Что-то новенькое. Безусловно, новое. Как только я смотрю ему в глаза, то понимаю — Джакс выглядит так, словно пытается быть честным. Или, по крайней мере, пытается это показать. Полагаю, у него столько методов подката, что мне еще даже не выпало шанса лицезреть их все.

— Ну?

— Я хотел сказать… ты мне нравишься, — наконец-то говорит он. Джакс смотрит на меня с умоляющим выражением лица.

Не могу поверить, что он выдернул меня с работы ради того, чтобы поиграть в игры с моим разумом. Неужели он в самом деле ожидает, что я поведусь на это? В конце концов, он сам обучал меня. Кто я? Его личная секс игрушка по вызову? Вот чего я добилась, кинувшись в его объятия вчера?

Я не могу остановить гнев, вырывающийся из меня прямо сейчас.

— Какая я тебе нравлюсь? Ты имеешь в виду, я нравлюсь тебе прижатой к стене в туалетной кабинке? Или склоненной над раковиной, чтобы ты мог видеть мои сиськи в зеркале? Или отсасывающей тебе в том дурацком автомобиле, который ты водишь?

Он отрицательно качает головой.

— Я не это имел в виду.

Он выглядит искренне застигнутым врасплох, и внезапно мне становится стыдно. Почему я так беспощадно набросилась на него?

— Боже мой, прости, — говорю я. — Черт. Ты мне тоже нравишься, Джакс. Но сейчас у меня не самое лучшее время. Прошлой ночью это было разово, ладно? Не возобновление нашей предыдущей… неважно. У нас все круто. Мы потусим. Поболтаем. Все хорошо. Не переживай по этому поводу, — говорю я, предпринимая попытку шагнуть в сторону офиса.

— Нет, — говорит Джакс, не позволяя мне уйти. — Я имею в виду, ты мне нравишься. Сильно. Я хочу, чтобы ты была моей. Я хочу, чтобы мы встречались. Хочу, чтобы ты была моей девушкой. Никаких договоренностей. Просто мы.

Несколько секунд я смотрю в его глаза, а затем опускаю свой взгляд в пол. Они слишком убедительны. Слишком откровенные. Чересчур честные. В такие глаза я с легкостью могу влюбиться. Боже, он в этом хорош. Маэстро обмана.

Я кладу руку на его грудь.

— Джакс… я не знаю, что происходит, но уверена, что ты забудешь этот момент… независимо от того, что я скажу.

— Это не так, Лиззи. Это по-настоящему.

И в этот момент я понимаю: он говорит правду.

Но это не важно, поскольку передо мной Джакс Уайлдер. Я прекрасно знаю, что он может предложить мне, и этого недостаточно. Отношения — это намного больше, чем горячий секс и развлечения, и этот мужчина не может дать мне то, в чем я нуждаюсь. Я была бы идиоткой, если бы считала иначе.

Я наклоняюсь к нему, понизив голос.

— Ты в самом деле пытаешься заставить меня сделать это? Действительно хочешь, чтобы я привела тебе тысячи причин, почему из этого ничего не выйдет?

Джакс отрицательно качает головой и стискивает челюсти, но его глаза по-прежнему остаются широко открытыми и умоляющими, как у человека, обращающегося с просьбой о пересмотре дела после вынесенного приговора.

— Мы так прекрасно ладим. Мы понимаем друг друга. Как ты можешь не признавать этого? Секс находится вне этого мира, как бы хорош он ни был — поверь мне, уж я-то знаю — но я не это имею в виду. Между нами существует что-то настоящее, и я не хочу потерять это.

Мне бы хотелось просто согласиться с ним, чтобы мы смогли убежать вместе в закат, но я не позволю себе с головой окунуться в очередные заранее обреченные отношения. Я знаю, что мне нужно, и не соглашусь на меньшее. Даже если это касается невероятно сексуального, потрясающе одаренного мужчины.

— Дай мне свой телефон.

Джакс откидывает голову назад, словно уклоняется от удара.

— Что? Зачем тебе мой телефон?

Я протягиваю руку.

— Ты хочешь встречаться со мной? Дай мне свой телефон.

Медленно, с совершенно озадаченным взглядом он вытаскивает свой телефон и кладет его в мою руку.

— Ладно, — говорю я, — давай посмотрим. Ничего себе. Я даже не знала, что телефоны могут сохранять так много контактов. Ах! «Вторник Блондинка»… ты трахаешь ее каждый вторник или это просто означает, что ты познакомился с ней в этот день?

