Главный редактор опередил обоих:
— Так, что еще?
— Еще, — упрямо сказал Клиштинец и даже перестал улыбаться. — Если эти статьи по восемь страниц, мне интересно, где мы будем размещать материалы нашего отдела?
— У меня тоже есть замечание, — подключился ответственный секретарь. — Рукописи нам нужны в пятницу. В понедельник уже поздно. В экономическом отделе оба материала уже отредактированы. Так что…
Он не договорил и посмотрел на главного — тот раздумывал. Ему было ясно, что материалы, предложенные Прокопом, обещали интереснейшее чтиво. Но надо прислушаться и к замечаниям Клиштинца: не так уж это здорово, если в газете появляются слишком часто одни и те же авторы или одни и те же темы.
«Способность принимать правильные решения — это искусство идти на компромиссы», — подумал он.
— Сделаем так, — проворчал он и взглянул на Прокопа, словно заранее перед ним извиняясь. — Дадим Мики Гронцу еще недельку времени. Это материал довольно сложный, и, конечно, он с ним провозится. Далее… беседа с академиком Кубенко с профессиональной точки зрения не так сложна, и потому я верю, что товарищ Прокоп до пятницы ее сдаст. Поэтому предлагаю поставить в номер статьи отдела экономики и беседу с академиком. Вы согласны с таким решением?
Никто не ответил.
— Идем дальше. Международный отдел…
Мариан Валент вздрогнул, словно его вызвал учитель, а он был невнимателен и теперь не знает, чего от него хотят и почему называют его имя. Он суетливо порылся в бумагах, а потом нервно и быстро заговорил:
— На шестую полосу предлагаю комментарий к конференции в Вене… о сокращении численности войск в Европе, в подвал — обзор заграничной печати. Седьмая страница пока свободна. Мы тут думали над этим, есть несколько вариантов…
— Что мы можем предложить? — прервал его главный. — Я думал о том, что нам надо бы дать сведения о состоянии войск и о количестве оружия всех армий, о том, сколько оружия скопилось на нашей планете, сколько тратится на вооружение… Мне бы хотелось получить анализ современного состояния этой проблемы и политические последствия этого явления. Могли бы мы это организовать?
— Думаю, да, — кивнул Валент не слишком охотно.
Заведующие отделами сосредоточенно просматривали свои записи и молчали. Поскольку никто ничего не сказал, слово взял ответственный секретарь.
— Согласно плану в двадцать седьмом номере должен быть опубликован репортаж об охране исторических памятников в Банской Каменице. — Он повернулся к Кларе Горанской. — Будет?
Но прежде чем Клара Горанская успела хоть что-то сказать, главный редактор опередил ее:
— Проблема оказалась гораздо сложнее, чем мы думали, — начал он монотонно, но по мере того как он говорил, речь его убыстрялась, а голос набирал высоту, как будто он звучал с магнитофонной ленты. — Первоначальный замысел отдела культуры предполагал, что корреспонденты отправятся в Каменицу и напишут с места событий репортаж об охране памятников в центре города. За основу мы думали взять контрольный день, в который как вы знаете, туда съезжаются все заинтересованные стороны.
Он помолчал, набрал в легкие воздух, и этот короткий промежуток времени между его вздохом и выдохом использовала Клара Горанская, чтобы так же быстро, словно запыхавшись, начать говорить:
— Обновление старых зданий связано с многими другими очень серьезными проблемами, как то: строительство новых домов, в которые нужно переселить людей, живущих на Троицкой площади… Одновременно нужно… нужно… — Клара потеряла нить своих рассуждений и для того, чтобы сосредоточиться, собраться, потянулась за сигаретами, прикурила, быстро затянулась дымом, и, когда стала говорить дальше, дым у нее шел изо рта и из ноздрей. — На Троицкой площади должны отремонтировать сточную канализацию, которой уже несколько столетий… такая она древняя, — и Клара посмотрела на ответственного секретаря, как будто именно он должен был осознать всю тяжесть этих веков, в течение которых никто не заботился о состоянии канализации. — Это нелегкая задача, поскольку никто не знает, где, собственно, находится первоначальный сток и в каком он состоянии. А кто будет ремонтировать? У нас нет такого учреждения, которое отважилось бы спуститься под землю и шлепать там по вековым испражнениям… Помимо всего… — Сигарета ее погасла, и она просительно посмотрела на Валента, который молча подал ей спички.
