– Ты можешь? – удивилась я, вскинув брови.

– Конечно… я же начальник Службы Безопасности Иридании, помнишь?

Я приободрено закивала и, смотря в его черные глаза, начала снова думать об этом отрывке памяти. Лахрет будто впился в меня взглядом, а через его ладони потекло тепло. Оно окутало ум и помогло успокоиться. Вот, я снова вижу этот похожий обрывок из детства. Передо мной предстал бравый мужчина в широкополой шляпе. Он бродит по темным пещерам и, избегая ловушек, что-то ищет с блокнотом своего отца. Сзади кто-то угрожает ему, и этот герой обязан кого-то спасти. Вот, он доходит до обрыва и видит впереди пещеру. Ему тоже надо преодолеть пропасть. Что же он делает? И тут снова меня начало выбрасывать из водоворота памяти.

– Не волнуйся, просто снова подумай об этом человеке, - спокойный голос Лахрета подстегнул старое воспоминание.

Тогда я зажмурила глаза, чтобы сосредоточиться на этом захватывающем воспоминании.

Вот, я опять вижу этого отважного мужчину, стоящего перед пропастью. Он говорит: «Тропа Бога, - заглядывает в дневник своего отца и читает, глядя на картинку, где изображен человек, идущий над пропастью: - Достойным станет тот, кто совершит прыжок в пасть ко льву, - затем он смотрит вниз в пропасть и рассуждает: - Невозможно! Никто не смог бы это перепрыгнуть! – он волнуется. Говорит себе: - Это прыжок веры!» – потом он, прижимая руку к груди, шагает в пропасть и!

Я раскрыла взволнованно глаза и распахнула рот от удивления.

– Что? – серьезно глядя в мое лицо, спросил муж.

– Это фильм! Это мой любимый фильм детства! Я так любила смотреть его, когда приезжала к бабушке на каникулах!

Затем я вскочила и подбежала к краю обрыва, где все еще сидел Зунг на корточках.

– Какой фильм? – удивился Лахрет.

– А что такое фильм? – спросил кто-то.

– Об Индиане Джонсе! – крикнула я, глядя вперед горящими глазами.

– Кто такой этот Индиана Джонс? – это был женский голос, но я уже никого не слышала, чтобы ответить.

От волнения шумела кровь в ушах. Я присела, как и Зунг, на корточки и провела ладонью за краем. Но ничего не произошло. Я нашла лишь пустоту. М-да, не может быть все уж так просто, как в фильме. Но природное упрямство не позволило сразу сдаться. Встала для удобства на колени и уперла в них руки. Сосредоточилась, как перед этим возле того камня, и представила себе мост впереди, так как считала это самым логичным. И начала повторять для себя: «Надо верить!» Потом я потянула руки вперед, проведя их по краю. Сначала ничего необычного не произошло. Все тот же шершавый камень и всё. Пока, почти у самого предела, где могла дотянуться рука, я скользнула по чему-то неожиданно гладкому. Насторожилась и подвинулась ближе. Это точно не природного происхождения. Как только я коснулась его второй рукой, оно отозвалось вибрацией, и снова послышался тот пульсирующий звук: «У! У! У!»

– О! Снова это гудение!

– Точно тот самый звук…

– Лана, ты идешь в верном направлении. Не останавливайся.

За краем выступа в воздухе что-то заволновалось. Прямо из-под моих коленей резко появился горизонтальный пучок света, и так же резко метнулся к другой стороне, чтобы исчезнуть у края противоположной пещеры. Потом, в такт звуку, возник второй, проделав тот же путь. Затем третий, четвертый, пятый, пока, вторя превратившемуся в постоянный гул звуку, не застыл переливающимся почти прозрачным мостом между нашим карнизом и той стороной. Этот мост на ощупь казался прочным, как камень, что закрывал вход в туннель, и по виду напоминал Грань.

– Невероятно!

– Грандиозно!

– Вот это да!

– Ланка, я в тебе не сомневался! Ты – гений! И твой этот… Индиана Джонс тоже… гений! – Март восторгался прямо за моей спиной. – И что дальше?

Я выпрямилась, оглянувшись на него, улыбнулась и ответила:

– А затем «Прыжок веры!», - и с этими словами шагнула в пропасть, нисколько не сомневаясь, что оно меня выдержит.

