— И достаточно будет?

— Совершенно.

— Благодарю. Дело теперь в шляпе, будь спокойна; семь тысяч экю, sang Dieu! Этот Ришелье положительно великий человек!

— Ты скоро убедишься в этом на деле.

— Надеюсь.

— А теперь прощай!

— Уже уезжаешь?

— Надо.

— Когда я тебя опять увижу?

— Не знаю, будет зависеть от обстоятельств.

— Ну! Что Бог даст! Поцелуй меня, голубчик, и не забывай, что мы неизменны друг к другу, что бы ни случилось.

— Конечно, братец, прощай!

— Прощай, моя дорогая Диана!

Пять минут спустя Диана де Сент-Ирем ехала, сидя за спиной Магома, обратно в замок Мовер. Было три часа пополудни.

Глава XI

КАПИТАН ВАТАН БЕСПРЕСТАННО

НАТЫКАЕТСЯ НА НЕОЖИДАННОСТИ,

ОДНА ДРУГОЙ НЕОБЫКНОВЕННЕЕ

Вернемся теперь к капитану Ватану, которого оставили на веревочной лестнице над водой Сены, в совершенной темноте.

Капитан Ватан был из числа решительных, смелых людей, которые находят особенную прелесть во всем неизвестном и неожиданном, потому что вполне самоуверены и чувствуют себя всегда в состоянии все одолеть.

Авантюрист совершенно спокойно спускался по веревочной лестнице, которой в темноте не видно было конца.

Не прошло, однако, идвух минут, как он почувствовал под ногами какую-то твердую точку опоры; это было дно довольно большой лодки.

Когда он выпустил из рук лестницу, Клер-де-Люнь взял его за руку.

— Позвольте, я вас поведу, капитан, — сказал он, — и главное, не бойтесь!

— А? Ты что это говоришь, дуралей? — резко воскликнул капитан. — Не смеяться ли вздумал надо мной?

— Виноват, капитан, обмолвился. Пожалуйте!

— Ладно, да смотри у меня, чтобы больше не обмолвиться!

— Слушаю, капитан. Черт возьми! Вы не изменились, надо вам отдать справедливость, все такой же терпеливый.

Капитан засмеялся.

— Я тебе пошучу! — пригрозил он. — Ну, когда же конец? Где мы теперь?

— Под аркой Нового моста, капитан.

— Ты тут живешь?

— Не совсем тут, вот увидите; поднимитесь по этой лестнице.

— Опять?

— Это последняя.

— Не стоило спускаться, чтобы сейчас же опять подниматься.

— Может быть, капитан, но поднимитесь все-таки.

— Да я тут ни зги не вижу, morbleu!

— Не обращайте на это внимание.

— Ну, ладно, коли нужно! Только черт бы побрал этакую прогулку!

Клер-де-Люнь засмеялся и тихонько свистнул. В ту же минуту на расстоянии футов двенадцати над ними заблестела, как звезда, светлая точка.

— А! Вот теперь вижу, куда идти, — произнес капитан и стал взбираться по лестнице.

Клер-де-Люнь следовал за ним, по-видимому забавляясь колебаниями своего бывшего командира.

В лестнице было всего перекладин десять; взобравшись наверх, капитан, к своему величайшему изумлению, очутился перед отверстием, сделанным в самом своде арки.

— Проходите! — ободрил его Клер-де-Люнь.

— Прошел! — отвечал капитан.

Клер-де-Люнь последовал за ним и нажал какую-то невидимую пружину.

В отверстие без шума вдвинулась каменная масса и герметически закрыла его.

— Ну, вот мы и дома! — довольно сказал Клер-де-Люнь. — Теперь, капитан, позвольте указать вам дорогу.

— Показывай, мой любезный, не церемонься; ты ведь здесь у себя дома. Странное только помещение ты выбрал.

— Надежное, по крайней мере.

— Конечно; но я не понимаю, как ты мог устроить это, не возбудив ничьего внимания?

— Это не я устроил, капитан; это подземелье существовало раньше меня; и я его только дополнил.

Говоря таким образом, авантюристы шли при неясном свете чадившей лампы, достаточно, однако же, освещавшей подземелье, чтобы можно было его рассмотреть.

Оно имело шесть футов вышины и четыре — ширины, образуя множество галерей с выходом в разные стороны, запертых в некоторых местах толстыми железными решетками с зубьями наверху; такие же решетки шли местами и по главному коридору, где проходили авантюристы.

