Под облаками над нашей территорией кружит рама — Фокке-Вульф-189. Видимо, он уже корректирует артиллерийский огонь. Не многим летчикам удавалось сбивать рамы. Увертлив этот самолет до необычайности: два фюзеляжа со сквозным хвостовым оперением и два мотора позволяли ему виражить, что называется, на одном колесе.

С ходу, не обращая внимания на вражеские истребители прикрытия, идем в атаку. Корректировщик немедленно входит в крутой вираж. Никак не удается вцепиться ему в хвост. Еще атака. Фокке-вульф появляется в моем прицеле буквально на секунду. Нажимаю кнопку ведения огня из пушки. Очередь успевает задеть хвостовое оперение корректировщика, и он. скрывается в облаках. А на нас наседают мессы. Они показываются то сверху, то слева, то справа и увертываются от наших атак.

Неожиданно в стороне появилась другая рама под прикрытием группы истребителей. Там уже завязалась схватка. Начальник связи полка капитан Бархатов Иван Кондратьевич навел на противника пару истребителей во главе с Ильей Чумбаревым, поднятую из засады в районе деревни Давыдовка.

Как по уговору, наша четверка взяла курс на новую группу самолетов противника. Иван Максименко со своим ведомым устремляется в атаку на фокке-вульфа, я иду на ведущего мессершмитта в лоб, по-бенделиановски. Сближаемся. Фашист не сворачивает. Открываю огонь. Противник ныряет вниз, разматывая за собой длинную пряжу дыма. Подбит? Оглядываюсь. Мой ведомый почти в упор расстреливает поврежденный мною истребитель, а в хвост моего яка пристраивается другой Ме-109.

Каскадом полувертикальных фигур ухожу от него и спешу на выручку сержанту Чумбареву, который после неудачной атаки ФВ-189 был взят в клещи двумя мессерами. Вторая пара напала на его ведомого. Едва я успел подойти к Илье, как он блестящим маневром вырвался из клещей и снова атаковал фокке-вульфа. Я и мой напарник отогнали от его ведомого двух мессов.

Каковы же результаты чумбаревской атаки? Мы увидели, что от его яка тянется огненная трасса, которая прошила фюзеляж разведчика. Ответный огонь с борта фокке-вульфа прекратился. Противник перестал маневрировать, ему не до этого. Теперь он пытается уйти по прямой. Но Чумбарев буквально висит у него на хвосте. Уже можно расстреливать врага в упор. Вот-вот вырвется смертоносная трасса, и ФВ-189 будет уничтожен.

Но что же сержант медлит? Секунда, вторая… А трассы нет. И тут мы догадались, что ящики боеприпасов на его самолете пусты. Видимо, почувствовали это и немцы.

Не случайно справа на самолет Ильи ринулись два мессера. Ну нет, сволочи, здесь вам не поживиться! Иду им наперерез, параллельно курсу Чумбарева, а мой ведомый разворачивается и устремляется ведущему фашисту в лоб. Молодец дружище, хорошо усвоил тактику!

А тем временем сержант Чумбарев прибавил скорость, и от винта его самолета до хвостового оперения фокке-вульфа оставалось не более пяти метров. Что задумал Чумбарев? Неужели таран? В нашем полку еще никто не применял такого приема борьбы с врагом. Невольно подумалось: Что будет с Илюшей?

Чумбаревский як вплотную подходит к фашистскому самолету и резко взмывает вверх. Брызгами полетели обломки… Фокке-вульфу будто дали хорошего пинка. Он клюет носом и беспорядочно падает. Видно, как экипаж выбрасывается с парашютами. А Илья Чумбарев выходит из горки правым разворотом со снижением и начинает планировать.

Ошеломленные неожиданным поворотом дела, гитлеровцы растерялись. Но вот один из них рискнул атаковать нашего смельчака. Он что, с ума сошел? Да в этот момент мы не дали бы в обиду безоружного товарища даже целой армаде мессеров. Встретив мощный огонь, немец трусливо свернул с курса и поспешил убраться восвояси. Исчезли и остальные вражеские самолеты. Видимо, у них кончалось горючее.

