— А вы хотите, чтобы я остался? — спросил я. Она спустилась на несколько ступенек, и при свете уличного фонаря я смог разглядеть ее лицо. В ее черных глазах искрилась лукавая усмешка.
— Вы так и не догадываетесь, почему я вас окликнула?
Догадываюсь, догадываюсь! Догадываюсь! Я готов был броситься к ней и заключить ее в свои объятия. Но меня удержало какое-то сильное чувство — то ли смятение, то ли страх, не могу сказать. Лицо мое вспыхнуло. Нет, нет! Я должен подавить этот неожиданный порыв!
— Что с вами? — спросила она, проводя ладонью по моему лицу. — У вас такой вид, как будто вы сейчас расплачетесь. Вам в самом деле нужна мать, а не старшая сестра. Вы ведь уже уходите?
— Да!
— В «Атлантике» мы с вами больше не увидимся… так мы договорились?
— Так… Мы встретимся днем.
— Да. Но где?
Я растерянно моргал глазами. Об этом-то я и не подумал!
— Так вы поэтому меня окликнули?
— Конечно… Вы и впрямь не похожи на других мужчин. Те обычно стараются потуже завязать узел. А вы уходите, даже не договорившись о встрече. Или вы уверены, что всегда сможете отыскать меня на том же самом месте?
Ее слова прогнали все сомнения. Меня отнюдь не прельщала мысль о легком, бездумном романе. Нет, нет, пусть уж лучше мадонна в меховом манто считает меня теленком. Но и мысль о том, что она будет потом смеяться над моей робостью и простодушием, была несносна. Пережить такое тяжело — я отвернусь тогда от всех людей и, лишившись всякой надежды, замкнусь в себе.
Теперь же сердце мое успокоилось. Я стыдился своих унизительных подозрений и преисполнен был благодарности к этой женщине, избавившей меня от них.
— Вы необыкновенный человек! — воскликнул я с неожиданной для меня смелостью.
— Будьте осторожны в своих выводах. Вы легко можете ошибиться.
Я прильнул губами к ее руке. Глаза мои слегка увлажнились. Она смотрела на меня еще более ласковым, чем несколько минут назад, словно обнимающим, взглядом. Вот оно, само счастье, передо мной! Сердце мое замерло. И вдруг она резким движением отдернула руку.
— А вы где живете?
— На улице Лютцов…
— Это недалеко! Приходите сюда завтра, во второй половине дня.
— Как мне найти вашу квартиру?
— Я буду поджидать у окна. Вам нет нужды подниматься наверх!
Она повернула уже вставленный в скважину ключ и вошла в дом. Я быстро зашагал к себе домой, в пансион, ощущая необыкновенную легкость во всем теле. Перед моими глазами все еще стояло ее лицо. Я бормотал себе под нос что-то невнятное. И вдруг поймал себя на том, что повторяю ее имя, присоединяя к нему самые нежные эпитеты. Не в силах сдержать переполнявшую меня радость, я засмеялся тихим, отрывистым смехом. Когда я подошел к пансиону, край неба уже посветлел. В то утро — впервые, вероятно, с самого детства — я лег спать без сожалений о бесцельности и пустоте моей жизни. Впервые меня не терзала обычная мысль: «Вот и миновал день. Так же пройдут все последующие. Меня не ждет ничего хорошего».
На следующий день я не пошел на фабрику. В половине третьего я уже стоял возле дома Марии Пудер. «Не слишком ли я рано пришел?» — подумал я. Ведь накануне вечером она работала и не спала из-за меня почти всю ночь. Сердце мое переполняла неизъяснимая нежность. Я представлял себе, как она лежит, разметавшись на постели. Волосы рассыпались по подушке, грудь вздымается мерно и спокойно. Я был счастлив, как никогда в жизни.
Весь накопившийся в моей душе интерес к людям, вся нерастраченная любовь собрались воедино и сосредоточились на этой женщине. Я знал, что мои суждения о ней основываются лишь на предположениях и догадках. И в то же время был твердо убежден в их безошибочности.
Вся моя жизнь прошла в ожидании встречи с этой женщиной. Всем существом стремился я найти свой идеал среди людей, внимательно изучал каждого и теперь не мог даже допустить, что мои обостренные чувства могут меня обмануть. До сих пор интуиция меня никогда не подводила. Чувства выносили суждения о людях, — и как ни опровергали впоследствии это суждение рассудок и опыт, — первоначальное впечатление большей частью оправдывалось. Бывало иногда, что у меня складывалось отрицательное мнение о человеке, который поначалу производил самое хорошее впечатление. «Ага, — мысленно злорадствовал я, — стало быть, первое впечатление обманчиво!» Но проходило время, и я вынужден был признать справедливость первого впечатления.