– Лана! – услышала я потрясенный возглас мужа.

Он никак не ожидал, что я так смело шагну в пропасть, и бросился за мной. Но ничего не произошло. Поле лишь блеснуло под моей ступней, и я осталась стоять над пропастью. Рядом оказался Лахрет, крепко сжав мое запястье, а второй ногой стоя на краю карниза. Я подняла на него улыбающиеся глаза, положив сверху на его руку, сцепившую мою кисть, свою ладонь, и спокойно произнесла:

– Все хорошо. Это мост. Он выдержит нас.

Лахрет настороженно опустил вниз глаза. Слегка прозрачный энергетический мост с легким гулом переливался радужным перламутром и тянулся к другой пещере. Тогда Лахрет решительно выдохнул и ступил второй ногой на пелену моста. Тот отозвался вспышкой, разошедшейся по всей поверхности энергетического сооружения, и принял его вес на себя.

– Вот она, вера! – продолжая торжественно улыбаться, ответила я и шагнула вперед.

Не сказать, что я не чувствовала страха. Я боялась до безобразия. Но внутри, кроме дикого ужаса, возникло странное чувство уверенности, что все будет хорошо. Оно шло из ниоткуда и звало идти вперед. Так я и поступила. Не отпуская моей руки, шел рядом Лахрет. За ним, с удивленными глазами забежала Забава, жаждавшая меня защитить в случае падения. Потом рискнул Зунг и Март. За ним шагнул Мэнона. Следом, держа крепко за руку жену, ступил на мост Наран. Далее потянулась и вся экспедиция. И всякий раз, как ступала на мост чья-либо нога или колесо, от них разлеталось во все стороны приятное перламутровое сияние.

Так мы добрались до противоположной стороны пропасти. И пока люди шли по этому удивительному мосту, он продолжал ровно гудеть под ногами, заверяя, что способен помочь нам перебраться на другую сторону. А как только последний сошел на твердую почву, он исчез. Оставалось лишь удивляться строителям этой дороги.

Теперь впереди снова туннель через пещеру, где в конце светился выход. А все-таки все и вправду оказалось так просто! Возможно, пока просто…

***   ***   ***

Позади остался каменистый склон, по которому мы спустились из второй пещеры-туннеля, когда пересекли пропасть. Потом наша группа оказалась в дремучем лесу, состоящем из громадных деревьев-исполинов. Они очень походили на секвойи из моих земных воспоминаний. Некоторые стволы мы не смогли бы обхватить, если бы все взялись за руки и обошли вокруг. Для этого понадобилось бы человек двадцать. А высотой исполины достигали, казалось, небес. Я чувствовала себя муравьем среди деревьев. Однако же идти среди таких великанов было легко. Дорога, по которой мы все это время шли, то исчезала где-то под корнями, то вновь появлялась. Но найти ее всегда было несложно. Она всегда правила прямо на восток.

Через час пути наткнулись на глубокую реку, которая просто кишела рыбой. Вот в этом месте ниясыти и набили себе брюха. Особенно Забава. Я все пыталась ее остановить, но тщетно. Она будто оглохла. Лахрет все посмеивался надо мной, как я прыгала на берегу и махала ей руками. Он говорил, что это бесполезно. Она возьмет, сколько нужно для развития малышей и остановится. Я лишь сердито супилась, отвечая, что после хорошего голода – вредно набивать желудок.

Потом Забава, съев трехдневную норму, вывалилась на глинистом берегу, выставила опухшее брюхо под теплые лучи Раголара и отрубилась на добрые пять часов. Как бы я ее не будила, она никак не реагировала. После того же, как Лахрет посоветовал мне, наконец, успокоиться, так как беременные королевы часто могут впадать в спячку и в это время яйца в ее животе интенсивно развиваются (этот биологический процесс никак не обойти), я перестала кудахтать и устроилась у нее под боком. И тоже заснула богатырским сном. Я настолько крепко спала, что пропустила активное обсуждение дальнейшей дороги и предполагаемой опасности впереди.

Встала я вместе с Забавой. Та, словно и не ела пять часов назад, набросилась на рыбу в реке с прежним аппетитом и съела еще столько же. Однако создалось такое ощущение, что рыбы в воде так и не убавилось. Потом, так как была уже поздняя ночь, мы вновь легли спать.