— Итак, Хонор. Полагаю, что вы с Хэмишем хотите мне что-то рассказать, да?

Хонор быстро обернулась, поворачиваясь спиной к архаичному зубчатому парапету Башни Короля Майкла. Она молча проклинала себя за порывистость своего движения, надеясь, что не слишком уж сильно походит на сфинксианского бурундука, внезапно столкнувшегося с древесным котом.

Солнечный свет лился на плоскую крышу башни, не такой горячий, как четыре месяца назад, во время её последнего визита в королевский дворец, но всё еще тёплый. Цветы и кустарники разбитого на крыше садика были в полном цвету, а края тента, защищающего от солнца садовые кресла, легко трепетали на ветру. Небо было полно глубокой безоблачной синевы и часть обитающей во дворце стаи земных воронов парила в потоках ветра высоко наверху.

Королева Елизавета и принц-консорт Джастин восседали в садовых креслах, а их древесные коты с комфортом растянулись на стоящем между ними старомодном плетёном столе. Хэмиш сидел с другой стороны, около него стояло кресло жизнеобеспечения Эмили, а Саманта и Нимиц вместе растянулись в клочке тени по другую руку Эмили.

«Очаровательно безмятежная домашняя сценка», — подумала Хонор. К несчастью, в глубине невинных карих глаз королевы она ощущала легкое злокозненное веселье.

— Почему ты так думаешь, Елизавета? — задала она вопрос, затягивая время и ощущая внезапное оцепенение Хэмиша. Однако никакого следа подобной реакции со стороны Эмили она не почувствовала.

— Хонор, — терпеливо сказала Елизавета, — я же королева, помнишь? У меня на содержании тысячи и тысячи шпионов, единственной заботой которых является то, чтобы я была в курсе всего происходящего. Ближе к делу. Я знаю Хэмиша и Эмили с самого моего рождения, а тебя… сколько? Уже пятнадцать стандартных лет? Ты можешь не замечать, как язык твоего тела меняется подле них, но я-то замечаю. Итак, кто из вас, злодеев, желает сознаться в том, что вы с Хэмишем нарушили Военный Кодекс?

Хонор ощутила вспышку смятения Хэмиша, но в мыслесвете Елизаветы было слишком много веселья, чтобы она тоже испугалась.

— По сути, — ответила Хонор, — по словам моего юриста, Ричарда Максвелла, есть все причины полагать, что, так как Первый Лорд — гражданское лицо, а я — нет, то любые отношения между нами не нарушают Кодекс. Разумеется, предполагая, — добавила она с улыбкой, — наличие таких отношений.

— Да, разумеется, предполагая наличие каких-либо подобных отношений, — любезно согласилась Елизавета. — И не случилось ли так, что подобные отношения имели место?

— В действительности, Бет, — невозмутимо произнесла Эмили, — так оно и есть. Мы женаты.

— Я в шоке. — Елизавета захихикала и откинулась в кресле, обмахиваясь одной рукой. — О, как же вся ваша троица предала моё доверие! Скорбь и страдания! И так далее.

— Очень забавно, — вежливо сказала Эмили.

— Похоже, ты не удивляешься тому, что я не удивлена, — отметила Елизавета.

— В отличие от моих к великому прискорбию неумеренно доверчивых супругов, я ощутила серьёзный приступ подозрений, когда ты пригласила нашу троицу на частную аудиенцию. Они же, само собой, пришли все из себя такие невинные и беззаботные. — Эмили скорбно покачала головой. — Ну, Хонор может быть и нет. Она действительно разбирается в таких вещах намного лучше Хэмиша, хотя я вполне уверена, что ты ухитрилась огорошить и её, по крайней мере отчасти.

— Я, надо признаться, пыталась. — Елизавета взглянула на Хонор, её глаза блеснули в тени тента. — Это не очень-то легко сделать, — добавила она.

— На самом деле последние месяцы это происходит со мной с удручающей регулярностью, — сказала ей Хонор. — Сначала это незначительное дельце с неожиданной беременностью. Затем очень своевременное объявление о ней Соломона Хейеса. Затем была маленькая засада, устроенная преподобным Салливаном, архиепископом Телмахи, матерью и моими мужем и женой — ну, ты понимаешь, тогда они ещё не были моими мужем и женой. Ты знаешь, что я получила предложение и вышла замуж меньше, чем за два часа? Преподобный примчался с самого Грейсона, чтобы сделать меня честной женщиной. А затем, — Хонор разозлилась на себя, её настроение упало, — произошли другие, менее приятные неожиданности.

Хонор ощутила быстрый колющий отклик Елизаветы на свою печаль, так как её слова разбудили боль от утраты Мишель Хенке. Затем Нимиц с громким укоризненным мяуканьем посмотрел на неё и Хонор быстро покачала головой.

— Простите меня. — Она почти естественно улыбнулась. — Я не хочу изображать вестника горя и печали.

— Извинения принимаются, — ответила ей Елизавета. Вздохнула, затем встряхнулась и снова улыбнулась, отбрасывая ощущение потери и возвращаясь в хорошее настроение.

— Однако, — продолжила она, — настоящей причиной, по которой я пригласила сюда вас троих и выдавила из вас признание, заключается в том, что я просто желаю узнать, как долго вы намереваетесь выжидать, прежде чем публично… урегулировать ваше положение.

— Мы ждали, пока Ричард не сможет подтвердить интерпретацию Хэмиша, — сказал Хонор.

— И, — признал Хэмиш, — молчание об этом, похоже, уже стало привычкой. Я полагаю, что все мы немного волнуемся — нет, очень волнуемся, — насчёт того, как будет реагировать публика. Особенно после клеветнической кампании Высокого Хребта.

— Зная вас всех, я полагаю, что в то время в утверждениях Хейеса не было ни капли правды?

— Да. Не было, — твёрдо ответил Хэмиш. Затем он бросил взгляд на Эмили и Хонор. — Но не скажу, — со щепетильной точность добавил он, — что не было изрядного искушения, признавались ли мы с Хонор в этом себе, или нет.

— Так я и думала, — Елизавета задумчиво оглядела их всех и пожала плечами. — Уверена, что многие люди, которые вас не знают, воспримут всё иначе. К несчастью, ничто из того, что вы можете сделать, не в состоянии этого изменить, и ожидание момента рождения вашего сына только сделает ситуацию хуже. Вы это понимаете, да?

— Понимаем — даже Хэмиш, — ответила Эмили, с демонстративной застенчивостью улыбаясь мужу.