— Так что, говоришь, собираешься сделать с ним? — спрашивает Линда с ухмылкой.

Это Джакс, и в смокинге он выглядит потрясающе. Так превосходно, что я могла бы слизать с него одежду. Мне требуется несколько секунд, чтобы заметить рядом с ним парня в белом смокинге — актера из фильма о супергерое, который был лидером проката на протяжении последних трех месяцев. Каждый гость вечеринки смотрит на него в восхищении, а он кивает и машет им в знак признательности, одаривая всех фирменной натянутой улыбкой — в стиле звезд Голливуда.

Линда ахает.

— Это?..

— Да, это Джакс, — отвечаю я, прерывая Линду.

— Не он, а парень рядом с ним! Как, черт возьми, ему удалось уговорить его прийти? Они родственники? Боже, я едва могу различить их. Мы можем выставить на аукцион и Джакса.

Взгляд Джакса встречается с моим, и я улыбаюсь. Мне бы хотелось сделать что-нибудь еще — иногда улыбки слишком мало. Иногда ты настолько ошеломлен, что тебя переполняют эмоции, иногда тебе хочется сделать нечто большее, чем просто улыбнуться, но прямо сейчас этого достаточно. Джакс улыбается в ответ и кивает, а затем переводит взгляд на что-то позади меня, и его лицо мрачнеет.

Я оборачиваюсь и вижу Джеймса, одетого в темный костюм и направляющегося в мою сторону. В руках у него букет красных роз, и он хорошо выглядит — вообще-то даже великолепно — но я не могу поверить, что он пришел. Хотя сама же не переставая и говорила об этом мероприятии на протяжении многих дней, но не приглашала его (мы решили, что ему это не интересно, и что вечеринка закончится слишком поздно, а утром ему рано на работу). А после нашего расставания этим утром я думала, что больше его не увижу и не услышу.

Но прямо сейчас он здесь и улыбается мне. С дюжиной красных роз и извинением в глазах. Суть в том, что мне не нужны извинения. Я не хочу Джеймса. Я хочу Джакса.

Я поворачиваюсь обратно к Джаксу, но вижу сквозь толпу его спину, стремительно удаляющуюся в сторону выхода. Он уходит.

— Джакс! — кричу я, но он не слышит меня из-за гула голосов в помещении, а лишь удаляется, и за массой движущихся тел я с каждой секундой все больше теряю его из виду.

Я слезаю со стола, игнорируя Джеймса, стоящего поодаль с обескураженным выражением лица, и отчаянно пробираюсь сквозь толпу. Джакс, должно быть, что-то почувствовал, поскольку останавливается в коридоре и оборачивается, а я огибаю последнюю группу людей, стоящих у меня на пути, и налетаю на него.

— Джакс, подожди. Куда ты идешь? Ты же только что пришел.

— Похоже, ты в полной боевой готовности перед сегодняшним вечером, — говорит он, — а я только что заключил сделку с дьяволом для его финала. Увидимся. Удачи с аукционом.

Я хватаю его за руку и тяну ее.

— Но я не … я рассталась с Джеймсом этим утром.

Мгновение он пристально смотрит на меня, осмысливая мои слова.

— Серьезно?

Я решительно киваю.

— Да. Полагаю, он приехал извиниться, но в любом случае это не важно, поскольку дело в том… проблема в том… — по какой-то причине я мямлю. Почему так трудно сказать то, что я чувствую? — Я не хотела его. Я хочу тебя. Я имею в виду, что тоже хочу быть с тобой. Возможно, у нас получится.

Он берет меня за руки и смотрит в глаза. Если между нами когда-нибудь мог возникнуть момент, где слова не нужны, то это он.

Наши лица сближаются, и мы целуемся. По ощущениям этот поцелуй, словно первый — в какой-то мере так и есть. Поскольку он что-то значит. Такой поцелуй вы дарите человеку, который важен для вас. Он медленный, нежный.

Мы медленно отстраняемся друг от друга, и, едва придя в себя от блаженства, я беру Джакса за руку и увожу его от людей — подальше от шума и аукциона, который вот-вот начнется.

Я веду его, пока мы не оказываемся вне поля зрения окружающих. Пока шум мероприятия не превращается лишь в отдаленный гул. Мы перед бассейном, и огни ЛА маячат за горизонтом холмов. Я поворачиваюсь и смотрю на него.

— Бассейн, — произносит он, его голос мягкий и более мечтательный, чем я когда-либо слышала. — Знаешь, теперь бассейны всегда напоминают мне о тебе.

Я улыбаюсь.

— Вот почему я привела тебя сюда. А что за сделка с дьяволом, о которой ты говорил?

Он замирает, а затем переводит взгляд на что угодно, но только не на меня.

— Я, хмм… мне пришлось пойти на сделку, чтобы заполучить этого актера для аукциона.

Я прищуриваюсь.

— Какую сделку? Надеюсь, это не то, о чем я думаю.

Джакс тяжело вздыхает.

— Помнишь ту ночь в «Феррари», когда мы любовались огнями ЛА, и я обучал тебя, как с большим потенциалом использовать свой рот?

— Да… — мой тон становится ледяным.

— Ну, у нас больше этого не будет. Я имею в виду, пока не приобрету новый «Феррари».

Требуется секунда, чтобы до меня дошел смысл его слов, и моя челюсть отвисает.

— Что? Ты расстался с «Тестаросса» ради… ради меня?

Джакс лишь кивает.

— Но ты же любишь этот автомобиль. В этом автомобиле — весь ты. Он для тебя все.

— Не все, — говорит он, притягивая меня к себе. Джакс пристально сморит мне прямо в глаза, и я не могу отвести взгляд.

В воздухе витает таинственность. Приятная таинственность. Такую чувствуешь, когда делаешь что-то впервые. Таинственность открытия чего-то большего, захватывающего и нового.

Я открываю рот, собираясь что-нибудь сказать, но прежде чем успеваю пробудить свой мозг от опьяняющего блаженства, Джакс обхватывает мое лицо ладонями и касается губами моих губ.

Такое ощущение, что мы целуемся целую вечность. Впервые в своей жизни я чувствую себя цельной. Словно все, что мы чувствуем — едино, словно наши жизни только начинаются. Когда отдаленные разговоры мероприятия становятся громче, а на сцене вспыхивает освещение, мы, преображенные, отстраняемся друг от друга.

— Итак? — говорит Джакс, пока наши взгляды продолжают то, на чем остановились губы. — Что скажешь? Теперь ты дашь мне шанс?

Я смотрю на его лицо, зная, что это последний раз, когда я вижу его так. В последний раз я вижу его как опасного и неподходящего, как просто потенциально возможного.

Это последний раз, когда я смотрю на Джакса и не могу назвать его своим.

На этот раз ухмыляюсь я.

— Только если теперь настала моя очередь быть учителем.