том, что сказал Молли, на самом деле была некая истина.

— Помню. У неё были проблемы с дыханием, и я немедленно отвезла дочь к врачу, — объясняла она Максу.

Кари внимательно рассмотрела сыпь на шее Макса, прежде чем вопросительно посмотрела на доктора Стоуна.

— Как вы думаете, моя дочь действительно может быть права? Могут ли его обмороки оказаться аллергической реакцией?

— Всё возможно, — он бросил ещё один взгляд на документы Макса. — Здесь говорится, что недавно вы были протестированы на аллергические реакции.

Макс покраснел.

Кари подозрительно прищурила глаза.

— Ты уже проходил тестирование раньше?

— У меня не было времени заполнять медицинские анкеты, которые в последний раз я получил, когда был госпитализирован. Они не хотели выписывать меня, пока я не заверил их, что сдам анализы на аллергию, а потом в течение нескольких недель раздражали меня, пока я, наконец, не послал необходимые документы.

Доктор Стоун пролистал показатели Макса.

— Формуляр был подписан... — доктор Стоун надел свои очки, — доктором Эйнштейном, — он фыркнул. — Что вы делаете, вы хотите убить себя?

— Ты ел вчера вечером какие-нибудь орехи? — спросила Бреанна.

— Нет, но сегодня утром я съел горсть из банки, которая стояла на рабочем столе на кухне.

Бреанна застонала.

— Которые купил Дэн.

— Всегда знал, что Дэн имеет что-то на меня, — язвительно заметил Макс.

Доктор Стоун схватил свои вещи и направился к двери.

— Я пришлю к вам сестру. Она возьмёт у вас несколько образцов крови, чтобы мы, наконец, добрались до сути, — он повернулся и указал пальцем на Молли. — Ты только что спасла жизнь своему отцу. Ты очень умный ребёнок.

Молли улыбнулась.

Дверь захлопнулась.

Молли перевела взгляд от Кари к Максу.

— Ты её спрашивал?

Тот кивнул.

— Уже три раза.

— Ты сказала «да»?

Он покачал головой.

— Я думал, что всё получится, если она поймёт, что я умираю. Но теперь, когда Кари знает, что моё состояние, возможно, вызвано аллергической реакцией на арахис, не думаю, что у меня ещё есть шансы.

Молли фыркнула.

— Вы оба такие идиоты. Всю свою жизнь я молилась, чтобы у меня, в конце концов, было двое родителей. И теперь, когда моя мечта сбылась, я узнаю, что мои родители не выросли, и ведут себя, как маленькие дети.

Бреанна засмеялась.

— Это не смешно, — сказала Молли Бреанне, сложив руки на груди. — Я также могу быть взрослой, а мне всего лишь тринадцать, — она посмотрела на маму. — Ты любишь его. Каждый видит это кроме тебя. Так почему ты не выйдешь за него замуж?

— Молли, сейчас действительно не подходящее время для таких вещей.

— Многие мужчины не могут выражать словами свои чувства. Но даже если он не особенно хорош в этом, он любит тебя, мама. Почему тогда, в противном случае, ты думаешь, папа каждый раз смотрит на тебя как дурачок, когда приезжает за мной, и ты входишь в комнату?

— И ты не лучше, — сказала она, обращаясь к своему отцу и обвинительно указывая на него пальцем. — Ты никогда не замечал, как мама смотрит из окна своей спальни, когда мы уходим? Боже мой! Я всегда стараюсь помахать ей, но знаю, что получила бы за это домашний арест, потому что разоблачила бы её. Я просто не понимаю. Зачем вы всё усложняете, вместо того, чтобы быть вместе? Вам никогда не нужно было спать вместе.