Я чувствовал, что не могу жить без Марии Пудер. На первых порах я сам был удивлен. Только что узнал человека — и вдруг оказывается, что не могу без него жить. Но ведь так обычно и происходит. Потребность в какой-либо вещи возникает лишь после знакомства с нею. Вся моя жизнь представлялась бессмысленной и ничтожной именно потому, что не удавалось встретить никого, кто был бы мне по-настоящему близок. Теперь казалось нелепым отчуждение от всех людей из-за боязни, что они могут догадаться о моих переживаниях. Временами в мою душу закрадывалось подозрение, что неудовлетворенность, усталость и разочарование — симптомы какого-то психического недуга. Два часа, проведенные за чтением интересного романа, нередко оказывались более значительными, чем два года жизни. Размышляя об этом, я с особой силой чувствовал всю гнетущую никчемность человеческого бытия и невольно впадал в полное отчаяние.
Но вот все переменилось. С тех пор, как я увидел портрет этой женщины, прошло всего несколько недель, — но за это время я перечувствовал больше, чем за всю предыдущую жизнь. Каждый мой день, каждый час — даже, когда я сплю, — исполнен теперь для меня глубокого смысла. Оживает не только мое тело, которое, казалось, существовало лишь для ощущения усталости, но и душа. Все, что до сих пор таилось где-то внутри, никак не проявляясь, — вдруг пробудилось, пробилось наружу, открыв передо мной совершенно новый, необычайно интересный и привлекательный мир. Мало того, что Мария Пудер заставила меня поверить в свои душевные силы, она — первый человек из всех, попадавшихся мне на жизненном пути, щедро наделенный богатством души. Душа, разумеется, есть у всех, но сознают это далеко не все; большинство людей с самого рождения и до конца дней своих даже не подозревают о богатстве и глубине своего внутреннего мира… Этот внутренний мир раскрывается, только когда мы встречаем подобных себе по духу, — и тогда все сухие доводы рассудка, все наши расчеты оказываются бесплодными. Именно тогда и начинается наша другая жизнь — духовная. Все сомнения, все страхи рассыпаются в прах — и две души, отметая преграды, устремляются друг другу навстречу.
Я не узнавал самого себя. Куда подевалась обычная моя скованность, застенчивость? Перед этой женщиной я готов был раскрыть все свои достоинства и недостатки, свои слабые и сильные стороны, вплоть до незначительных мелочей. Пусть она видит меня таким, каков я есть. Как много надо ей рассказать! Я молчалив по природе и, что бы во мне ни происходило, всегда думал: «Зачем об этом говорить, какой толк?» До сих пор, полагаясь только на интуицию, часто без всяких на то оснований я говорил о каждом человеке: «Этот меня не поймет!» И вот теперь, снова полагаясь на интуицию, я уверенно заявляю: «Она меня поймет!..»
В этих размышлениях я медленно добрел до канала, окаймляющего Тиргартен с южной стороны. С моста отчетливо виднелся дом Марии. Было около трех. За сверкавшими на солнце стеклами ее окон трудно было что-либо разглядеть. Облокотясь о перила, я смотрел на застывшую гладь канала. Снова стал накрапывать дождик — и вода покрылась мелкой рябью. С огромной баржи перегружали на повозки овощи и фрукты. С деревьев, которые росли вдоль берега, один за другим срывались жухлые листья и, кружась в воздухе, падали в воду. Господи! До чего же прекрасен этот пасмурный день! Как приятно полной грудью вдыхать сырой, но такой чистый и свежий воздух! Какое счастье жить на свете! Любоваться мельчайшими переменами, происходящими в природе, следить за ее вечным неумолимо логичным круговоротом! Радоваться, что твоя жизнь полна, как ничья другая, а самое главное — знать, что есть человек, которому можно все это рассказать! Может ли быть на свете большее счастье? Рука об руку бродить с ней по мокрым улицам, сидеть на скамейке где-нибудь в укромном уголке, смотреть друг другу в глаза. Я мог бы рассказать ей многое, в чем никогда не признавался даже самому себе. Мысли проносились в моей голове с такой быстротой, что я не успевал в них разобраться. Как мне хотелось взять ее за руки, согреть ее холодные, с покрасневшими кончиками пальцы! Одно слово — и мы станем бесконечно близкими друг другу.