Порубан выждал с минуту, глядя, как заведующая отделом культуры пытается прикурить сигарету, но когда у нее сломалась и вторая спичка, продолжил сам:
— Помимо этого, коммуникации нужно проложить через дорогу, которая проходит по площади и по которой идет весь транспорт. Есть тут еще много других проблем, например, что делать с отреставрированными домами? По проекту там должен разместиться музей, хотели открыть кафе, гостиницу для туристов… Но только когда все это будет?!. Проблем, действительно, слишком много, и они все переплетаются между собой: высвобождение объектов на площади обусловлено новыми квартирами, новые квартиры требуют канализации и газопровода, строительство новой дороги опять же связано с ремонтом старой канализации и так далее…
Кларе наконец удалось прикурить сигарету, и, когда главный умолк, она продолжала:
— Проблематика просто перерастает наш отдел. Видите ли, когда речь шла только об исторических памятниках, о реставрации фресок… о том, что мы хотели пробудить интерес общественности к этому городу… ладно, тут мы худо-бедно справились бы. Теперь же Банская Каменица — это дело всей редакции. Видите ли… капиталовложения, проекты, строительные предприятия и бог весть еще что… Я хочу сказать… в контрольный день вместе с моими сотрудниками туда должен поехать кто-нибудь из отдела экономики или же из отдела социальной жизни. Тот, кто хоть немного разбирается…
Главный подождал, пока завотделами успокоятся и перестанут шелестеть своими бумагами.
— Проблема города требует комплексного подхода. Действительно… нам надо в контрольный день послать туда кого-то еще, — он взглянул на Клиштинца, а потом на Прокопа.
— Кого я туда пошлю? — спросил заведующий отделом экономики. — Весь отдел разлетелся кто куда.
Порубан перевел взгляд на Прокопа.
— У каждого полно работы, — неуверенно пробормотал Прокоп. — Разве что…
— Разве что поедешь сам, — быстро сказала Клара.
Прокоп нахохлился, он напоминал маленького зверька, защищающего свою нору от противника, он наклонил голову, а из-под насупленных бровей бросал взгляды то на главного редактора, то на Клиштинца, то на Клару Горанскую.
— Да я бы с удовольствием… Но у меня и без того выше головы… Надо закончить Буковую, потом беседа с академиком, я уж не говорю о рукописях… У меня их полный стол… Когда я все это успею?
— Если постараешься, до среды все успеешь, — сказал главный. — Поедете в среду. Дам вам редакционную машину…
— Если постараешься! — бормотал Прокоп. — Я стараюсь каждый день, что-то не очень мне это помогает…
— Ну ладно, пока оставим это, — сказал главный с легким упреком. — Будет у тебя время — поедешь, не будет — пошлем другого.
Комната переполнилась дымом, он стелился, скользил по косым лучам солнца, пробивающимся сквозь огромные окна, и, хотя гудел кондиционер, всем было жарко и душно в этом тяжелом прокуренном воздухе.
Заседание можно было заканчивать, Порубану хотелось поскорее захлопнуть блокнот, собрать разложенные бумаги, поблагодарить всех и подняться, чтобы дать возможность и остальным разойтись. Он устал, был голоден, в сердце отдавались тупые толчки и неприятное покалывание. Он вспомнил озабоченное лицо врача, осматривавшего его («Истории болезней журналистов очень похожи, как это ни странно! Вы только взгляните… Повышенное кровяное давление, сердечные приступы, испорченный желудок, нервное истощение… Будьте осторожны! Сердце — это вам не мотор!»).
Он пересилил себя, надо все-таки закрыть заседание.
— В течение недели мы еще вернемся к некоторым материалам. Придерживайтесь графика и не осложняйте работу секретариата. — Он помолчал, выждал, сосредоточился, пытаясь ухватить мысль, которая билась в голове, рвалась и путалась, он очень устал. Посмотрел на часы, пошевелил пальцами и хотел вытащить сигарету, чтобы чем-нибудь занять руки, однако взял карандаш и, пока говорил, все вертел его в руках. — Мы говорим о критике почти на каждом совещании, но мне кажется, что методом критического мышления мы все-таки так и не овладели. — Он остановился, понимая, что говорит почти тезисами, однако продолжал: — Мы должны, товарищи, мы должны стремиться к тому, чтобы критическое мышление стало привычной действительностью. И не только в газете. Повсюду. Естественно, я не имею в виду критику любой ценой, с пеной на губах. Мы можем критиковать только тогда, когда мы компетентны и основательно подготовлены. — Он снова остановился, в голове вдруг пронеслось, не говорит ли он давно известные истины, банальные и бесполезные. Он посмотрел на стену, где на полках стояли книги, купленные для редакционной библиотеки или подаренные знакомыми: стихи, научные публикации, деловые папки, энциклопедии, атлас мира. Резко тряхнул головой, словно хотел отбросить сомнения. — Мы должны говорить людям правду, даже если она неприятна. Наши читатели — образованные, толковые люди… Не забывайте об этом. Информация доступна каждому. Она приходит из эфира, по телевидению, пересекает границы… Чего не скажем мы, о том расскажут они…