Як сержанта Чумбарева выпускает шасси и благополучно приземляется. Благо приволжская степь — сплошной естественный аэродром. Илья вылезает из самолета и весело машет нам рукой: все в порядке! Делаем над ним почетный круг и спешим на свой аэродром. Горючего-то у нас тоже не навек запасено…

Когда Илью Чумбарева и его самолет привезли на свой аэродром, там уже был командир дивизии полковник А. В. Утин. Комдив обнял отважного летчика, поздравил с блестящей победой и сказал командиру полка:

— Евгений Петрович, представляй сержанта к награде и очередному званию.

Затем Утин осмотрел машину Чумбарева и, не скрывая удовлетворения, произнес:

— Какое удивительное хладнокровие, расчетливость и мастерство! На Яковлеве стоит лишь сменить винт, и самолет опять готов к бою. Молодец, Чумбарев!

Как потом выяснилось, сбитый Ильей Фокке-Вульф-189 выполнял функцию разведчика. Он возвращался с нашей территории после выполнения задания. Вскоре за уничтожение воздушного лазутчика Чумбарев был награжден орденом Красного Знамени. Почти одновременно с этим ему присвоили внеочередное звание лейтенанта.

Несколько дней по приволжским степям бесновался снежный буран. Седые гривы то катились низом, ошибаясь друг с другом и яростно хлеща ледяной крупой по чему попало, то со свистом вздымались вверх и кружились там, пока не стихала слепая ярость ветра. Снежные смерчи с налета били в окна и двери землянок, срывали чехлы с самолетов, догола вылизывали взлетно-посадочную полосу.

Потом буран неожиданно утих и ударил мороз. Заиндевели и стали похожи на причудливые ледяные пленки оконные стекла. Падали на лету птицы. Выйдешь на улицу — дух захватывает, белеют щеки и уши. Дотронешься рукой до железа притягивает, как магнитом.

А сегодня туман. Он окутал все. На расстоянии трех-четырех метров ничего не видно. В такую погоду не то что лететь — по земле ехать опасно. Пока не рассеется сплошная белесая пелена, можно отдыхать.

Народу в землянку набилось до отказа. Ребята читали книги и газеты, писали письма, балагурили. Василий Лимаренко и я присели на нарах. Вскоре к нам подошли Геннадий Шерстнев, Иван Максименко и Павел Оскретков. Спустя несколько минут в землянку с шумом вбежали девчата — моторист (она же писарь инженера полка) Соня, укладчица парашютов Надя, связистки Оля и Валя. — Мы почитать листовку об Илюше Чумбареве, а заодно и погреться.

— Читайте, вот она, на простенке висит, — сказал Максименко.

Девчата прочитали листовку о таране Чумбарева, о чем-то пошептались и присели на дощатые нары: табуретки были заняты. К девушкам подошел Саша Денисов. Он был подтянут, строен, чисто выбрит и аккуратно одет. Общительный, веселый парень, звонкий запевала.

— Сашенька, — попросила Надя, — спой какую-нибудь песню.

Вера и Оля поддержали просьбу. Сержант снял кубанку из черного меха, расчесал светлые волосы и негромко запел:

На его лице выступил румянец смущения.

— Пой, — подбодрили мы его, — пой!

Саша продолжал петь в надежде, что его поддержат, но песни этой, оказывается, никто из нас не знал. Пришлось разучивать по строчкам, а когда разучили, дело пошло на лад. Все начали подпевать Денисову.

Когда голоса смолкли, Надя от имени всех девушек попросила меня рассказать о том, как я попал в авиацию.

— Ты ведь обещал, помнишь? Наверно, не мечталось даже возле самолета быть, не то что на нем летать, а?

— Ну, это ты брось, Надюша. Как не мечталось! — Я посмотрел на товарищей. — Вспомните, время-то какое было!

— Какое? — не унималась Надя.

— Рекордистское! — оттопырил большой палец правой руки Саша Денисов.

— Предгрозовое, — поправил его Василий Лимаренко.

— А время было вот какое, девчата… — начал я. — Страна жила тогда могучим творческим взлетом, площадкой для которого было великое слово социализм. Весь народ восхищался достижениями отечественной науки и техники, новыми открытиями и свершениями во всех областях народного хозяйства. Особенно широко шагала промышленность, и в частности авиационная, наш воздушный флот.