— Да это, брат, настоящая крепость!

— Parbleu, капитан! И неприступная крепость.

— А разве ты не знаешь, что крепости для того и сделаны, чтобы их брать?

— Только не эта, капитан. Ведь тут совершенно свободно могут спрятаться пятьсот человек так, что их и не найдешь!

— Даже если бы нашли вход, через который мы сейчас прошли?

— Parbleu! Да таких входов целых шесть.

— Черт возьми!

— Да; чтобы захватить нас, надо было бы взорвать мост, да и то не удалось бы, пожалуй.

— Послушай, а что же это за шум над нами?

— Это мы идем теперь под Самаритянкой.

— А! Но куда же мы идем?

— В одну из моих квартир.

— Как! Да их разве несколько у тебя?

— Точно так, капитан.

— Скажите, пожалуйста! Сколько же именно?

— Три главные, не считая той, которую я занимаю в самом подземелье.

— Черт тебя подери! Да ты, точно сам его величество Людовик Тринадцатый, можешь выбирать резиденцию!

— Да, капитан; только меня все здесь слушаются по одному знаку; мои подданные слепо повинуются мне.

— А про нашего бедного короля этого нельзя сказать, а? И много у тебя подданных?

— Ну, каких-нибудь несколько тысяч человек, не больше.

— Неплохо! Да ты, значит, король всех парижских оборванцев?

— К вашим услугам, капитан.

— Не отказываюсь. Все может случиться; не надо никем пренебрегать.

— Справедливо сказали, капитан.

— Но где же твоя квартира, в которую ты меня ведешь?

— На набережной Сольнери, в доме банщика Дубль-Эпе.

— Известного банщика, у которого собирается вся знать?

— Того самого, капитан; это один из моих адъютантов. Ватан остановился, снял шляпу и с иронической важностью поклонился.

— Что это вы, капитан?

— Кланяюсь тебе, morbleu! Клер-де-Люнь, друг мой, ты великий человек! Предсказываю тебе, что, если не будешь повешен, далеко пойдешь.

— Или высоко поднимусь! Аминь и благодарю вас, капитан. Но вот мы и пришли. Потрудитесь войти.

Клер-де-Люнь прижал пружину; отворилась невидимая дверь, и они очутились в светлой, богато убранной комнате.

Капитан оглянулся; дверь исчезла.

— Вы что-нибудь ищете? — лукаво спросил Клер-де-Люнь.

— Нет, ничего; право, ты великий человек! Так мы в доме банщика?

— Да, капитан; на первом этаже. Взгляните, в окно виден Новый мост.

— Чудесно! Ты ведь расскажешь мне, надеюсь, историю этого подземелья?

— Вам интересно знать?

— Я очень любопытен.

— Извольте! Я расскажу за ужином, если вам угодно.

— С удовольствием; дорога придала мне аппетиту.

— Так пожалуйте в столовую.

— А это какая же комната?

— Мой будуар! — с гордой самоуверенностью отвечал Клер-де-Люнь.

Капитан посмотрел на него во все глаза. Его совсем сбило с толку.

— Там, позади будуара, моя спальня и уборная; затем у меня есть еще столовая и передняя. Видите, как скромно?

— Peste! Хороша скромность! Ты говоришь, у тебя три такие квартиры?

— Точно такие; немножко лучше, может быть, устроенные.

— Но ведь это тебе, должно быть, стоит громадных денег?

— Да нет же, капитан! Ведь это моя собственность.

— Так у тебя свой дом?

— И не один, капитан.

— Послушай, Клер-де-Люнь, это ведь дерзкие шутки!

— Да я нисколько не шучу, капитан. Вы спрашиваете, я только отвечаю.

— И правду говоришь?

— Честное слово!

— Ну ладно! Пойдем в столовую, друг мой.

— Идемте, капитан, — сказал Клер-де-Люнь, приподнимая тяжелую портьеру.

Столовая была большая комната, уставленная буфетами, полными золота, серебра и хрусталя.

С потолка спускалась громадная люстра на золотой цепи. Посредине стояли треугольником три стула, и возле каждого служанка с корзинкой, в которой лежали тарелки, ножи вилки, ложки и хлеб.

Только стола не было.

Напрасно искал его глазами капитан.

— А я вам приготовил сюрприз, капитан, — объявил Клер-де-Люнь.