Джакс переминается с ноги на ногу, как школьник, попавшийся за курением травки.

— Она в баре каждый вторник.

— «Елена (бондаж)» — довольно ясно, еще одна. «Мишель Минетчица». Неплохо. «Сквирт Сюзанна». Ну, это обязательно надо принять к сведению. «Тугая Стройная Задница» — даже нет имени, да? «Лана (Бэтмэн)»?

Джакс краснеет и начинает шаркать ногой.

— Ей нравился я… ох… в образе Бэтмэна.

— Ух ты. Идем дальше. «Черная супермодель 4», «Азиатская танцовщица 2». Ох, мне нравится, как ты записал «Дебора с двумя (д)» — сомневаюсь, что это ошибка. «Кэлани с родинкой на заднице» … видишь, у меня даже имя не такое уж вполне запомин…

— Ладно, я понял, — говорит Джакс, почти испытывая физическую боль от смущения.

Я слегка смеюсь — даже я не могу выдержать вид кривящегося от стыда Джакса.

— Вот об этом я и говорю. Когда в последний раз ты был моногамен, Джакс?

Следует долгое молчание, которое говорит лучше всяких слов.

— Я не помню.

— Поскольку ты, вероятно, никогда и не был.

Джакс прекращает морщиться и пристально смотрит мне в глаза. Я бы хотела вновь устремить свой взгляд в пол, но этот мужчина полностью завладел моим вниманием, как притягивающий луч прожектора.

Он тяжело вздыхает.

— Я все это знаю. Знаю, что это страшно. Знаю, ты боишься, что тебе причинят боль. Но я также знаю, что ты тоже что-то чувствуешь ко мне. Знаю, что каждый импульс моего тела направлен на тебя. Знаю, что ты уже изменила меня, и я попытаюсь, — он выхватывает телефон у меня из рук и машет им. — Я не могу изменить это. Прошлое и будущее — совершенно разные вещи, Лиззи.

Он смотрит на телефон в руке и затем бросает его на пол, разбив экран. Как будто это что-то изменит.

Я закрываю глаза. Отчасти потому, что не могу смотреть на него, а отчасти потому, что близка к тому, чтобы заплакать.

— Только то, что ты видишь разницу между этими вещами, Джакс, еще не означает, что все получится.

— Но время покажет, так что дай мне шанс. Пожалуйста.

Я качаю головой, пытаясь заглушить звук его голоса.

— Я просто не могу поверить тебе, Джакс. Прости. Я знаю, что это причинит мне боль… ведь это уже…

— Лиззи! — доносится визгливый женский голос от входной двери. Линда выходит в коридор с взволнованным выражением на лице, которое сразу же озаряется улыбкой, как только она видит Джакса. — Привет, — говорит она ему в слишком девичьей манере для женщины ее возраста, прежде чем нацепить суровое выражение лица и направиться ко мне.

— Дай мне еще минутку, Линда, — говорю я, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Не могу, милая. Даже твой бойфренд не важнее этого, — она замечает осколки разбитого телефона на полу и прищелкивает языком, глядя на Джакса. — Надеюсь, он застрахован, — она поворачивается ко мне. — Элизабет, сейчас же.

Я смотрю на нее с разочарованием.

— Что? Что такое?

— Дело в нашей гламурной голливудской знаменитости. В том, на чье свидание присутствующие жены миллиардеров будут претендовать. Он только что зарегистрировался на лечение в реабилитационной клинике.

— Сразу же после мероприятия? Мы же все еще сможем представить его, да?

Линда отрицательно качает головой.

— Нет. Видимо, он там с утра, а его агент наконец-то набрался храбрости, чтобы сообщить нам об этом три минуты назад.

Я чувствую, что кровь отливает от моего лица, а в животе появляется щемящее чувство.

— Черт побери!

— Точно. Так что мне делать? — спрашивает Линда. — Нам срочно нужен кто-нибудь, кто займет его место, и у нас на это около пяти часов.

Я крепко зажмуриваю глаза, надеясь, что если хорошо сконцентрируюсь, то смогу повернуть время вспять, или что, возможно, когда открою их, то все это окажется сном.

— Предоставь это мне.

Голос Джакса прорывается сквозь черную пустоту, в которую я погрузилась, словно протягивая мне палочку-выручалочку.